Кирилл Максимов - Тертый калач
– Слушай, если ты такой белый и пушистый, то чего вдруг решил побриться налысо, слинять с поддельными документами? Хотя ладно, это уже не имеет значения. Не хочешь говорить – не говори. Меня эти юридические тонкости теперь мало волнуют. – Богдан достал из рюкзака мину, которую прихватил еще из подземелья под казармами, и подошел к Дивакову.
– Узнаешь?
Диваков посмотрел на таймер: красная полоска с делениями показывала обратный отсчет времени. До взрыва оставалось меньше десяти минут.
– Что вы собираетесь делать? – с округленными от ужаса глазами, дрожащим голосом спросил бизнесмен.
– А ты сейчас сам увидишь.
Богдан придерживал мину у его груди, пока Карачун крепко приматывал ее скотчем к пленнику. После чего вышел в соседнюю комнату и вернулся оттуда с установленной на треноге видеокамерой. Он поставил ее перед Диваковым и включил запись.
– А теперь в последний раз повторяю вопрос: какие объекты и когда взорвутся? Не услышу ответа – взлетишь на воздух. Осталось чуть больше семи минут. Мы с приятелем успеем отсюда убраться.
– Ладно, ладно, я согласен. Только снимите с меня эту штуку.
– Нет, сначала информация. Диктуй, – Князев взял с журнального столика блокнот с ручкой и принялся записывать за Диваковым адреса заминированных зданий.
– Теперь вы все знаете. Отключите таймер! – взмолился Диваков, и по его щекам потекли слезы.
Богдан с Карачуном отрицательно покачали головами.
– Но ведь мы же договорились! – Пленник задергался на стуле, но оба бывших спецназовца были неумолимы.
– За тобой есть один должок, с которого вся эта каша и заварилась. Смерть нашего товарища. И за него ты ответишь по полной.
– Умоляю вас, просите что угодно – деньги, драгоценности, вам на всю жизнь хватит! Только остановите таймер, – закричал Диваков.
Князев с Карачуном сняли с треноги камеру и молча вышли из дома, закрыв за собой дверь. Диваков опустил голову и с ужасом следил за сменой цифр на таймере – жить ему оставалось чуть больше двух минут. Он в истерике попытался освободиться, но скотч был крепким и никак не поддавался. Когда до взрыва оставалось всего несколько секунд, бизнесмен зажмурился. Раздался щелчок. Выждав немного, он открыл глаза и посмотрел на таймер. Время вышло, но мина почему-то не взорвалась…
– А все-таки нужно было сказать, что мина обезврежена, – сказал Карачун Князеву, когда они уже отъехали от дома. – Может, у него там сердце остановилось от страха.
– Ничего, даже если так, то одним гадом на планете будет меньше.
Эпилог
Как только Князев с Карачуном покинули особняк Дивакова, они тут же сообщили полиции о заминированных в городе объектах. Строительный магнат сообщил им, что по плану в воздух должны взлететь четыре здания. Вскоре чуть ли не на всех телеканалах появились сенсационные выпуски новостей о том, что правоохранительным органам удалось предотвратить в столице серию терактов. Как и предыдущие здания, эти четыре также находились в центральной части Москвы. Все они представляли архитектурную ценность и охранялись государством.
Князев с Карачуном вошли в бар выпить победные сто граммов за удачное завершение их приключений. Они сидели и пялились в экран телевизора, где показывали кадры из центра города, где из одного из заминированных зданий срочно эвакуировали сотрудников размещенных там фирм. Вокруг собралось множество зевак.
– Если честно, я боялся, что мы не успеем. К тому же опасался, что этот Диваков упрется, как баран, и не захочет сдавать места закладки мин, – сказал Богдан, не отрывая взгляда от телевизора.
– Когда человеку до смерти остается несколько минут, он выложит тебе все, что знает, – со знанием дела заявил Карачун.
– А я все вспоминаю Выгодина. Жаль его, хороший был мужик.
– Слушай, ты уже сам займись этой записью, – директор «Викинга» кивнул на лежавшую на кресле рядом с Богданом видеокамеру. – А я, наверное, устрою себе отпуск. Уеду куда-нибудь подальше отсюда недельки на две. Старый я уже, устал от всех этих разборок.
– Я тоже, как закончу, съезжу куда-нибудь подальше, – улыбнулся Князев.
– Кстати, ведь путевка твоя просрочена. Так что выпишу тебе премию – сам себе новую купишь. Ладно, пойду отсыпаться. – Карачун попрощался и вышел из бара.
Богдан заказал себе крепкого кофе с коньяком и набрал номер телефона журналистки. Сам он не знал, как правильно пристроить видео с признанием Дивакова, а вот у нее были выходы на различные структуры – полиция, ФСБ…
– Алло, Света, ты где?.. Да, подъезжай – для тебя есть много интересного. Да, сижу, жду.
Через десять минут Светлана Холина забежала в бар и подсела к Богдану за столик.
– Вот, держи, – Князев поставил перед ней видеокамеру. – Когда это все будет в открытом доступе?
– Если прямо сейчас заскочу домой, то в течение часа. Заодно заброшу ссылки коллегам, ментам…
– Было бы хорошо, если бы видео попало на глаза крупным бизнесменам, которые занимаются в столице строительным бизнесом.
– Хорошая идея. Я поищу контакты. Как ты вообще? Рассказывай, как вы вышли на машину с минами, как удалось выбить из Дивакова признание?
– История долгая. – Богдан тяжело вздохнул и вкратце описал произошедшее.
Светлана сидела, затаив дыхание.
– Вот это да! Прямо готовый сюжет для боевика, – восхищенно сказала она, когда Князев закончил свой рассказ.
– А ты-то как? – спросил Богдан.
– Все отлично. Я, можно сказать, теперь на коне. Предложений по работе – целых три, причем с хороших каналов! Плюс на прошлой работе предложили восстановить на предыдущей службе, мало того, сказали, могу стать лицом канала. Но я еще не дала согласия – хочется заниматься настоящими расследованиями, а не искать открытые люки или освещать утренники от мэрии. Так что свободного времени у меня станет еще меньше.
– Ну смотри, не надорвись.
– Ладно, я побежала. Позже созвонимся. Надо нам всем как-то собраться, отметить это дело.
Журналистка взяла камеру, подмигнула Князеву и выбежала из бара.
* * *
В связи с анонимным звонком в отделение полиции о том, что подозреваемый в минировании зданий Диваков Григорий Иванович находится в собственном особняке по такому-то адресу, на место тут же выехала группа захвата. Когда полицейские ворвались в дом, посреди гостиной увидели разбитый вдребезги деревянный стул и куски скотча. После упорных усилий Дивакову все-таки удалось растянуть пленку и кое-как освободиться. Полиция нашла хозяина особняка на кухне. Он никуда и не собирался бежать. В состоянии нервного шока Диваков сидел за столом и хлестал виски прямо из горла. Выглядел пьяным в дым. Рядом с бутылкой лежала еще недавно примотанная к груди мина, чемоданчик с деньгами и бриллиантами и пачка документов.
– О, а вот и гости пожаловали, – хозяин посмотрел на полицию осоловелым взглядом и протянул бутылку, – выпьете со мной? Угощаю всех!
Двое полицейских, ничего не ответив, подошли к Дивакову, подняли из-за стола и защелкнули на запястьях наручники. Хозяин не сопротивлялся, лишь тяжело вздохнул и, покорно опустив голову, пошел к выходу.
После ареста Дивакова на время следствия закрыли в СИЗО. Узнав об аресте отца, Маша приходила его навестить. Девушка сразу же простила ему то, что он приказал закрыть ее в комнате фактически под домашний арест. Однако простить махинций со старыми зданиями не могла. Ведь это в каком-то смысле кощунство – уничтожать памятники архитектуры. А «уничтожить» своего отца – разве менее ужасное дело? Маша подумала, что, будь у нее шанс повернуть время вспять, возможно, она поступила бы иначе. Знай она, что ее любопытство обернется такими последствиями, она бы, наверное, никуда и не подумала совать свой нос.
Во время свидания с отцом Маша чувствовала себя крайне неловко, испытывала стыд и смущение. Мало того что рядом постоянно стоял работник СИЗО, девушка еще и не знала, о чем говорить. Все темы казались теперь мелкими и незначительными.
– Дочка, не мучай себя, – после затянувшегося молчания сказал наконец отец спокойным голосом. – Я тебя не виню. Все-таки ты хотела, чтобы все было по-честному. Ты моя дочь, я хотел сделать тебя наследницей своего дела и не должен был ничего от тебя скрывать. Надо было сразу рассказать о себе правду.
– Вот и узнала на свою и на твою голову, – заметила Маша.
– Не переживай. Все будет хорошо. На меня работают отличные адвокаты. За решеткой я надолго не задержусь. Придется раскошелиться, заплатить кому надо. Но ведь деньги – не главное. Главное – знать, где и как их заработать. – Диваков невесело улыбнулся и подмигнул дочери. – Не унывай. Давай договоримся: ты поступаешь в университет, и тогда я выхожу на свободу. Если не поступаешь, в наказание тебе буду тут и дальше сидеть.
– Договорились, – сухо ответила Маша.
– Все, ваше время вышло, – строго произнес стоявший рядом полицейский.
