Сергей Зверев - Золотая рота
Они проспали день, вечер, ночь и добрую половину утра. Андрей очнулся от солнечного света, пробившегося через дырки в шалаше. Сладко потянулся. Вспомнил все. Вот так и проходят ураганы… Кати рядом не было. Он нащупал автомат, успокоился. День разогревался, вставало солнышко, уже припекало, играло зайчиками в тихой озерной воде, чирикали птички в джунглях. За ночь его кто-то покусал, чесались руки, ничего, переживет, насекомым тоже кушать надо. Лишь бы не покусали комары, разносящие тропическую лихорадку… Куприн приподнялся, начал всматриваться в щели. Поскрипывали камешки. Катя, одетая в свою оборванную, но чистую одежду, возилась у вчерашнего костра, засыпала палкой угольки. Отмытые каштановые волосы струились по плечам, и снова в животе рождался глухой ропот. Андрей выспался, нормально себя чувствовал и в принципе… Хотя не стоит, лучше подождать с этим делом, дабы не опозориться.
– С добрым утром. – Катя покосилась в его сторону и улыбнулась. – Выходи, спаситель, кончай ворочаться. Здесь так хорошо…
Он вышел, позевывая, волоча автомат, потянулся – широко так, по-мужски, до характерного приятного хруста. И застыл, узрев нацеленный ему в голову его же собственный пистолет!
«Вот так и разбиваются сердца», – подумалось с тоской. Зрение не обманывало. Женщина по имени Катя стояла у потухшего кострища, выпрямив спину, и сжимала пистолет в вытянутой руке. Ее глаза были спокойны, отдавали прохладцей; от улыбки не осталось и намека.
– Автомат брось, – сказала она и показала глазами куда – в нескольких метрах перед собой.
Ураган пронесся по извилинам, вывернул их наизнанку. Он понял – пусть не все, но многое. Каким же идиотом он себя выставил! А ведь эта женщина казалась такой безвредной… Она так доверчиво прижималась к нему ночью, обнимала, согревала своим теплом… Играла гениально – и, видимо, получала от этого несказанное удовольствие. Куприн машинально косил по сторонам. Вот птица сорвалась с ветки на дальнем берегу, умчалась в лазурь, махая крыльями, заухало в чаще, засвиристело, сползло что-то в воду, перевали-ваясь, с покатого пляжа…
Он готов был схватиться даже за соломинку для коктейля. Швырнул автомат к воде, и женщина удивленно приподняла брови:
– Андрей, ну, что за самодеятельность… Ведь я показала, куда ты должен бросить автомат.
– Прости, – хрипло вымолвил он, – волнуюсь я что-то.
– Бывает. – Она укоризненно покачала головой и как-то вкрадчиво, на цыпочках, не спуская с него взгляда, отправилась к воде. Подняла автомат, повесила на плечо, хотела отойти от берега, но он спросил:
– Почему ты в шалаше меня не пристрелила?
– Поговорить хочу, – объяснила Катя, оставшись на месте, – нужно было вытащить тебя наружу. А окажись ты без автомата, стал бы дергаться, что-нибудь придумал. Ты парень резкий, непредсказуемый… мы так похожи с тобой в этой непредсказуемости. Знаешь, Андрюша, я действительно очень благодарна тебе, что ты вытащил меня из ямы, где я на полном серьезе просидела девять дней. Ей-богу, при других обстоятельствах я бы так тебя отблагодарила, что ты стал бы счастливым человеком… Но обстоятельства, знаешь, выше нас.
– Ты хорошо выглядишь.
– Я выносливая, быстро восстанавливаюсь. – Она подумала и опустила руку с пистолетом. Но ствол продолжал ощупывать Андрея. – Похудела килограммов на десять – ничего, отъемся.
– Ты не туристка.
– Точно.
– Ты Катя?
– Да, я Катя. Катерина. Кэт. Пума… – Ее глаза смеялись.
– Пантера… – пробормотал Андрей. Такое ощущение, что его выжали, как выстиранное полотенце. – Так вот кого имел в виду Чичо, говоря о боевой подруге Сабатеро, к которой он уже несколько лет неровно дышит, – девушке с садистскими наклонностями и дьявольским умом! Кто бы мог подумать, что она русская…
Ее глаза потешались – но это было ледяное веселье.
– Кто такой Чичо?
– Неважно.
– Ну, допустим… Хорошо я сыграла? Прости.
– Ты сыграла гениально, – признался он. – Я обратил внимание на легкие нестыковки в твоих словах, но не придал им значения – ведь ты действительно была такая несчастная.
– Я импровизировала по ходу. Я была очень слабой, чтобы делать то, что должна. Я должна была отдохнуть, выразить тебе свою признательность… Эти две дурочки действительно сидели на переднем сиденье. Понятия не имею, как их звали, откуда они; ляпнула наобум – согласись, слова Москва и Санкт-Петербург первыми приходят в голову. Откуда мне знать, что одну из них звали Юля? Ты сам назвал это имя. А память на лица у меня хорошая – ты показал фото одной из девчонок. Она была блондинкой, а не шатенкой, как на фото. А раз ты спрашивал о ней, значит, не нашел ее тела в автобусе. Понимаю, ведь там такое месиво…
– Подожди… – Он начал растирать мертвеющую кожу на лбу. – Получается, что в этой яме… нет никакой похороненной Юли?
– Юли – нет, – подтвердила женщина. – В яме похоронен мужчина по имени Адольфо Сабатеро. – Она сокрушенно вздохнула: – Вечная память этому незаурядному человеку и организатору. Он сломал ногу, потом – ее же, но в другом месте, когда мы с ним свалились в яму; бревном ему размозжило лоб. Он прожил сутки в мучениях, потом скончался, мир его праху…
– Ничего не понимаю, – пробормотал Куприн. – Все так запутанно… Расскажи, чего тебе бояться? – Он покосился на водную гладь, там что-то происходило…
– А я считала, что это ТЫ обязан мне что-то рассказать, – сухо засмеялась женщина. – Кто ты такой, Андрюша, откуда взялся, на кого работаешь…
– Я расскажу, клянусь, – пообещал Андрей. – Но сначала ты, договорились?
– Да ради бога, – она пожала плечами. – Мы уже два года с Адольфо… Считай меня серым кардиналом, тайным советником, замом по внешним связям, бабой на возу, мне без разницы. Он меня любил, и мне многое позволялось. («Но сама она не очень его любила», – подметил Андрей.) Я не русская – скорее украинка по маме; полжизни прожила в Прибалтике, знаю несколько языков, имею хорошее образование, авантюрную жилку, временами бываю вспыльчивой… – Она лукаво сощурилась. – Отец работает в российских дипломатических структурах, искренне верит, что я вожусь с порядочным богачом – гражданином Доминиканской Республики… В то утро мы с Адольфо встречались в Аллеридо с двумя парнями из Суринама… одно общее дельце; оптимизировали, так сказать, бизнес-процесс. Потом решали вопросы с неким американцем, как пустить пыль в глаза одному беглому парню по имени Альваро Эскудер… ты его, наверное, не знаешь. Ошибка заключалась в том, что в этот день мы были без охраны. Просто блажь, такое случается. Порой так прикольно прикинуться простым человеком! И Адольфо не возражал, ему это тоже нравилось – потолкаться среди людей, узнать, чем дышат подданные… Но это неважно. Мы заметили троих парней, они увязались за нами. Машина осталась на парковке, мы попробовали улизнуть подворотней – а они пристали, как банный лист. Церэушники, на мордах написано – непуганые, некупленные. Тормознули первый попавшийся автобус – лишь бы уехать на пару кварталов. Мы же не знали, что у них под боком свой транспорт и они кинутся вдогонку… Адольфо вызвал по сотовому подмогу из Чиогаро, но эти черти оказались храбрыми – гнались за автобусом, думали, что успеют нас перехватить до подъезда наймитов Адольфо. Загородили дорогу, бросились со своими «магнумами» наперерез – ну, такие, черт возьми, сексуальные… – Губы женщины перекосила хищная гримаса…
Горячий индейский парень скатился со ступенек, что-то гаркнув ошалевшему водителю. Спутница хрипела ему в затылок. Потом отпрянула, кинулась обратно к своему месту в автобусе, стала рвать застежку на сумке, выхватила автомат «мини-узи», вбила привычным движением магазин на 32 патрона и швырнула автомат своему спутнику. Потом извлекла второй автомат, проделала ту же процедуру и побежала к передней двери. В салоне воцарился гвалт. Орали мужчины и женщины, плакала девочка. Трое мужчин, вылупившихся из «Шевроле», уже подбегали к автобусу. Молодые, спортивно сложенные, с решительными лицами. Один показывал знаками водителю, чтобы тот открыл дверь. Ошибка была налицо – поспешили, не разобрались в ситуации. Мужчина и женщина одновременно открыли огонь. Разлетелось боковое стекло, пули ложились плотно, не оставляя просветов. Двое упали, обливаясь кровью. Третий успел дважды выстрелить – лопнуло стекло у водителя. Выронил здоровенный «магнум», схватился за простреленную руку и попятился, смертельно побледнев.
Подъехала еще одна машина – открытый внедорожник «Субару», стали выскакивать люди в камуфляже, но явно не военнослужащие. Еще несколько пуль попали раненому в ногу; он рухнул на колено, пополз, оставляя кровавый след, на обратную сторону дороги. Прибывшие смеялись, что-то кричали, тыча в него пальцами. Метис с волевым лицом и небритым подбородком спрыгнул с подножки автобуса, крикнул своим подчиненным что-то одобрительное. А двое уже тащили трупы в джип, загружали в багажник. «Утопите в озере, и чтобы ничего не всплыло!» – распоряжался метис. Раненый дополз до обочины, перевел дыхание. Поднял голову и равнодушно посмотрел на застывшего над ним чернокожего в бейсболке. Тот смотрел на несчастного с интересом, склонив голову. Затем нажал на спусковой крючок и поволок очередного мертвеца к багажнику.
