Сергей Зверев - А теперь мы порвем Африку!
Великанова не удивило, когда через пару дней запели признательные арии сначала второстепенные солисты, которым пообещали жизнь. А потом заголосили нестройным хором и основные фигуры.
Теперь все материалы, которые представил президенту Игорь Великанов, находили объективное подтверждение. В том числе факт, что при подготовке переворота заговорщики активно пользовались материальной, военной и информационной поддержкой Республики Макао, которая оказывалась в расчете на будущие серьезные политические и территориальные уступки. Им удалось постепенно поставить на ключевые позиции в силовых структурах своих людей – упор делался на среднее звено – командиров частей, полицейских управлений.
Во всей этой ситуации Великанова больше всего бесило то, что один из основных заговорщиков ходил с ним в рейд на территорию Макао. Если бы информация о готовящейся операции ушла в Макао, тогда диверсантов ждали бы засада и уничтожение. Хорошо, что заговорщики делились с заграничными партнерами только той информацией, которую считали нужной. А успешный рейд во главе с Шинамано был необходим им, чтобы протолкнуть его командиром пятого бронекавалерийского полка, которому предстояло стать главной ударной силой готовящегося переворота.
В общем, теперь дело оставалось за следствием. А в суровости местного правосудия сомневаться не приходилось.
Во взрослой жизни все как в детском саду – непослушных мальчиков ставят в угол, а послушным раздают конфетки. Генерал Тхиоро Лванга получил даже не шоколадную конфету, а приличный кусок торта – был назначен первым заместителем министра обороны. Старого выперли в отставку за недостаточную лояльность и дружбу с некоторыми лидерами заговорщиков. Брат генерала получил пост начальника военной полиции страны. Подполковник Генштаба Коффи Хондо, с которым Великанов громил командование пятого бронекавалерийского полка, стал начальником мобилизационного управления Министерства обороны.
Генерал Лванга после своего назначения тут же предложил Великанову должность главного военного советника с жалованьем в два раза больше предыдущего. Тот согласился с условием, что будет отвечать за то же, что и раньше, – подготовку бригады крылатой пехоты, а также за организацию боевых операций. На том и порешили.
Узнав, что любимый президент Томбе победил очередных гнусных коварных врагов и свернул башку новой гидре, народ начал ликовать. В других странах мира этот процесс достаточно предсказуемый, а потому вялый и унылый. По-настоящему ликовать умеют только латиносы и негры.
На улицах завихрились танцы, переходящие в дикие хороводы. Забили барабаны. Зазвучала музыка из динамиков магнитофонов. Со свистом носились по городу машины под непрекращающиеся приветственные звуки клаксонов. Чучела врагов любимого президента из соломы и подушек горели по всему городу. Время от времени слышались выстрелы и взмывали вверх сигнальные ракеты – это был салют. Работать в такие дни, пусть они и будние, естественно, никто не собирался. Праздник же. Веселье до упаду. Враги повержены. Все хорошо!
Великанов смотрел на человеческий водоворот из окна кабинета новоиспеченного первого замминистра обороны Лванги.
– Народ счастлив, – произнес Игорь.
– Наш народ всегда счастлив, – усмехнулся Лванга.
Великанов подумал, что если бы Томбе свергли, нашлось бы не меньше желающих потанцевать. При этом большинству нравился сам процесс, а уж против кого и во чью славу прыгать и бить в барабан – это дело десятое.
– Ты читал исследования социологов про уровень оптимизма? – спросил Лванга.
– Как-то мимо прошло.
– В прошлом году вездесущие американские социологи, которым до всего есть дело, при помощи своих заумных тестов замерили уровень оптимизма в различных регионах мира. И как ты думаешь – какой результат?
– За одно могу поручиться – в России глубокая депрессия.
– Ты все знаешь, – улыбнулся генерал Лванга. – Россия, страны бывшего Советского Союза находятся в состоянии страшной тоски. В унынии, правда, немного меньшем, и Европа. А самые оптимистично настроенные – жители стран Центральной Африки.
– То есть вам нравится вот так жить?
– Нам просто нравится жить. Для нас каждый сегодняшний день – подарок Господа. Сегодня мы сыты и живы – и мы счастливы. – Лванга как-то саркастически и зло усмехнулся.
– А на завтра всем плевать, – поддакнул Великанов.
– Это вы живете завтрашним днем. Белые торопят время – они все в планах, едва закончат школу. Как пойдут на работу. Потом на пенсию. Затем на кладбище. Белые стремятся в будущее с упорством маньяка. Мы же никуда не спешим.
– Ну да. Я знаю. Крестьяне с песнями встречают восход и танцами провожают закатное солнце.
– И ни черта не работают! – неожиданно прорвалось у Лванги наболевшее.
– Зачем работать сегодня на завтрашний день, когда будущее тебя не интересует.
– В этом наша беда, – сжал кулак Лванга. – Они пляшут!
Тут не добавить, не убавить. Работать туземцы в Африке не любили никогда. А теперь любят еще меньше. Доля всего Африканского континента, возможно, самой богатой земли на планете, во всемирной торговле составляет всего лишь три процента.
Великанов вспомнил начало своих мытарств по Африке. Первое задание – он, командир группы наемников, отвечает за сопровождение гуманитарных грузов в одну из стран Центральной Африки. Сердобольный Запад, поглядев на фотографии голодающих черных детишек, симпатичных, похожих на куклы, с большими грустными глазами, расщедрился на гуманитарные операции. И в страну потекли деньги. Туземные сотрудники проекта экономической помощи в первую очередь купили себе джипы «Паджеро», после чего денег практически не осталось.
Великанов со своими бойцами – белыми наемниками из Южной Африки и Чехии – обеспечивал безопасность кучки чиновников Евросоюза, отвечавших за экономическую помощь этой африканской стране. Европейцы походили на марсиан, с круглыми наивными глазами и приклеенными улыбками, которые, казалось, вообще не понимали, где они очутились. В числе прочего они колесили по фермам, чтобы убедиться – выделенные средства расходуются по назначению.
Маршрут движения был выверен до миллиметра. Европейцев запугали терактами и сепаратистами, только и ждущими, когда белые съедут с маршрута, чтобы растерзать их. Поэтому, естественно, смотрели только те фермы, которые были нужны руководству страны.
А там красота и пасторальная идиллия – организованная толпа черных весело и с песнями что-то вскапывает, сеет, жнет – в общем, пятилетка за три года. Чиновники Евросоюза аж прослезились от умиления. Как только машины скрылись, африканцы разошлись – до следующего официального визита на эту ферму. Через пару недель Игорь приехал туда уже без комиссии. Застал там пустоту, даже инструменты лежали там, где их бросили…
А взять бывшую британскую колонию Южную Родезию. В 1960-е годы она кормила практически половину Юга Африки. В 70-е годы, находясь в состоянии тяжелой войны с соседями, она продолжала экспортировать табак, кукурузу и говядину. Но с конца 80-х, уже после получения независимости и депортации белых, в стране голод, импорт продовольствия и безысходность. Зато народ весело и с энтузиазмом сгоняет с земель последних белых фермеров, которые, по их мнению, прячут зерно и не дают развернуться негритянским земледельцам.
Нет у чернокожих времени, чтобы долго и нудно сеять и пахать. Урожай ведь получишь не сразу, а через месяцы. Это далеко. А сегодня нужно любоваться рассветами и закатами, убивать врагов и танцевать.
Внизу тем временем разворачивалось целое театральное представление. В центре площади плясало, подпрыгивая, какое-то чучело в маске Картамаса – местного демона зла, и народ орал в ритм:
– Убей Чилумбу! Убей Чилумбу!
Чучело демона зла изображало главу заговорщиков, министра сельского хозяйства Бозара Чилумбу. Рядом кружили танцоры, охаживая чучело палками. Это должно было являться иллюстрацией народного гнева и неминуемой кары предателям.
Глядя на это феерическое зрелище, Великанов рассмеялся. Он неожиданно поймал себя на мысли, что прикипел душой к этому континенту. И былая агрессия и неприятие с годами растворяются, на их место приходят понимание, сострадание и желание помочь. Тут бьет какая-то первозданная энергия, которая давно иссякла в добропорядочной Европе. И сами местные жители – по большому счету, как малые дети. Часто наивны, эмоциональны, капризны, иногда злы безмерно и несносны. А белые воспитатели сюда всегда приходили с плеткой и секли всех без разбора – сильно, смертельно, алчно думая лишь о своей выгоде.
– Ничего, – произнес Лванга, тоже глядя на беснующуюся толпу. – Дайте только срок. Мы, новая элита, уже не те, Игорь, что двадцать лет назад. У таких, как Томбе, как я, есть ответственность за будущее. И наш народ мы заставим думать о будущем. И достигать всего своим трудом… Мы сделаем то, что не удалось белым – мы их загоним в цивилизацию. Кулаками, палками – неважно… Здесь рано или поздно будет лучше, чем в Европе.
