Владимир Ефимов - Симуляция
– Ага, попался!
Открылась тайна моего имени. Его звук встречался в партитуре. И Берндт был совершенно убежден, что алгоритм не подействует на человека с другим именем. Нужно было откликаться на это имя с младенчества, чтобы даже тело знало: "Докар – это я". Значит, я действительно нашел наследство Рамашкази. И я действительно был единственным человеком, способным его получить.
И еще это значило, что дирижировать я не мог. Дирижировать придется Берндту. Азы программаторства он знал, теперь я его срочно натаскивал нюансам. Он схватывал с удивительной скоростью, а все остальное время посвящал расшифровке и опытам с Линдой. По-моему, он вообще не спал. Глаза у него ввалились, но, полагаю, недели через две мы были бы готовы совершить попытку.
* * *
Берндт вбежал с телефоном в руках:
– Уходим. Время вышло. Нас ищут, пока в соседнем поселке.
– А… Откуда…
– Верные люди предупредили. Я готовился.
– Господи… Опять в бега!?
– Нет. Поздно. Время бегов кончилось. Найдем нору и начнем действовать.
– Как?
– Введем тебе алгоритм, как же еще!?
– Но вы не готовы!
– А мы постараемся.
– У вас ни шиша не получится!
– Если так, то тебе не повезло. Да и нам тоже.
– Мы же даже не знаем, как эта штука действует!
– Вот и узнаем.
Мы погрузились в машину, взяв только самое необходимое – лютню, деньги, кое-что из одежды и еды. Откуда взялась машина – я не знал. Берндт где-то купил или украл. Мы поехали поперек асфальта – в лес, благо, стояло лето, и проселки были сухи. Пропетляв до вечера, мы остановились на поляне, подкрепились припасами и приступили к сеансу.
Ковчег построил дилетант. Профессионалы построили Титаник. [38]
Линда Лу взяла лютню, Берндт Ошима сел напротив нее, разложив перед собой распечатки и диаграммы, а я, Докар Ричард Дональд Петров, лег на спину и закрыл глаза. Открыв их, я ожидал увидеть бригаду монтажников. Ресет – лучшее, на что можно рассчитывать, если в твою голову лезет чокнутый дилетант с лютней на перевес.
– Докар!
– Да.
– Открой глаза!
– Что?
– Ты меня слышишь?
– Да.
– Сожми кулак.
Я сжал.
– Открой глаза. Ты меня узнаешь?
– Чирок.
– Какое сегодня число?
Объясняю на пальцах!! Средний видишь?!.. [38]
– Ну, началось! Ты получше ничего придумать не мог? Почему всегда спрашивают, какое число? Ты что, Берндт, не знаешь, что я всегда в числах путался!?
– Ты в порядке?
– В полном. Вроде бы.
Берндт, конечно, чувствовал, что я нервничаю. Я был близок к шоку. То, что я чувствовал внутри себя, было настолько странным, настолько громадным, настолько чуждым и непривычным, что я запаниковал.
– Эй! Док! Что ты чувствуешь?
– Видишь ли, Берндт… – я сел, – что-то изменилось. Я не знаю, как это назвать, но… оно меня пугает. Оно меня так пугает, что если б у меня появился на груди разъем, а в пупке винтик, я бы испугался меньше.
И, можете не верить, но при этих словах я непроизвольно ощупал свою грудь. Пупок, правда, проверять не стал – спохватился.
– Сопли отставить! – встряхнул меня Берндт, – Какие возможности? Новые возможности появились?
– Нет.
– Откуда ты знаешь? Ты пробовал?
– Ааа… Знаю. Понимаешь, эта штуковина, она как дверь. Ее еще надо открыть.
– Ну, так открой.
– Я боюсь. Это слишком велико. Там… Там может быть… что угодно.
– Боится он! Вира-майна! Ты знаешь, сколько тебе жить осталось? Ты знаешь, блин, сколько нам всем жить осталось?
Я не понял, о чем он говорит, и машинально спросил:
– Сколько?
Берндт закатил глаза, что-то прикидывая в уме, и сказал:
– Три дня, максимум. Через три дня нас возьмут, что бы мы ни делали. Мытарь и Герберт объединились. Я не вижу, как мы могли бы ускользнуть.
Мы сидели на ковриках посреди живописной поляны. Линда спала, как младенец. Была ночь, все вокруг дышало таким покоем, что поверить в опасность было непросто. Но я не видел никаких оснований сомневаться в его расчетах. Мы были не на пикнике. И мы не были компанией школьников. Дама наша была сумасшедшей ведуньей, мой друг – живым компьютером, а у меня в сознании ворочалось нечто, страшное, как тайная комната Синей Бороды.
– Давай, Док! Запусти эту штуку! Открой дверь!
– Хорошо. Сейчас.
Я сосредоточился. Действительно, вернее всего было сказать, что это дверь, которую можно открыть. Я потянулся к ней своим существом и почувствовал реакцию. Нечто, вроде вопроса. Дверь не поддавалась.
– Берндт, она не открывается. Нужен ключ.
– Фамильный ключ?
– Ну да, – я тоже вспомнил послание пра-пра-прадеда на медной табличке, – Фамильный ключ. Только где его искать?
Я почувствовал себя страшно усталым. Опять поиск. Все сначала. Только времени уже нет.
– Не надо ничего искать. Он же в нашей старой квартире. Ты не помнишь?
– Ты о чем? Я ничего не понимаю.
– Фамильный горячий ключ. Ты сам его так называл. Это твой старый самовар. Помнишь? Ты его даже разжигал однажды, на праздник.
– Саомвар!? Ты что, опух? Погоди, Господи, ну конечно! – у меня действительно был древний угольный самовар. И у нас в семье его действительно называли "наш фамильный горячий ключ". Почему-то это считалось смешной шуткой, – Но нас же там ждут!
– Засады там быть не должно. Там жучки и камеры, или еще что-нибудь в этом роде. Если войдешь, схватишь самовар и сразу уйдешь, скорее всего, никто приехать не успеет.
* * *
Идиотизм нарастал. Надо залезть к черту в пекло, причем за старым самоваром, который уже начал подтекать. Хорошо хоть не за примусом.
Перед тем, как нам отправиться, Берндт долго смотрел на спящую Линду в тяжелом раздумье. Мне его взгляд не понравился, но сомнения я понимал. Если она попадет к Герберту или кому-нибудь еще из этой компании, из нее вытрясут все. Даже больше, чем смогли мы. Если же ее не останется среди живых – кто знает, может быть, она нам еще понадобится. Может быть, она последняя ведунья.
В конце концов, он бережно усадил ее на заднее сиденье.
…то есть в целом мы непременно должны презирать врагов, а в каждом конкретном случае мы непременно должны уделять им серьезное внимание. [36]
– Пойдешь один, – напутствовал он меня по дороге, – Оружия не бери, там может быть рамка, тогда засекут сразу. Света не зажигай, вообще меньше резких движений. Нас там не очень ждут, они знают, что мы не идиоты. Так что ждут больше для порядка. Есть реальный шанс проскочить тихо, дуриком. Возьмешь телефон, когда пойдешь – созвонимся, чтобы я тебя слышал. И аппарат возьми. Герберт любит такие шутки, – он бросил мне кислородный аппарат, из канализационных трофеев.
– А как я открою мысленную дверь с помощью самовара?
– Откуда я знаю? Может, тебе достаточно будет его увидеть. Хватай его, да тащи сюда, потом разберемся.
Когда потянулись знакомые кварталы, меня затрясло. Страшно подумать, сколько я здесь не был. Сколько лет я боялся даже подойти близко.
Во всем доме горело только два окна. То ли ранние пташки, то ли наши братья полуночники.
Я надел гарнитуру на ухо и сразу услышал звонок.
– Алло!
– Меня слышно?
– Да, Чирок. Я тебя слышу. Ты славный парень! Я пошел.
Что может быть проще, чем войти в дом, в котором жил, сколько себя помнишь? Запах был тот же, знакомый до боли. Но я знал, что где-то в стенах спрятаны датчики присутствия, которые сообщают заинтересованным ребятам, что в подъезд кто-то вошел и сейчас поднимается по лестнице. Если бы при мне было оружие, автоматы уже подняли бы тревогу.
Я остановился у двери и перевел дыхание. Слишком долго медлить тоже не стоило.
– Чирок, я наверху. Вхожу.
– Ок.
Я вставил ключ в замочную скважину и повернул его. Теперь, если я хоть что-то понимал, все аварийные звонки зашлись задорной трелью.
Я открыл дверь и вошел, Ничего не случилось. Я освещал дорогу карманным фонариком. Шаг, второй. Наверное, стоит прикрыть дверь, чтобы не привлекать лишнего внимания.
– Берндт, я внутри.
Я обернулся прикрыть дверь и, в этот момент, в дверном проеме с шелестом мелькнули стальные прутья падающей решетки.
Ловушка захлопнулась.
– Чирок, это ловушка, я заперт. Уходите.
– Маску надень.
Я натянул маску кислородного аппарата. Гарнитура сползла. Я ее, как мог, поправил. Ориентироваться стало совсем трудно.
– Надел?
– Да, Чирок, надел. Уходите, они сейчас будут здесь.
– Док, бери ключ и ищи выход.
– Какой, блин, выход! Я заперт! Дверь закрыта!!
– Бери ключ и ищи другой выход. Выход есть всегда. Ты взял ключ?
– Беру. Вот он, передо мной.
– Окна проверь.
Окно открылось, но что от него толку на такой высоте.
– Вяжи веревку из тряпок, время еще есть. И можешь включить свет, все равно тебя уже обнаружили.
