Михаил Зайцев - Укус Змея
— О биометрике, — вздохнул Змей притворно тяжко и, обозначив улыбку уголками губ, пошутил: — В глаз ему... пардон, по глазным яблокам прикажете не стрелять?
Уполномоченный Ветеран молодо улыбнулся в ответ.
3. «Невский экспресс»
Новый фирменный поезд, так называемая «сидячка», являл собой редкий положительный пример заимствования конструктивных идей у сытого Запада. Вагон разбит на скупое количество отдельных купе, отгороженных от коридорчика вдоль правого борта — между прочим, застланного отнюдь не замызганной ковровой дорожкой коридорчика — прозрачными! — раздвижными дверями. В купе-аквариуме у каждой стенки по три посадочных мягких кресла, над креслами висят телевизоры, у изголовий имеются гнезда для оплаченных при покупке билета наушников. Включай телик, согласуй с соседями, какой из четырех каналов, четырех видеофильмов будете смотреть, подключай наушники и гляди поверх голов напротив сидящих. Или за чтением книжки коротай всего четыре часа сорок пять минут без остановок до северной столицы. Не виданный ранее для России комфорт.
Вырвавшись за пределы Москвы, поезд уверенно набирал скорость, о чем свидетельствовало электронное табло в конце вагонного коридорчика над дверью с большим окошком в закуток с туалетом. На табло мигали цифры, неуклонно приближаясь к трехзначному числу 200 — к средней скорости на маршруте.
Машинист приступил к набору крейсерской скорости, и Змей, кивнув молчаливому «проводнику», вышел из служебного купе в самом-самом кончике хвоста состава. Из последнего купе в последнем вагоне. «Проводник» проводил его по-деловому хмурым взглядом и, минуту подумав, решил-таки повесить на плечики небрежно брошенный особым человеком плащ.
«Проводников» подобрали удачно. В смысле, их разнополые типажи вполне соответствовали привычным образам проводников. «Проводники» и «проводницы» споро проверяли билеты, не торопились открывать туалеты и, как водится, предлагали втихаря пассажирам за доплату пересесть в отдельное, свободное от случайных попутчиков купе.
Подменив поездную бригаду проводников, руководство сочло возможным оставить в прежнем составе персонал вагона-ресторана, добавив к нему одну «официантку» и пару «разносчиков» пива с закусками по вагонам. Штатному составу поваров, блюдоносок и блюдоносцев было сказано, мол, замены и добавления продиктованы тем, что сегодня в «экспрессе» путешествует инкогнито — ИНКОГНИТО! — ну о-очень важная, а потому ну о-очень охраняемая государственная персона.
Змей шел по вагонам, по коридорчику — слева от него тянулись прозрачные двери купе, справа в окошках мелькали сомнительные красоты среднерусских пейзажей. Пройдя очередной вагон, Змей заходил в закуток с пока запертой дверью в клозет, открывал глухую, без всяких окошек, дверь в тамбур, попадал в «место для курения», где все пепельницы были пока что девственно чисты, и переходил из тамбура для курящих в рабочий тамбур следующего вагона.
Дабы не возникло вопроса у пассажиров, отчего гражданин в строгом, не особенно дорогом, но приличном костюме двигается из хвоста в голову состава в замедленном темпе, Змей имитировал легкую хромоту. Типа, больная нога, а вовсе не обостренное внимание тормозит его поступательное движение.
Кондиционеры еще не заработали во всю мощь, и нет ничего удивительного, что в душной, замкнутой атмосфере хромоногий гражданин решил расстегнуть пиджак на все пуговицы.
В окна справа светит еще яркое солнышко. Таким образом, наличие очков с затемненными стеклами на носу у Змея совершенно оправдано. И незаметно за стеклами, что глаза постоянно косят влево, пристально всматриваясь в лица, в фигуры, в габариты редких пока пассажиров купе-аквариумов.
Будний день, середина недели, вагоны в хвосте состава почти что пустые. Лишь отдельные купе заняты одинокими пассажирами, иногда парой. Это упомянутые выше любители комфорта, согласившиеся отслюнявить «проводникам» за привилегию обособленности. Сразу по отправлении они перешли в хвост из головы гусеницы экспресса. Рыба тухнет с головы, по тому же принципу и продаются билеты — начиная от локомотива. В первых вагонах пассажиров всегда больше.
Однако до первых вагонов еще хромать и хромать. И возможно, потом придется хромать обратно, если при первом прочесывании Охотник не обнаружится.
Змей ковыль-ковыль-ковылял, зорко косил глазами и думал — а не слишком погорячился Уполномоченный, отдавая приказ сразу гасить Охотника?..
Ежели на Московском вокзале в Питере все будет готово к теплой встрече оного, так почему бы не взять его там полу— или абсолютно живым? Допросить и судить гада образцово-показательно...
Не-а, старик не слишком погорячился. Обдумывание Змеевым темы закончилось в пользу здравомыслия Ветерана. Кто его знает, Охотника, быть может, он собирается спрыгнуть с поезда в Ленинградской области. А стрелку на вокзале забил, чтобы заморочить головы резидентам. Одного из которых — кстати! — таки уже арестовали и уже — кстати! — раскололи. От Охотника, как и от любого человека особой выучки, следует ожидать самых неожиданных ходов...
По прихоти сцепщиков вагон-ресторан находился аккурат посередине состава. Змею оставалось пройти до него вагон и еще вагон, и тут он заметил в одном из купе похожего... Тьфу ты, черт! Всего лишь похожего на Охотника мужика. Плечи у мужчины, разложившего колбаску на столике, откупоривающего бутылек с пивом, поуже, гораздо уже плечи, чем были у Охотника. Накачать, расширить плечи — это легко умеючи, а вот сузить — шиш! Меж тем левая кисть Змея уж чуть дернулась кверху, а левый локоть готов был согнуться. Хреново. Нервишки-то, оказывается, на пределе. Доселе не ощущал нервозности, а как возник повод, так чуть было не выстрелил, обознавшись. М-да, весело шутит порой с нами наша собственная психика. Не любит она, психика, состояния тревожного — чего душой-то кривить? — тревожного, конечно, тревожного ожидания, именуемого красивым словечком «саспенс». Психика его не любит, этот самый саспенс, а вот Альфред Хичкок обожал, извращенец...
В следующих купе этого вагона никого, даже отдаленно похожего на Охотника, не наблюдалось. Продолжая хранить бдительность, продолжая хромать, Змей проделал не особо хитрое дыхательное упражнение, загоняя психику в удобоваримые волевые рамки. Ох, недаром, подумал Змей, зачинщики службы особых порученцев отправляли последних на заслуженный отдых в сорок лет, ох, не просто так ограничивали службу по возрасту! Как ни крути, а с годами все системы человекоустройства изнашиваются. Одно приятно — и Охотник тоже давно не тот, каким был многие лета тому назад.
Вагон пройден. Открывая дверь в тамбур, Змей решил сделать привал в ресторане. Дать отдохнуть глазам, окончательно договориться с психикой, перекусить тоже не помешает.
В тамбуре курила ярко накрашенная девица. Подволакивающего ногу мужчину она игнорировала. Впрочем, как и он ее.
Переход между вагонами, где стук колес отчетливее и громче и где можно не изображать хромоту, рабочий тамбур последнего перед ресторанным вагона, стандартный коридор и первая дверь слева, как и во всех предыдущих вагонах, дверь в служебное купе открыта, и «проводница» — полноватая женщина средних лет, которую трудно даже заподозрить в принадлежности к спецслужбам, — узнав Змея, показывает ему правый кулак с двумя оттопыренными пальцами. В предыдущих вагонах «проводники» жестикулировали в основном левой. Количество оттопыренных пальцев левой соответствовало числу занятых купе. Два поднятых пальца правой означают, что в этом вагоне остались свободными всего два купе.
В купе № 1 спит лысый толстяк, во втором номере пусто, третье купе занято молодой семьей: папа, лет тридцати, мама годков на семь моложе и ребенок годика три, в том возрасте, когда пол дитяти еще трудно определить, тем паче искоса глядя сквозь темные стекла.
Исследуя косым взглядом купе с молодой и, наверное, счастливой ячейкой общества, Змей услыхал, различил в шуме колес шаркающий звук раздвигающихся дверей далеко, по меркам вагона, в самом конце, у дверцы, над которой висело табло скорости. Звук, разумеется, потянул за собой взгляд, и глаза увидели, как из самого последнего купе, разминая сигарету в пальцах, вразвалочку вышел...
Змей глазам своим не поверил!..
Змей не видел его столько лет, с момента окончания спецкурсов, но узнал сразу же. Узнал мгновенно и его горбоносый профиль, и осанку, как у борца-вольника, и курчавые черные волосы, которые у висков время присыпало сединой.
Экс-особый порученец Вепрь, одетый в добротную, много дороже, чем на Змее, пиджачную пару, равнодушно посмотрел влево, взглянул сонно из-под густых бровей на далекого от него мужчину в черных очках и, сунув в губы вялой рукой сигарету, отвернулся, шагнул к двери в загончик, за которым еще одна дверь к «месту для курения». Отворачиваясь, он, этак с ленцой, сунул вялую правую в накладной пиджачный карман. Ничего вроде бы особенного — ну избавил пальцы от сигареты и полез в карман зажигалку нашаривать. Ничего вроде бы настораживающего, ежели оставить без внимания тот факт, что левой рукой дверцу открывать ну совсем неудобно и даже противоестественно...
