Андрей Таманцев - Молчание золота
— Немедленно идем отсюда! Не-мед-лен-но!
Я хотел сказать, что я еще не закончил, что у меня есть еще несколько вопросов к Радоеву, на которые он должен, просто обязан ответить, и как можно подробнее к тому же. Тем более что после выпитой водки в моей голове прояснилось и исчез странный щекочущий аромат, засевший было в ноздрях. Ламбер буквально вытолкнул нас с Артистом из помещения бассейна — откуда только силы брались!.. Тем более что Артист не сопротивлялся, он неотрывно смотрел на меня, и, только когда прозрачная пластиковая дверь-купе захлопнулась за нашими спинами, отрезав легкий плеск воды, разбивающейся об бортики, Злотников сказал:
— Так. В самом деле чертовщина какая-то. Что с тобой, Пастух?
Я отстранил от себя Ламбера, слегка качнул головой и произнес с оттенком недоумения:
— И что это за пьяные выходки? Ламбер?..
— Мне показалось, что нам лучше выйти из этого помещения, — отозвался он, — а вам, Сергей, лучше снять пистолет с предохранителя. — Черт возьми!.. — вдруг вырвалось у него, и я, поймав взгляд француза, направленный поверх моего плеча, обернулся. — Ни хрена себе! Merde!
…Сквозь прозрачную панель двери все было прекрасно видно. Бассейн размером шесть на четыре, подполковник Рашид Радоев в нем, а рядышком, у самой кромки, воды, — Юнус. Юнус несколько пришел в себя и уже не сидел, а стоял у края бассейна, смотрел на воду, по которой разбегались концентрические круги от барахтающегося Радоева. Нельзя сказать, что вода эта была кристально чистой и раньше. Но тут… мы увидели, как в глубине бассейна возникло и стало разрастаться что-то темное, тяжелое, клубящееся, похожее то ли на тушу какого-то животного, то ли на подводную скалу. Но ни скала, ни подводное животное (о которых и речи быть не может в закрытом бассейне!) не могут расти, увеличиваться в размерах, как это непонятное пятно… Юнус смотрел на него, не отрывая глаз. Он замер. В ту же самую секунду Радоев выкрикнул что-то неразборчивое и, выпучив глаза, нырнул. Погрузился в воду. У Артиста, смотревшего во все глаза, вырвался возглас недоумения. Было чему удивляться… Гладь бассейна словно забурлила, на поверхность показывалась то рука, то нога, то часть тела Рашида Радоева, а ТО, что мы посчитали пятном, уже разрослось до размеров всего бассейна и окрасило воду в темно-красный, очень похожий на кровь, цвет. А может, это и была кровь. У меня уже возникла довольно убедительная версия относительно всего творящегося в этом доме и со всеми теми, кто в нем присутствует. Потому я наблюдал эту картину довольно спокойно… Зато Ламбер смотрел во все глаза, да и Артист почти коснулся лицом прозрачной панели двери, чтобы лучше видеть.
Пока мы пытались понять, отчего вода вдруг из зеленовато-голубой стала темно-красной, Юнус подпрыгнул на месте и, взревев, как раненый бык, подскочил к столику, где стояли вино и закуски, перевернул его и одним рывком выломал ножку. Оно конечно, Александр Македонский герой, а подполковник Радоев — негодяй, но зачем же мебель портить?.. Юнус, впрочем, быстро дал бессловесный ответ на этот вопрос. Ответ еще тот… Юнус улучил момент, когда Радоев вынырнул из бассейна и попытался вскарабкаться на край бортика, и с силой ударил его ножкой стула по голове. Радоев, вместо того чтобы нырнуть обратно в бассейн, уйти от ударов ополоумевшего подчиненного, продолжал висеть на бортике, удерживаясь на нем на одних руках. Юнус ударил еще раз, и полоса крови пересекла мокрый лоб Радоева. Подполковник запрокинулся назад, открыл рот, чтобы заорать, но тут Юнус перехватил свою импровизированную дубинку, взяв ее на манер копья, и со всей силы ударил обломанным концом столовой ножки прямо в рот Радоева. Да!.. Один этот удар обеспечивал подполковнику Радоеву неоднократные визиты к стоматологу, но для того, чтобы наносить эти визиты, еще нужно было выжить! А Юнус, кажется, не собирался давать своему боссу подобного шанса.
— Да он же сейчас его убьет! — рявкнул Артист и попытался было открыть дверь, но мы с Ламбером вцепились в него с двух сторон и не дали этого сделать. После чего мы стали свидетелями продолжения жуткой сцены, разыгравшейся прямо на наших глазах. Получив несколько страшных ударов по голове, Радоев все-таки сумел вылезти из бассейна, словно наполнившегося кровью. Он подставил руку под удар ножки стола, а потом перехватил ее и вырвал из руки Юнуса. Последний вдруг сел на корточки и, закрыв лицо руками, что-то сбивчиво выкрикнул по-узбекски — и тотчас же получил жуткий удар по голове. Юнус остался сидеть в прежней позе, а подполковник Радоев (жуткое, залитое кровью существо, в котором мало что осталось не только от недавнего Рашида Мансуровича, холеного, упитанного, довольного жизнью мужчины, но и от человека в целом!) раз за разом обрушивал удары ножкой стола на голову своего охранника. Юнус давно перестал сопротивляться, и только слышались в совершенной тишине короткие, глухие, чавкающие удары в размозженный череп. Увидев наконец, что Юнус неподвижно лежит ничком, подполковник уронил ножку стола, забрызганную кровью, в каком-то отчаянии мотал головой из стороны в сторону, упал на колени. Потом он перегнулся через бортик бассейна, взмахнул руками и свалился в воду.
— Фильм ужасов какой-то, — потерянно произнес Артист, — давно не приходилось видеть… такой беспричинной и глупой смерти.
— Ты хотел сказать — СМЕРТЕЙ, — поправил я.
— Что значит… — начал Артист, но тут же замолчал, потому что Радоев и не собирался показываться на поверхности воды. Когда же наконец мы снова увидели его, подполковник был уже мертв. Он неподвижно лежал на воде (если эту темно-красную жидкость язык все же повернется называть водой), с лица омыло кровь, и стало видно, как распухли его губы, посинела кожа… Глаза белые и стеклянные, зрачков не видно.
Без какого-либо волевого усилия с моей стороны перед глазами всплыл рисунок мальчика Эркина, сына того, кто сейчас плавает там, в темном бассейне, с таким распухшим, синим и страшным лицом: широко раскрывшийся, словно разорванный, рот, смятенные штрихи, слагающие рисунок глаз… Голубая полупрозрачная полоса сильно разведенной краски наполовину закрывает это новое лицо, как будто его до половины погрузили в воду.
…Все угадал Эркин, рисовальщик смерти.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ПЕРВЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
Пастухов
— И как должно понимать все это? — наконец сподобился выговорить Артист. — Смысл, смысл!
Он снова хотел откатить дверную панель, но я не дал ему этого сделать.
— А вот этого не надо..
— Чего, чего не надо?
— Не надо туда заходить. Пока что. Нездоровая там атмосфера, я тебе скажу, Сема. Да и нечего там делать, всех, кого можно, мы уже грохнули… Меня гораздо больше интересует система подачи воды в этот бассейн. Наверно, это где-то там, внизу.
— Система подачи воды? Не понял. У тебя что, есть какие-то предположения?.. — спросил Артист.
Я быстро взглянул на Ламбера, и он бросил:
— У нас есть предположения. Нехорошие такие предположения…
Мы выскочили из предбанника и тотчас же наткнулись на Андрюху Перепелкина, собутыльника Радоева. Этот тип, пошатываясь, шел по коридору и время от времени выдавал куда-то в пространство:
— Мансур!… Мансу-у-ур, у тебя была такая телка… ну это… типа… узкоглазая такая… с сиськами… Где он-на?..
Я толкнул пьяницу в бок и, схватив за плечо, хорошенько тряхнул. Он смотрел на меня осоловелыми свиными глазками из-под припухших век. Я крикнул ему в самое ухо, потому что, по всей видимости, он меня почти не слышал и вообще слабо воспринимал все происходящее:
— Перепелкин, где вход в подвал? В подвал, ну?
Я не думал о том, что в доме находятся и другие люди Радоева. Впрочем, все они должны были спать: время далеко за полночь. А те, кто бодрствовал, будут долго завидовать спящим. Так или иначе, но после третьего повтора вопроса Перепелкин наконец сумел ткнуть пальцем и в двух словах дать понять, что он догадывается о том, где вход в подвальные помещения радоевского особняка. Собственно, этих цеу нам оказалось достаточно. Я обнаружил люк, а Леон Ламбер открыл его с удивительной легкостью и сказал, первым влезая внутрь:
— Кажется, я начинаю вспоминать… Так легко и сразу открыл… Не удивлюсь, если я сейчас так же легко найду выключатель…
Так и вышло! В кромешной тьме Ламбер тотчас же нащупал рукой выключатель, и неяркий зеленоватый свет залил помещение. Леон Ламбер вздрогнул всем телом, прижался спиной к стене, и его лицо — наполовину неподвижное, наполовину исказившееся гримасой тревоги — стало почти уродливым. Он скосил глаза на Артиста и медленно выговорил:
— Семен, скажите мне, что хоть вы не верите в дэвов. Я понимаю, что для вас это может звучать глупо… но вы сами только что видели. Как два взрослых человека ни с того ни сего убили друг друга. И что, если на самом деле там был кто-то третий… Ведь вода в бассейне стала цвета крови, верно?..
