Александр Бушков - На то и волки
– Логун гарантировал, что у меня будет эксклюзив на все материалы о вашей конторе. Каковую в самое ближайшее время будут ощипывать, как гуся…
– Ох, как вам всем нравится это словечко – эксклюзив… – сказал Данил. – Как кошке валерьянка. Что же, при столь горячо завязавшейся дружбе он так-таки не обещал тебя вытащить в случае чего?
– Он обещал, что поможет, если вы попытаетесь устроить провокацию…
– А мы устраивали провокацию? – ласково спросил Данил. – Малюточка, честное слово, не наша…
Она и не подумала смущаться, спокойно пожала плечами:
– Он мне оставил телефон. Только это, увы, не прежние времена, когда при слове «КГБ» менты вставали навытяжку. Да и время в самом деле позднее, тут вы меня подсекли качественно. Я бы до него дозвонилась самое раннее завтра поутру, когда вашему менту поневоле пришлось бы дать адвоката…
– И все? – спросил Данил. – На этом твои интимные связи с госбезопасностью заканчиваются?
– Все. Я бы ждала его звонка…
– Как он выглядит?
Рамона потушила сигарету:
– Слушайте, вы в самом деле хотите неприятностей? В конце-то концов, подписки я не давала и не обязана молчать, но если вы пойдете дальше, непременно огребете…
– А в камеру хочешь? – еще ласковее спросил Данил. – Будут у нас неприятности или нет – это уж наша забота. Как он выглядит?
– Ваших лет или чуть помоложе. Волосы светлые, пышные, но не длинные. Усы, короткие, густые, как у царских офицеров. Носит очки. Высокий, роста примерно вашего. А движется… знаете, так мягко, пластично, как большая кошка.
– Можешь ему позвонить прямо сейчас?
Рамона мотнула головой:
– Это служебный, он говорил, что бывает там только до шести, самое позднее, до семи. Стала бы я иначе колоться, как дура… Очень уж не хочется в камеру ко всякой рвани… А больше ничего не знаю, хотите верьте, хотите нет.
Даже если она врала, больше от нее в данный момент ничего не добьешься слепому видно…
– Вы понимаете, что будут неприятности? – настойчиво повторила она.
– Не пугай, – рассеянно сказал Данил. – И не строй ты из себя Шарон Стоун в том боевичке на итальянские мотивы, как бишь его… Между прочим, западных шакалов пера тоже хлопают, хоть их газетки – конторы с могучей финансовой подпиткой, не чета вашим… У тебя есть какие-нибудь контакты с людьми Беса? И не вкручивай, будто про такого слыхом не слыхивала…
– Нет у меня никаких контактов.
– А Хилкевича из «Крогер ЛТД» знаешь?
– Он у нас объявления тискал. В полосах «Куплю-продам». – Она опять ухмыльнулась не без дерзости: – Меня мужики не интересуют… Ну? Слово вы держите, или как?
– Слово-то я держу… – медленно сказал Данил. – И пойдешь ты сейчас домой… правда, сначала почирикаешь с нашим художником на предмет фоторобота.
– Мы так не договаривались…
– Да мы, Петюня, и насчет хлеба не договаривались… – прохрипел Данил жегловским голосом. – Это не твоя забота, в конце концов, пусть у нас головы болят…
– Ведь чревато…
Данил обошел стол и остановился над ней:
– Слушай-ка, сеньорита… Тебе ж не двадцать лет, это нынешняя молодежь по причине полной непуганости плохо помнит, что такое КГБ, а ты, говорят, еще при застое скрипела перышком… Неужели этот тип выглядит стопроцентным гэбэшником?
– Именно так он и выглядит. К тому же его участие в байкальской операции меня, знаете ли, убеждает…
– А вот меня – не вполне, – сказал Данил. – Ты ж женщина с жизненным опытом, подумай, сто раз проанализируй, взвесь… Я сам, между прочим, отдал ГБ лучшие годы пылкой юности и немного могу порассуждать на эту тему…
– Что вы мне стараетесь внушить?
– Что времена нынче совершенно идиотские, – сказал Данил.
– И героин не ваш…
– Не наш.
– И в заграницах вашему человеку устроили провокацию, какими в застойные времена парторги так и пугали…
– Вот это уже не твое дело, – сказал Данил. – Ты запомни одно: в наши сумасшедшие времена возможны самые невероятные финты и декорации. И если этот красавец имеет хоть какое-то отношение… к нехорошим, скажем так, делам, он ведь может тебя и пришить. Холодова не забыла? И потому, если ты что-то от меня утаила, это для тебя может выйти боком, причем плюху ты не от нас огребешь… Подумай еще раз.
– Подумала.
– Ну, я тебя предупредил…
Глава тринадцатая
Кто бродит в тумане
…Иногда полезно заранее сомневаться в столь зыбких понятиях, как «полная откровенность».
Едва Рамона отбыла в капитанских «Жигулях», а следом за ней уехал Данил с сопровождающей машиной, человек по кличке Ключик и человек по кличке Ушан вернулись в квартиру, благо трудиться особенно не пришлось, Ключик – справился в три секунды.
В квартире человек по кличке Ключик минут десять маялся бездельем, болтаясь у книжных полок и трогая безделушки, а вот человек по кличке Ушан работал, не покладая рук, и, когда они убрались восвояси, внутри телефона остался «жучок», а на лестнице, в распределительном щите, второй.
Рамона кинулась к телефону, едва вернувшись домой, – так, что в притаившейся неподалеку машине мгновенно вспыхнула контрольная лампочка на серой панели и автоматически включился магнитофон. И через полчаса Данил, сидя у себя на третьем этаже, в третий раз прокручивал запись, слушая взволнованное тарахтенье Рамоны и спокойный, рассудительный, ни разу не изменивший тембра мужской голос.
«Вячеслава Сергеевича, пожалуйста. Он сказал, я могу в любое время…»
«Простите, кто спрашивает?»
«Демина».
«Минутку, даю…»
«Татьяна Павловна? Логун. Проблемы?»
«Вячеслав Сергеевич, все точно так, как вы предупреждали. Нагрянул Черский со своими бандитами, привел милиционеров, настоящих, хотели посадить…»
«Успокойтесь, Татьяна Павловна, успокойтесь. Все позади, я так понимаю, если вы звоните?»
«Да, но мне это стоило…»
«Спокойнее. Спокойнее, все обойдется. Они же вас отпустили, судя по всему?»
«Но мне пришлось о вас рассказать. Вы поймите, никак нельзя было иначе, мне устроили жуткую провокацию…»
«Татьяна Павловна, милая, я вас ни в чем не виню. Они на это мастера, и потом, я же обговорил и этот вариант, мы его вместе обсудили, так что вашей вины тут нет никакой, не терзайтесь. Им все это еще боком выйдет, право».
«Но у них остались протоколы… свидетели… эта дура такого наболтала…»
«Кто?»
«Я же говорю, мне устроили жуткую провокацию, и теперь в милиции лежат документы…»
«Татьяна Павловна, никаких документов у них не будет. Завтра же испарятся у них все документы, слово офицера. Сейчас, конечно, не прежние времена, но есть рычаги воздействия на эту контору, есть…»
«Обещаете?»
«Та-атьяна Павловна! Обижаете».
«Ох, простите, но были бы вы на моем месте… Это же ужас! Они меня притащили в райотдел, допрашивали прямо там…»
«Милиция или Черский?»
«Черский, милиции и близко не было. Но они несколько протоколов составили…»
«Я же сказал: Татьяна Павловна, милая, не волнуйтесь. Завтра же все их бумажки будут у вас в руках, и поступите вы с ними как хотите. Вы из дома говорите?»
«Да, только что отпустили… Я…»
«Давайте сделаем так. Я немедленно свяжусь с теми в милиции, кто способен взять за шкирку этих безобразников…»
«Но ведь полночь!»
«Татьяна Павловна…»
«Да, понятно…»
«Сейчас же. А завтра, часиков в десять, мы с вами встретимся и все обсудим. И все их поганые протоколы я вам передам из рук в руки. Вы не забыли, где у нас с вами пункт рандеву номер два?»
«Что вы! До речпорта…»
«Вот и прекрасно, что помните. До завтра. Не беспокойтесь. Я… пожалуй, даже не буду звонить. Поеду в областное управление сам. Немедленно. Так что до утра здесь никого не будет, но вы не беспокойтесь, ложитесь спать, все забудется. Утро вечера мудренее…»
…Данил, прижавшись щекой к прохладному стеклу, задумчиво смотрел вниз, на буро-зеленую землю, рассеченную тонюсенькими ниточками дорог. Земля чуть накренилась – это «Як-40» ложился на крыло, готовясь идти на посадку.
После всего случившегося вчера ему чертовски не хотелось улетать в Байкальск, но поздно было переигрывать. В конце концов, при охоте на Икса, если она начнется, Каретников и его правая рука, Лобанов, справятся даже лучше. Оба бывших кагэбэшника, в отличие от него самого, не охранники, а охотники. И потом, если уж совсем честно, Данил не верил, что охота кончится удачно.
Икс будет ее мочить, это однозначно. Рамона – дура. Умная непременно сообразила бы: неспроста ее «майор» даже не поинтересовался фамилиями милиционеров, сопровождавших «бандита Черского». Пусть даже он сто раз взаправдашний майор ФСБ – как он, скажите на милость, выяснит в полночь личности ментов, подыгравших Данилу? Собирался он всерьез покарать милиционеров или хотя бы пожаловаться на них, обязательно спросил бы фамилии, звания, в который райотдел ее возили – а он не спросил… Он держался как человек, прекрасно знающий, что разговор слушают чужие. Положительно, это профессионал. Во всех смыслах. Очень возможно, он и в самом деле числится в серьезной государственной конторе. Но параллельно у него отыщется еще одна работенка, вторая жизнь. Насквозь неправедная.
