Антон Первушин - Миротворцы
– Назад, мать твою! – рявкнул брат Мефодий. – Я не шучу, и это было последнее пре-дупреждение.
– Ай-ай, – брат Василий отступил и поднял пустые руки. – Что теперь?
– Убирайся, – приказал брат Мефодий.
– Чего он тебе нагородил? – спросил брат Василий. – Он провинился сегодня днём, и я поставил его на "тумбочку" вне очереди. А он, сука, сбежал…
– Голого поставил? – брат Мефодий будто засомневался.
– Голого, – брат Василий врал, не краснея. – А почему нет? Дай, думаю, голый посто-ит. Лучше запомнит.
– Убирайся, мать твою, – повторил свой приказ брат Мефодий. – Буду стрелять.
– Ну как знаешь, – сказал брат Василий, пятясь; лицо его жутко перекосилось. – Как знаешь…
Он ушёл, а брат Мефодий закрыл за ним дверь.
– Ждём, – сказал брат Мефодий Володе.
– А он не вернётся? – с опаской спросил Володя.
– Не вернётся, – заверил брат Мефодий, – он хоть и гомик, но не дурак. Знает, что я ему башку разнесу, если вернётся.
– А вы разнесёте?
– Молчи, парень, и слушай!
– Что слушать?
Брат Мефодий уселся рядом с Володей, положил "парабеллум" на колени, и только тут Володя заметил, что пальцы у брата Мефодия дрожат. Он боялся Василия, боялся быть может даже сильнее, чем Володя, но старался этого не показывать – и только руки выдали его страх.
– Улицу слушай, мать твою!
"Понятно," – подумал Володя. Значит, брат Василий всё-таки может заявиться, но толь-ко не так, как в первый раз – через дверь, а хитро бросит, например, боевую осколочную гранату в окно и в дамках.
Но ни страшным предположениям Володи, ни вполне обоснованным опасениям брата Мефодия не пришлось, к счастью, оправдаться. Они ждали, но дождались не брата Василия, а знакомый чёрный "джип". Автомобиль отчаянно засигналил, остановившись у ворот, и брат Мефодий, велев Володе сидеть на месте, выскочил из КПП.
Наставник, как и было обещано, приехал не один. С ним были уже представленные Во-лоде братья из Министерства обороны: Виктор, Михаил и Артём. Наставник был одет просто: в джинсы и кожаную куртку, а троица братьев вместо строгого покроя пар обрядилась в спортив-ные костюмы фирмы "Адидас". При этом Наставник держал в руках большой коричневый ту-бус, брат Михаил и брат Артём были вооружены автоматами Калашникова (АКС-74У, модифи-кация для "десантуры" с укороченным стволом), и только брат Виктор шёл с пустыми руками.
– Володя, так это ты?! – Наставник положил тубус и бросился к Володе.
И у Володи вдруг что-то сломалось внутри; напряжение последнего часа выплеснулось слезами, и Володя разрыдался, припав к плечу Наставника.
– Ничего, Володя, ничего, – Наставник осторожно погладил его по спине. – Теперь всё будет хорошо.
– Мы что, так и будем здесь рассиживать? – сухо поинтересовался брат Виктор; он при-гладил ладонью ёжик седых волос у себя на голове.
– Да, надо идти, – Наставник выпрямился. – Володя, подожди нас здесь.
Володя вытер слёзы и тоже поднялся.
– Возьмите меня с собой… пожалуйста, – попросил он.
– Зачем нам этот придурок? – вылез вдруг брат Михаил с автоматом.
– Молчать! – рявкнул на него брат Виктор, и брат Михаил стушевался. Тебе никто слова не давал, шестёрка! Пойдёт только тот, кому я разрешу идти. И этот парень пойдёт.
Володя с благодарностью посмотрел на брата Виктора.
В результате, пошли все. Впереди – Наставник с тубусом; рядом с ним, чуть приотстав, брат Виктор; следом – Артём и Михаил; а замыкали шествие брат Мефодий и Володя. Где может находиться брат Василий, они выясняли недолго. Зашли в жилой блок и узнали у дне-вального, что брат Василий появлялся здесь два раза, оба раза заглядывал в комнату, где спали мальчишки, и, ни слова не говоря, уходил.
– Ставлю тонну, он у себя в берлоге окопался, – сказал брат Виктор.
– Возможно, – согласился Наставник. – И это плохо.
– Думаешь, будет отстреливаться? – брат Виктор улыбнулся. – Не он первый, не он последний – выкурим.
– Он тебе не тупой сверчок, – обронил Наставник.
– Знаю, – отмахнулся легкомысленно брат Виктор, – но одну ошибку он уже сделал.
Наставник не стал выяснять, что брат Виктор называет "ошибкой", а только велел дне-вальному оставаться на месте и ребят не будить, что бы не случилось и какие бы звуки он с улицы не услышал. Дневальный повторил приказ, преданно глядя на Наставника.
Брат Василий действительно "окопался" у себя. Когда молчаливая процессия приблизи-лась к его домику, раздался звон бьющегося стекла и ночной апрельский воздух вспорола оче-редь из крупнокалиберного пулемёта.
Все повалились на сырую холодную землю.
– Вот сука! – ругнулся брат Виктор, но, как показалось Володе, совершенно беззлобно: чего-то в этом духе он, по всей видимости, и ожидал.
Брат Василий дал короткую очередь, потом ещё одну и затих.
– Василий! – крикнул Наставник с земли. – Не позорься. Выйди и прими наказание, как полагается рабу божьему.
Брат Михаил, который лежал рядом с Володей, нервно хихикнул. А брат Василий ответил новой очередью. Было ясно, что в переговоры вступать он не намерен.
– Да-а, – сказал брат Виктор. – Что будем делать?
Он и Наставник о чём-то зашептались. Володя уловил несколько слов: "обойти", "четыре направления", "резвый больно", "гранат у нас нет". Когда они закончили, брат Виктор повер-нулся к своим приятелям и сделал им знак рукой, приказывая следовать за ним. После чего быстро пополз в обход "берлоги". Михаил и Артём молча выполнили приказ. Они исчезли под покровом ночи, и через несколько минут напряженного ожидания Володя услышал треск ло-мающегося дерева, новый звон стекла и автоматные очереди. Брат Василий ответил из пуле-мёта, потом входная дверь распахнулась, и он сам выскочил с пулемётом в руках и мечом в ножнах на поясе. И тут ему навстречу поднялся Наставник.
– Ага, – сказал брат Василий, останавливаясь, – так я и думал.
Наставник раскрыл тубус и вытащил из него меч, по виду очень похожий на "испанский".
– Иди и прими смерть! – сказал Наставник.
– Посмотрим, посмотрим, – сказал брат Василий и, бросив пулемёт, извлёк из ножен свой меч – не тот, которым он показывал классические удары на плацу мальчишкам, а на-стоящий, с остро заточенным лезвием.
Они, брат Василий и Наставник, закружились на узком пятачке перед домом, глядя друг другу в глаза и не решаясь пока атаковать.
На крыльце появился брат Михаил с автоматом наперевес и замер, зачарованный не-обычайным зрелищем. А посмотреть было на что. Здесь дрались настоящие мастера своего дела. Они не перебрасывались оскорбительными словечками, как бретёры-дуэлянты; они не позировали, как рыцари на турнире – они просто дрались, используя всё своё искусство, дра-лись не на жизнь, а на смерть.
Атака Наставника, серия прямых и боковых ударов – уход брата Василия в сторону, от-ражение ударов и контратака. Теперь отступает Наставник – брат Василий крутит меч и пере-брасывает его в левую руку, пытаясь сбить Наставника с толку, и едва не оказывается жертвой собственной хитрости: Наставник наносит секущий удар в плоскости живота, и брат Василий едва успевает подставить клинок. На секунду они расходятся, потом мечи скрещиваются снова.
– Хорошо дерутся, – говорит возникший из темноты брат Виктор. – Мне бы так…
Володя непонимающе оглядывается на него.
От мечей летят искры. Бой затягивается, и наблюдающие начинают понимать, что проиг-рает не тот, кто менее искусен (степень владения мечом у обоих противников примерно сопос-тавима), а тот, кто первым устанет. И судя по всем, первым устанет Наставник: его движения с каждой минутой становятся всё более медленными, тяжёлыми. Володя в ужасе, но не знает, как остановить поединок. Когда то же самое доходит до брата Михаила, он поднимает автомат, переводит его в режим одиночной стрельбы, тщательно прицеливается и… Голова брата Васи-лия словно взрывается; осколки черепа и брызги крови разлетаются во все стороны; тело бра-та Василия валится на землю и дёргается в предсмертных судорогах. Потом затихает.
Наставник останавливается, опустив меч и тяжело дыша.
– Зачем? Зачем так? – говорит он.
Брат Виктор изобразил бурные и продолжительные аплодисменты.
– Это было красиво! – заявил он. – Но теперь, Лёва, ты мне д о л ж е н.
– Ничего я тебе, Виктор, не должен, – сказал Наставник. – Я не просил его убивать.
– Тогда он убил бы тебя.
– Это ещё вопрос, кто кого.
– Знаешь, – сказал брат Виктор, – нет у меня желания вступать в дискуссию над осты-вающим телом: театрально всё это, в духе тени отца Гамлета. А вот если посидеть где-нибудь, выпить…
Наставник на это предложение только покачал головой. Поднял тубус, вложил в него меч, как в ножны, сказал:
– Пойдём, Володя, ты всё мне расскажешь.
Они расположились на КПП, брат Мефодий заварил крепкого чаю, и Володя рассказал: и о предательстве друга Димыча, и о подлом обмане брата Василия, и о собственном ужасе при столкновении со столь явными нарушениями законов божьих. Наставник выслушал его со всем вниманием, а когда речь зашла о том, что Володя не понимает, как Бог мог допустить такое: и предательство, и обман, и жестокость – Наставник как всегда ответил цитатой из Книги:
