Сергей Самаров - Лезгинка по-русски
Главный врач районной больницы по наивности считал, что колесо лопнуло само по себе. Подполковник Захватов не стал переубеждать его. Он хотел было задать следующий вопрос, но в это время майор Тихомиров сообщил:
– На дороге машина, идет в сторону лаборатории. Точно такой же «уазик», только с военными номерами и без медицинских крестов. Но на машине что-то написано… На грузинском…
Занадворов выглянул из-за скалы, поднял бинокль, посмотрел на машину, потом протянул бинокль Автандилу Георгиевичу.
– Если вам не трудно, подскажите, что написано на дверце машины.
Врач смотрел недолго.
– «Военная комендатура». Больше ничего, – и не удержался, чтобы не проворчать: – Если уж забрались в нашу страну, могли бы хотя бы основы языка выучить… Впрочем, агрессоры обычно не стремятся знать туземные языки. А мы для вас – туземцы!
– Мы не собирались к вам, иначе обязательно выучили бы. Или хотя бы переводчика с собой взяли. Но нас заставили торопиться чрезвычайные обстоятельства, – сказал Занадворов. – Наше появление здесь – это не агрессия, а самозащита. Посидите пока, через несколько минут мы продолжим.
2Сергей Палыч отошел на десяток шагов, чтобы грузины не слышали, о чем идет разговор, и не попытались помешать, хотя такой возможности у них, конечно, и не было, поскольку рядом стояли вооруженные офицеры группы и позволить им совершить какое-то действие не могли. Кроме того, подполковнику вовсе не хотелось повредить членам этой врачебной бригады. Хоть он и не любил медиков, тем не менее предпочитал не мешать им. Даже чужим медикам в чужой стране.
– Тихий… – позвал Занадворов.
Майор, устроившийся на низеньком камне и даже вытянувший ноги, двинулся вслед за командиром. Он уже понял, какой приказ сейчас последует, и потому знаками позвал с собой всех, кто участвовал с ним в захвате первой машины.
– Громобой, тоже слушай! – напомнил командир снайперу, опять занимающему пост на вершине скалы, откуда открывался широкий обзор.
– Я на месте, товарищ подполковник.
Снайпер, как обычно, тоже прочитал командирские мысли и уже понимал, что ему предстоит сделать.
– Машину комендатуры обещал прислать за Элизабаром руководитель специальной службы внешней разведки Грузии Гела Бежуашвили. Не думаю, что они тоже будут подкачивать колесо, значит, вернутся быстрее. От добра, как говорится, добра не ищут. Все прошло хорошо, значит, потренировались. Сейчас противник серьезнее, к тому же вооружен. Работаем внимательно. Та же самая позиция, тот же самый сценарий. Элизабара следует освободить. Лучше обойтись без стрельбы, если конвой усиленный, но себя тоже не подставлять. Главное – оставить машину целой, иначе в дальнейшем у нас могут быть осложнения.
– Она и без того ползет ненамного лучше первой, – заметил Тихомиров. – По звуку слышу, такая же развалюха. Им запчасти не поставляют…
– Ладно, диагност, верю. Но машина должна иметь прежний внешний вид.
– Только куда ее прятать будем? Новое укрытие копать?
– Мы не будем ее прятать. Мы на ней поедем в лабораторию… Здесь недалеко, и ехать будем медленно, «спотыкаясь» на каждой кочке, и без кочки тоже. Тихий поломку изобразит…
– Изображу. Нормальный ход! – согласился Тихомиров. – Все, мы пошли работать.
– Помощь нужна? – спросил капитан Захватов. – Возвращаемся, уже на подходе. Все сделали, осталось только пошуметь, а потом ждать…
– Командиру помоги, – посоветовал майор. – Мы пошли.
– Помощь нужна будет, – уточнил Занадворов. – После того как Тихий захватит машину, ее придется заминировать. И сделать это аккуратно, чтобы мы сами не взорвались, когда поедем… Сделаешь?
– А что тут сложного? Я просто взрыватели вставлять сразу не буду, и все…
– Вот машины мне всегда жалко, – вздохнул Тихомиров. – Даже развалюхи… Потому терпеть не могу кино, в котором каскадеры машины разбивают!
– Элизабара пожалей. У него сейчас на душе не розы пахнут. Он же не знает, что мы будем его вытаскивать, считает себя совсем пропащим. Представляет собственные похороны… Это очень трогательно.
– А он нам очень нужен? – поинтересовался старший лейтенант Лукоморьев, возвращающийся вместе с капитаном Захватовым.
– Не очень… Нам машина нужна. И кое-какие подсказки со стороны Элизабара. Работайте, не тяните время!
* * *Занадворов вернулся к пленникам.
– У меня, Автандил Георгиевич, последний вопрос, но самый важный. Все-таки как полковник Лоренц отреагировал на всю эту историю со швом? Вам как показалось? Обеспокоился? Оставил без внимания? Была же какая-то человеческая реакция, заметная постороннему взгляду? Даже если человек пытается свою реакцию скрыть, она все равно проявляется…
Автандил Георгиевич пожал плечами, не понимая, почему разговор снова возвращается к такому проходному моменту, как наложение хирургического шва.
– Внешне вполне спокойно. Хотя интерес у него в глазах, кажется, был. Такой, знаете, шутливый интерес. Дескать, похвастался человек…
– Ну, хоть что-то он сказал? – настаивал подполковник Занадворов. – Спросил что-то?
– Он пошутил с тем чеченцем, что выдавал себя за врача. Попросил его научить накладывать косметические швы…
Про себя Сергей Палыч отметил, что реакция все же была. Лоренц вел себя, конечно, как профессиональный разведчик, не выставляя свои догадки напоказ перед посторонними. Так он и должен был бы себя вести.
– И что чеченец?
– Смотрел волком. Впрочем, он с самого начала так смотрел. Сколько знаю чеченцев, они народ мрачный… А иметь с ними дело мне приходится – в моем районе два чеченских села. Правда, в каждом есть свой фельдшер, но они не все могут. Иногда приходится и ко мне обращаться…
Главный врач районной больницы, кажется, оттаял душой, поскольку после захвата в плен его еще ни разу не побили (если не брать во внимание тычок автоматным стволом под ребра). Занадворов решил воспользоваться этим.
– Не все чеченцы и не всегда смотрят волками. Они такие же люди, как и все, только отличаются стремлением к доминантности. Это национальная черта. Вторая национальная черта – все воины по крови. А воины обычно бывают сдержанными и гордыми. Но это вовсе не волчьи повадки. Это следует различать. Но в любом случае, волки лучше шакалов. Шакалы смеются громко и нападают исподтишка… А господин Лоренц – веселый человек? Он смеется громко?
– Трудно сказать. Мы общались слишком непродолжительное время…
– Выпить с ним он вам не предложил? Говорят, он любитель выпить…
Занадворов не слышал про такую привычку американского полковника, просто таким ходом он подвел базу под дальнейший разговор. Саламидзе ехидства, впрочем, не уловил.
– Этим он мало отличается от вас. Если и пьет, то в одиночестве.
– Я, к счастью, не пью даже в одиночестве. И фенциклидин не употребляю.
– Фенциклидин? – переспросил Автандил Георгиевич. – Это… А… Да… Что-то из наркоты…
– Да. Это синтетический наркотик, вызывающий деменцию. Как раз его и производит лаборатория, руководимая полковником Лоренцом. Производит – и отправляет в Россию. И разрабатывает технологии производства фенциклидина в кухонных условиях. Целевая аудитория – российские студенты. Такая вот террористическая, можно сказать, акция…
– Лаборатория производит фенциклидин? – переспросил Саламидзе с удивлением.
– Именно так. А вы думали, они производят вакцину от ящура?
– Но это же…
– Это международное уголовное преступление.
– И вы… – спросил врач, требуя уточнения.
– И мы собираем сведения, чтобы предъявить обвинения, – мягко обрисовал Занадворов свою миссию. Ни к чему было грузину знать, чем в действительности озабочены офицеры российского спецназа. – Тот чеченец в лаборатории – это человек, который должен был добыть доказательства. Но теперь его схватили благодаря вашему непреднамеренному вмешательству, и, скорее всего, уничтожат после допроса, если мы его не выручим.
– Дворовой, машина идет в обратную сторону, – сообщил майор Тихомиров.
– Работайте, – сказал Занадворов в микрофон и повернулся к пленнику. – Автандил Георгиевич, мы ничего не имеем против вас и ваших сотрудников. Тем не менее, чтобы вы нам не помешали, мы вынуждены временно ограничить вашу свободу. Вы уж посидите в машине – извините еще раз – в наручниках. И под охраной.
– Но… Я мог бы дать слово…
– Извините. Когда идет война, случайности лучше исключить.
– Война?
– Война на уничтожение моего народа. Операция, которую проводит полковник Лоренц, носит красноречивое название – «Хиросима». Даже сами американцы проводят аналогию. Мы тем более воспринимаем их деятельность очень серьезно. Это война – не с Грузией, хотя грузинские спецслужбы помогают американцам, и даже не с самими Соединенными Штатами. Это война с ЦРУ и с идеологией, которую сформировали когда-то Ален Даллес и чуть позже Збигнев Бжезинский. Идеологией, направленной на уничтожение российской государственности и русского народа. Впрочем, не только русского, поскольку в России живет множество национальностей. И деятельность нынешней лаборатории – это только развитие их планов!
