Евгений Жураховский - Без права на смерть. Еще один шанс
Внезапно откуда‑то сзади донесся громкий шлепок. Словно одна из картонных коробок упала плашмя на бетонный пол. Кипиш резко развернулся и направил сквозь проем двери луч фонаря, но ничего подозрительного не увидел. "Барабашка, блин!" — мысленно заключил он, опасливо попятившись, и в этот момент локтем зацепил составленную одну на другую стопку коробок, гулкий шум падения которых эхом пронесся в пространстве.
— Мля, сука, твою мать!.. — скороговоркой проговорил тот, отпрыгивая в сторону, словно напуганная кошка. — Придурок рукожопый, блин!.. — обругал он себя и осветил упавшие коробки.
В эту секунду где‑то справа мелькнула какая‑то тень, и солдафон быстро направил туда фонарь. Ничего. Тишина. Показалось? Возможно. В такие моменты воображение может нарисовать что угодно, но он был готов поклясться, что что‑то видел, только вот что или кого? А может, это и вправду всего лишь игра света и тени? Вряд ли бы чудище, которое притащило его сюда, смогло бы перемещаться столь тихо и незаметно. Слишком оно громоздкое было. К тому же помещение, которое оставалось позади, он уже осмотрел насколько возможно и никаких огромных монстров там не заметил. Он там вообще ничего не увидел, кроме груды разбросанного мусора.
— Да, твою же… — воскликнул Кипиш, снова заметив какое‑то движение, но осветить то место не успел.
Что‑то тяжелое толкнуло его в правый бок, отчего он завалился на пол и выронил фонарь, который предательски отскочил на несколько метров в сторону и уткнулся линзой в один из ящиков, а помещение снова заполнилось удушающей темнотой…
В какой‑то момент солдафону показалось, что на него напала бродячая собака. Слишком уж нелепой выглядела атака. Тварь, схватившись за рукав его кителя, резкими дергаными движениями оттягивала руку и не предпринимала попыток перехватиться или повторить нападение, вгрызаясь в открытые части тела. Смущало лишь одно: он точно знал, что животные в этом мире не подвержены заражению, и если это собака, то почему она не издавала абсолютно никаких звуков? Нападающий не рычал и не скулил, казалось, он даже не дышал. Все, что можно было сейчас расслышать, так это треск рвущейся ткани и еле узнаваемый цокот когтей по бетонному полу. Конечно, Кипиш понимал, что если бы он не успел подставить руку, то все могло оказаться гораздо плачевнее. Сейчас же у него появился пусть и небольшой, но все же шанс отбить атаку, и, задумавшись лишь на долю секунды, он выхватил второй рукой нож и резким движением сделал выпад в сторону нападающего. Нет. Тварь оказалась не такой глупой, как представлялось солдафону. За секунду до того, как тяжелое лезвие должно было проникнуть в ее плоть, она выпустила рукав и метнулась куда‑то в сторону, а нож парнишки лишь бессмысленно рассек воздух.
Времени Кипиш терять не стал и постарался подняться как можно быстрее, пока тварь не напала снова. Осторожно, прислушиваясь к каждому шороху и выставив перед собой нож, солдафон приблизился к тонкому колечку света, а затем, быстро наклонившись, схватил фонарь и осветил помещение.
— Что, испугалась?! — подзадоривал он себя, осторожно заглядывая за стопки коробок. — Ну, давай…, покажись!..
Новая атака не заставила себя долго ждать. Тварь бросилась на солдафона откуда‑то сзади, чего он совершенно не ожидал. Легко запрыгнув на спину Кипиша, цепляясь за лямки разгрузки, она вцепилась зубами в плечо, на этот раз прокусив китель.
— Сука!.. — взревел солдафон от дикой сковывающей все тело боли и не нашел ничего лучшего, как завалиться на спину, придавив собой нападающего.
В ту же секунду отчетливо послышался противный хруст, но тварь упорно не собиралась выпускать добычу. Солдафону даже показалось, что это затрещали его кости, но из‑за боли в плече и переизбытка адреналина он не почувствовал перелома. Тем временем тварь умудрилась отцепить лапы от разгрузки и, обхватив одной из них шею парня, вонзила острые когти в его тело, раздирая кожу. Кипиш истошно закричал и, выронив нож, ухватил тварь за лапу, пытаясь избавиться от новой боли, а затем, не отводя руку, он резко дернулся, перекатываясь на живот, помогая себе второй рукой снова подняться на ноги. Судя по тому, что атакующая тварь не использовала сейчас вторую лапу, солдафон понял, что падение на спину все же оказалось ненапрасным, и сейчас он задумал повторить этот номер. За секунду собравшись с мыслями, он резко поджал в коленях ноги и со всего маху рухнул на пол. Тварь же, словно почувствовав его замысел, неожиданно ослабила хватку и, разжав челюсти, рванула в сторону, а солдафон, приземлившись на спину, гулко стукнулся затылком о пол. В ушах заметался пронзительный писк, а перед глазами мелькнула молния. Откуда‑то из глубины донеслась мысль, что это все, конец, но парень и не собирался сдаваться. Сменяя отчаяние, его обуяла злость, дикое, первобытное желание причинить кому‑нибудь такую же невыносимую боль. Сейчас ему хотелось убивать, и неважно, кто бы возник перед ним: человек или монстр. Он был готов растерзать любого.
Сердце колотилось безудержно, отдаваясь гулкой пульсацией в голове, но это был не страх. Парень отчетливо прочувствовал, как что‑то внутри него переменилось. Теперь он уже не стремился сбежать из этой темноты, а словно смирившись с ней и тем, что она скрывала, решил найти эту тварь и уничтожить.
Искать долго не пришлось. Медленно, превозмогая боль, солдафон поднялся и, подхватив фонарь, нашарил свой нож, а затем осветил пространство. Буквально в двух или трех метрах Кипиш заметил то, что на секунду ввело его в ступор. Тонкие ноги с маленькими стопами и пальцами, каждый из которых оканчивался заостренным коготком, безвольно волоклись по бетону. Такое же худое тельце, облаченное в рваное, но все же узнаваемое платье, порядком измазанное в крови, и длинные слипшиеся волосы, скрывающие часть спины и лица. Это был ребенок. Девочка, лет семи, может, восьми. Конечно, она была мертва. Сейчас, орудуя лишь одной когтистой рукой, она пыталась скрыться от луча фонаря. Судя по всему, падая на спину, Кипиш переломил ей позвоночник, и теперь она не могла двигаться быстрее.
— Как же так, сестренка?! — подойдя ближе, обреченно произнес солдафон. — Как же так получилось?.. Кто или что отняло у всех вас право на покой?! — Он глубоко вздохнул, уже не обращая внимания на вонь, и наступил на руку мертвой девочки, предотвращая ее движение вперед.
В этот момент девчушка резко дернулась и, обнажив свое лицо, вцепилась зубами в тяжелый носок ботинка солдафона. Конечно, лицом это было назвать трудно. Морда. Подобное слово куда более подходило для этого значения. Верхняя и нижняя челюсти вытягивались далеко вперед, обнажая острые клыки, а нос практически отсутствовал, и лишь небольшой отросток свидетельствовал о том, что он когда‑то был. Огромные глазницы, которые сверху прикрывал неестественно выпирающий лоб, расположились крайне близко друг к другу, направляя оба глаза точно вперед. Даже несмотря на мощную челюсть, прокусить армейский ботинок зомби не смогла, и, совершив несколько попыток таким образом освободиться, девчушка подтянулась и вцепилась зубами в свою руку, раздирая плоть. Да, это существо хотело жить, жить, несмотря ни на что, жить так, как ему уготовил кто‑то или что‑то…
Долго смотреть на то, как зомби отгрызает себе руку, Кипиш не смог. Ему стало до жути обидно, что какая‑то неведомая сила разом превратила тысячи людей в таких вот монстров, не давая им возможности просто умереть, обрести покой. Если еще несколько минут назад он, испытывая сладостную ненависть, был готов схватить тварь за ноги и со всего маху размозжить ее черепную коробку об угол стены, то сейчас, увидев перед собой ребенка, пусть и мертвого, он захотел лишь быстрее избавить его от мучений.
Наступив второй ногой на прядь волос на затылке зомби, предотвращая тем самым свободное движение головы, он чуть наклонился и с силой ткнул лезвием ножа в висок девочки. Ее челюсти еще несколько раз дернулись, словно не желая сдаваться, а затем тело окончательно обмякло.
Усталость и шок от произошедшего сделали свое дело. Отойдя чуть подальше от мертвого тела ребенка, Кипиш приземлился на пол и, упершись спиной в какой‑то ящик, блаженно вытянул ноги и свесил руки. Апатия накатила с невероятной мощью. Единственное, чего сейчас хотелось солдафону, так это пить, но даже если бы перед ним в данную секунду появился стакан чистой прохладной воды, он бы к нему не притронулся. Желания шевелиться не было совсем. Страх и чувство самосохранения откатили куда‑то подальше, и теперь Кипиша совершенно не волновало, что в любую минуту откуда‑то из темноты может выскочить еще одна подобная тварь или даже монстр побольше, например, тот, который его сюда притащил.
Сколько времени солдафон так просидел, он не знал. Может, пять минут, а может, и целый час. В какой‑то момент он поймал себя на мысли, что улыбается во весь рот, вспоминая своих друзей. Интересно, как они там? Смогли ли оторваться от орды зомби Грешник с Монахом?! Наверное, смогли. Этим ребятам не впервой было попадать в подобные передряги, и каждый раз им удавалось избежать гибели. Опыта в выживании у них хоть отбавляй, особенно у Монаха. Этот старый хрыч, несмотря на свой возраст, был куда умнее, хитрее и проворнее всех вместе взятых членов команды. В конце концов, это он научил их выживать и сражаться. Это он научил Кипиша стрелять, драться, стратегически думать и тактически действовать. Нет, ни Грешник, ни сам Монах просто не могли погибнуть. Другое дело новенький — Фарт, как его назвал Грешник. Смог ли выжить он? Конечно, Фарт — парень не промах, но он явно не был готов к такому повороту событий, как, впрочем, и остальные, вот только у него нет никакого опыта, и даже если он каким‑то чудом смог удрать из города, то шансов выжить все равно оставалось очень мало. Этот мир таил опасность на каждом шагу. Зомби — это лишь маленькая капля, куда страшнее встретить недружелюбного человека. Так что надеяться Фарту стоило лишь на свою удачу, впрочем, которой у него не занимать.
