Андрей Воронин - Повелитель бурь
Становой с озабоченным видом прохаживался по площадке, время от времени посматривая в сторону озера. Он держался так, словно и впрямь прилетел сюда по сугубо служебному делу — осмотреть место происшествия и сделать предварительные выводы о причинах катастрофы, чтобы потом изложить их правительственной комиссии. Максим Юрьевич пользовался в министерстве большим авторитетом, его считали одним из лучших специалистов-практиков, так что его мнение могло повлиять на окончательное заключение правительственной комиссии. Кроме того, он был просто обязан осмотреть место происшествия. Ну а то, что полковник МЧС Становой отправился на разведку один, прихватив с собой только личного водителя, свидетельствовало, в сущности, в его пользу: внизу, на побережье, каждый человек был на счету, и полковник решил рискнуть, занявшись этим ответственным делом в одиночку. Честь ему и хвала!
Максим Юрьевич подошел к краю площадки и долго смотрел вниз, на то место, где заложенные Удодычем заряды раскололи край каменной чаши, выпустив на волю многотонную массу воды. Удодыч остановился рядом с ним и тоже посмотрел вниз.
— Вроде, ничего, — сказал Становой. — Выглядит нормально. Трещина в породе, усталость материала, естественная эрозия… Явных признаков взрыва как будто не видно. Надо бы, конечно, спуститься, посмотреть вблизи, но время поджимает.
— Да чего туда спускаться, — возразил Удодыч. — Я три раза все п-проверил. В одном месте чуток копоти б-было, так я оттер. А остальное дождем с-смыло.
Становой расчехлил бинокль и внимательно осмотрел место взрыва.
— Да, — сказал он наконец. — Действительно, сработано чисто. А если еще учесть, что главной целью большинства правительственных комиссий является не установление истины, а сохранение общественного спокойствия, можно смело считать твою работу безукоризненной. Ценный ты все-таки кадр, Феофил Немвродович, вот только с грузином прокололся.
— Угу, — буркнул Удодыч. — Это как у нас в д-деревне говорили: х-хороший парень, только под себя г-гадит. Дай глотнуть, командир, что-то у меня в г-горле пересохло.
Он кивнул на простую солдатскую фляжку в полотняном чехле защитного цвета, висевшую у Станового на поясе. Становой задумчиво посмотрел на него, явно прикидывая что-то в уме, нерешительно положил ладонь на горлышко фляжки, но тут же убрал руку.
— Нет, Феофил Немвродович, — сказал он. — Придется тебе, братец, потерпеть. Тем более что это не вода.
— С-спиртяга? — догадался сообразительный прапорщик. — К-классная вещь — спиртяга! Только работать после нее тяжело. Все время д-добавки хочется.
— Вот об этом я и говорю, — согласился Становой, задумчиво теребя стальную цепочку, которой винтовая пробка была прикреплена к горлышку фляги. — Давай-ка заканчивать это дело и поворачивать оглобли. Как-то мне здесь неуютно. Нервишки что-то шалят, и все время кажется, что вокруг полно народу.
— Т-тебе тоже? — удивился прапорщик. — Н-надо же, какое совпадение! Это все П-потапчук, сволочь старая. Как вспомню про него, сразу мороз по к-коже.
Они пересекли площадку, поднялись по пологому склону и быстро, хотя и без лишней спешки, разобрали завал, которым Удодыч несколько дней назад закрыл вход в свой тайник. Отбрасывая в сторону сухие ребристые камни, прапорщик боролся со странным ощущением: ему казалось, что с тех пор, как он упрятал здесь разобранную установку инженера Ляшенко, прошло не меньше года. Даже пейзаж как будто стал другим: очистившийся от туч горизонт раздвинулся, стал дальше, все вокруг заиграло красками, да и озеро, обмелев, заметно изменило свои очертания. Что уж говорить о мертвом изобретателе! Его как будто и вовсе не было на свете — ни его, ни того въедливого грузина, которому вздумалось разбирать запруду на ручье…
Становой работал наравне с Удодычем. Он надел на руки плотные рабочие перчатки и копал так, что только щебенка летела. Вскоре вход был расчищен. Ящики стояли на месте. Они даже не запылились. Да они и не могли запылиться за несчастные трое суток, которые прошли с момента взрыва, но Удодыч почему-то ожидал увидеть на деревянных крышках пыль веков и очень удивился, не обнаружив там ничего, кроме нескольких крупинок известняка, сорвавшихся со свода пещеры.
— Смотри-ка, — сказал Становой, волоком вытаскивая из тайника ящик, — дерево еще сырое.
— Так сколько мокло-то! — откликнулся Удодыч. — Неделю п-под дождем стояло, пропиталось н-насквозь.
Он встал на четвереньки и полез в каменную нору. Становой уже держал тяжелый ящик на весу, откинувшись всем корпусом назад и уперев край днища в живот. Удодыч, голова которого уже скрылась в темной норе, не видел, каким взглядом посмотрел на него Максим Юрьевич. В глазах полковника Станового снова появилось странное выражение — в точности такое, с каким он смотрел на прапорщика, когда тот просил у него флягу. Максим Юрьевич как будто решал в уме какую-то непростую задачу или делал сложный выбор.
Удодыч этих тонкостей не замечал — он тащил ящик. Выбравшись, наконец, из пещерки, он увидел Станового, который, нес ящик к вертолету. Удодыч подхватил свой груз и заторопился следом, не зная, что только что побывал на волосок от гибели.
Они забросили ящики в салон вертолета, заняли свои места, и Становой запустил двигатель. Удодыч заметил, наконец, что его шеф озабоченно хмурится, и поинтересовался, в чем дело.
— Да вот думаю, — признался Становой, — что нам делать с этими гробами. С одной стороны, если верить твоему отчету и собственным глазам, установка прошла испытания на «отлично». Что и говорить, ценный прибор, такой может в любой момент пригодиться. А с другой стороны, было бы намного безопаснее долететь до середины озера и утопить эти ящики к чертовой матери.
— Ну, давай утопим, — согласился Удодыч.
— Жалко, — сказал Становой.
— Ясное дело, ж-жалко! И п-потом, какого дьявола мы с тобой тогда к-корячились? 3-знал бы, сразу утопил. Вместе с движком. Только я не п-понимаю, Юрьич, как ты с-собираешься эти ящики мимо летунов п-протащить? Они же, хоть и п-пьяные, но не слепые. Сболтнут кому-нибудь, т-такая каша заварится…
— Не заварится, — сказал Становой. — Думаешь, зря я тебе спирта не дал? Это, брат, угощение для наших друзей с аэродрома.
Удодыч с сомнением пожал плечами.
— Все равно сболтнут, — сказал он. — П-протрезвеют, сообразят, что улетали мы налегке, а вернулись с ящиками, и сболтнут.
— Не сболтнут, — решительно разворачивая вертолет в сторону аэродрома, ответил Максим Юрьевич.
— То есть я хотел сказать, не протрезвеют.
Удодыч внимательно посмотрел на него. Становой улыбался знакомой белозубой улыбкой — той самой, которая так напугала Дмитрия Алексеевича Вострецова, когда тот вздумал интересоваться судьбой изобретателя Ляшенко.
***
Проводив взглядом уходящий на юго-запад вертолет, Глеб с досадой сплюнул на землю, сел на поросший ржавым мхом камень и закурил. Он опоздал совсем чуть-чуть, но все-таки опоздал. Да и могло ли быть иначе? Исход этого состязания был предрешен с самого начала. Противник действовал по четкому, хорошо продуманному плану и располагал для этого всеми необходимыми средствами — как финансовыми, так и техническими. Глебу же приходилось действовать вслепую, наугад — фактически, вдогонку. И если в большом городе такая тактика еще как-то могла увенчаться успехом, то здесь, в горах, попытки одинокого пешехода состязаться в скорости с вертолетами и «лендроверами» МЧС были заведомо обречены на провал. Помочь Глебу могло только чудо: чуда, увы, не случилось — он опоздал. Опоздал буквально на пару минут, и это решило все.
Глотая горький дым, Сиверов пытался решить, как ему быть дальше. У него еще оставалась слабая надежда, что замеченный им вертолет не имел к его расследованию никакого отношения. Судя по расцветке, он принадлежал не МЧС, а местному управлению гражданской авиации. Возможно даже, машина числилась за каким-нибудь сельскохозяйственным кооперативом — опыляла виноградники, что ли. Глеб не знал, используются ли вертолеты при опрыскивании виноградников, да это и не имело значения. Здесь, в районе озера, опрыскивать было нечего, на регулярный рейс какой-нибудь местной авиалинии это тоже не походило. Следовательно, это были именно те люди, которых Глеб намеревался подкараулить, сидя в засаде среди камней. Как он и рассчитывал, злоумышленники наведались на место преступления, чтобы окончательно замести следы перед появлением правительственной комиссии. Надо полагать, им было, что прятать, иначе они не пошли бы на риск, связанный с арендой вертолета.
Косвенно это подтверждало, что здесь действовала «рука Москвы». Чеченцы работают совсем иначе, местным спасателям это ни к чему — масштаб не тот, им такая задачка не по зубам, да и прилетели бы они на своем вертолете, нанимать «вертушку» на стороне им незачем… Что ж, вертолет — это тоже зацепка. Не угнали же они его, в конце-то концов! Скорее всего, вертолет был арендован, а это означает, что где-то — очевидно, где-то совсем недалеко отсюда — есть люди, которые им этот вертолет дали на вполне законных, официальных основаниях, а это уже след. Так оно обычно и происходит: уничтожая одни следы, человек оставляет другие…
