Сергей Зверев - Небесный шторм
– Рас-Лумия… Рас-Лумия… Да, эта небольшая деревня в феврале почти поголовно выступила против полковника. Тогда казалось, что режиму конец, выступления проходили даже в Триполи. И откуда он собрал силы? Пришли каратели, сожгли деревню дотла – большинство жителей, впрочем, успело убежать, назад никто не вернулся. Проклятое место. Для таких, как мы, лучшего убежища не найти.
Он повернул за знаком, и через несколько минут машина медленно катила мимо обугленных строений, возвышающихся, словно курганы.
– Выходите. – Рауль остановил машину. – Туда, – показал подбородком на относительно целое строение. – Возьмите какие-нибудь тряпки, чтобы постелить, забейтесь в щели. Появятся посторонние, не высовывайтесь. Я приеду в районе обеда.
– И куда ты постоянно пропадаешь? – всплеснула руками Мари. – Вот скажи, куда ты собрался? На утреннюю дойку?
– Так надо, – невозмутимо ответствовал Рауль, дождался, пока спутники покинут салон, и сгинул во мрак.
Тишина царила кладбищенская. В арабском мире даже запахи ночи не такие, как в Европе. Густые, пряные, тяжелые. И в воздухе, наверное, много опасных бактерий… Мари прокладывала дорогу, перелезая через обломки стен, подсвечивала миниатюрным фонариком. Они нашли чудом сохранившуюся комнату с двумя выходами, сгребли мусор. Али был подавлен, почти не разговаривал, чурался Мари, словно никогда не видел женщин. «Странный он какой-то», – заключила девушка. Завернулась в плед, мечтая о герметичной упаковке, уснула под стрекот цикад в кустах за деревней.
А наутро, проснувшись в «воровское время», когда рассвет едва коснулся небосклона, украдкой смотрела, как этот нескладный долговязый человек ворочается, заплетая ноги, машинально ищет носком слетевший туфель, вертит плечами, сбрасывая каких-то «зеленых человечков». Потом он рылся в сумке, которую перед отбытием из Хомса собирал в спешке, плохо понимая, что туда бросает. Он что-то бормотал под нос, замирал, уносясь мыслями в сопредельные измерения, потом спохватывался, снова что-то искал. «Человек рассеянный», – заключила Мари.
Она жевала вчерашний гамбургер (в Ливии, не стесняясь, продавали вражескую еду), предложила Али второй – тот не отказался. Мостик доверия выстраивался медленно, с откатами. Вскоре Али разговорился, сидел, обняв несуразные ноги, рассказывал о своей жизни, о семье, о работе, когда-то считавшейся смыслом жизни. Сломалось что-то в человеке, треснул стержень. Он говорил и говорил, и девушке, на которую вываливался ворох бесценной информации, оставалось лишь жадно слушать, надеясь на свою память.
Военная колонна остановилась на дороге. Али заполз в щель под рухнувшей стеной, дрожал от страха. «Ну, все, – устало думала Мари. – Опять полный подгузник». У мощного грузовика – похоже, русского «Урала» – спустило колесо. Солдаты, гортанно перекликаясь, ставили запаску. Вышел офицер в лихо заломленной фуражке, поднял веточку, стал постукивать по бедру, равнодушно озирая сгоревшие дома. Зевнул, вернулся в кабину. Спущенное колесо покатилось в водосток. Колонна, яростно рыча и фыркая, тронулась…
Солнце перевалило за зенит. Мари давила каких-то страшненьких жуков, норовящих испытать ее на вкус. Али, который все сказал и потерял дар речи, наблюдал за ней с любопытством – жуки его не замечали, что было пусть небольшой, но милостью Всевышнего. Зарычал мотор, заглох. Али застыл, закрыв глаза – мол, все в ЕГО власти. Мари похолодела, схватила пистолет (боеприпасов было – обоим застрелиться) и, когда поблизости захрустела крошка, стиснула рукоятку обеими руками, опустила флажок предохранителя.
В скособоченном проеме возникла странная фигура. Подтянутый спортивный мужчина в черном, не вызывающем, но вполне цивилизованном двубортном костюме. Костюм сидел так ладно, словно всю жизнь он только в нем и ходил! Черные волосы были коротко пострижены, лицо гладко выбрито, серые глаза испускали загадочный блеск. От него даже одеколоном пахло! И даже приятно! Это было какое-то невероятное перевоплощение! Физиономия Мари вытянулась от удивления, засосало под ложечкой, и такое странное чувство, которого она уже не испытывала много лет… Или вообще никогда не испытывала?
«Незнакомец» перешагнул порог, огляделся.
– Бродяжим, господа? Не верю глазам, на кого вы похожи? Мне стыдно находиться в вашей компании. И чего так смотрим? Я что, в костюме клоуна?
– Я так понимаю, господин Саиб Абу Хасан – сотрудник Секретной организации Джамахирии? – сглотнув, пробормотала Мари. – А что? В профиль немного похож.
– О нет, – открыв глаза, прошептал Али, – это не он.
– Душ, цирюльня, краска для волос, магазин и немного денег, – блеснув глазами, объявил преобразившийся Рауль. – Рекомендую, господа. Мари придется переодеться в строгий черный костюм и «деловой» хиджаб – все упомянутое найдешь в машине. Ты тоже работаешь на правительство – в этом нет ничего удивительного: ливийским женщинам не возбраняется и в армии служить. План сыроват, но попробовать стоит. Что делать с вами, Али, к сожалению, не знаю. Будем надеяться, что обыскивать машину с правительственными агентами не будут. Живо в машину, золотая рота! Там и перекусите – я еды немного купил…
Мари не уставала поражаться этому человеку. В нем каким-то необъяснимым образом бесшабашность уживалась с осторожностью, трезвый расчет с рассудочностью, вульгарная хамоватость с манерами истинного джентльмена. В его присутствии ей становилось не по себе, но это было не то, когда организм отторгает человека, а ровно наоборот…
В Сегир они въехали, когда солнце клонилось к горизонту и наступало время суток, на языке кинематографистов именуемое «режим». Окраины города производили впечатление близости фронта: военные с автоматами на тротуарах, бэтээры в камуфляжных разводах. Гражданские не обращали на них внимания, люди как ни в чем не бывало прогуливались, сигналили машины. Самые обычные мужчины и женщины: «партикулярные» платья, женщины в косынках, многие представительницы слабого пола щеголяли модными, расшитыми узорами джильбабами – цельной одеждой для мусульманок, укрывающей все тело, кроме ступней и кистей рук. Цивилизация причудливым образом сочеталась с лохматой стариной: пару раз Мари замечала телеги, запряженные длинноухими ишаками, двугорбых верблюдов, навьюченных мешками – шагающих с достоинством и плюющих на трафик. Ближе к центру впечатление близости войны пропадало – военные глаза не мозолили, техника осталась на окраинах. Работали заправки, магазины, остался за бортом симпатичный сквер с мерцающими в сумерках фонариками. Проплыла величественная квартальная мечеть – храм для ежедневной пятикратной молитвы. Где-то за деревьями раздавались ритмичные удары барабана-дарбуки, звучала музыка. «Свадьбу играют?» – поразилась Мари.
Интересное началось, когда Рауль предложил «спешиться» у небольшого супермаркета и прогуляться за продуктами. Он поставил машину на стоянку, строго-настрого приказал Али не высовываться и сделал знак Мари – вперед, в свет. «Первые шаги» на людях давались с трудом, ей казалось, что все на нее таращатся, хотя на самом деле это было не так. Невысокая женщина в мешковатом костюме, удачно скрывающем достоинства фигуры, и черном хиджабе, оставляющем открытым лишь лицо, не вызывала интереса у окружающих. Супермаркет был небольшой, но в целом похож на все супермаркеты мира. Широкий выбор итальянских спагетти, маринованных овощей, польское молоко, украинские колбасы, не содержащие свинину. Бесцельно шататься не стали, погрузили готовые продукты в корзину и встали в кассу. Несколько человек терпеливо дожидались своей очереди. Двое мужчин, женщина в платке, девчушка, еще не доросшая до хиджаба. Очередь неторопливо продвигалась, сквозь стекло были видны припаркованные у торговой точки машины. Еще не стемнело, хотя в магазине горел свет. Мари чувствовала плечо Рауля, она могла отстраниться, но не хотела. И он как-то многозначительно помалкивал. И вдруг она почувствовала волнение…
Приоткрылась дверца их подержанного джипа, возникли пальцы, а потом и половина физиономии Али Магомедова. Он смотрел на них через витрину супермаркета огромными глазами, которые что-то выражали. Он перехватил взгляд Мари и скорежил такую мину… Потом забрался обратно в салон, захлопнул дверцу.
– Ты видел? – прошептала Мари.
– Видел, – отозвался Рауль. – Надеюсь, не в туалет просится? Черт, этот парень не похож на особо мнительного… Постой в очереди, я сейчас вернусь.
Он протиснулся между желающими приобрести товары, неторопливо двинулся к выходу. Сел в машину, а через минуту выбрался с маленькой сумочкой. Вернулся, небрежно помахивая, и по лицу его никак нельзя было прочесть, что случилось. Очередь продвинулась на одного человека. Рауль пристроился, где был, прижался плечом к Мари. Прошептал, не разжимая губ:
