Андрей Дышев - Миллион в кармане
Я с трудом открыл глаза и увидел прямо перед собой мутное бордовое пятно. Сфокусировать зрение не удалось, и я дернул рукой, пытаясь убрать с глаз долой эту пелену. Оказалось, это спортивная сумка Лады.
Голова раскалывалась от боли, и из моей груди вырвался стон. Упираясь ладонями в землю и тряся головой, я пытался подняться на ноги и со стороны, должно быть, напоминал новорожденного слоненка, который намеревается сделать первые шаги. Камни подо мной щедро окропились вишневыми каплями. Они срывались с локтя, промочив насквозь ткань рукава.
Со спины ко мне кто-то подбежал. Я с трудом повернул свою неподъемную голову и увидел светлые джинсы Лады с налипшей на них веткой вьюнка.
– Живой? – крикнула она, хватая меня за руки.
– Не так сильно! – простонал я. Пальцами она сдавила простреленную руку. – Посмотри, что у меня там с башкой… Мозги не вывалились?
Она помогла мне сесть и стала осматривать мою голову. Я чувствовал, как ее пальцы касаются моих волос. Она молчала. Молчат в двух случаях: либо там какой-то пустяк, либо головы как таковой нет вообще. Лес плыл перед моими глазами, полоса шоссе двоилась, троилась, напоминая веер.
– Послушай, что тут вообще случилось? Кто стрелял?
Я стремительно возвращался в действительность. Лучше бы я этого не делал.
– С головой у тебя все в порядке. А вот руку надо перевязать, – сказала Лада.
Она открыла сумку, вынула оттуда полиэтиленовый пакет с ватой и стала прилаживать на моем предплечье повязку.
– Встать можешь? – спросила Лада.
Я заорал раненым бизоном, когда девушка попыталась приподнять меня под мышки. Мой голос отозвался эхом из чащи. Лада оставила меня в покое, серьезно посмотрела на мое страдающее лицо и произнесла:
– Вот же вляпались мы с тобой!
Боль медленно отпускала. Лада помогла мне сползти с обочины на траву, а сама, продираясь сквозь плотные заросли, пошла в чащу, к едва заметной среди кустов красной машине. Через пару минут я услышал ее голос:
– Свинтили свечи! И сняли высоковольтные провода!
Грохнула крышка капота. Отряхивая куртку от иголок и ломаных веток, Лада вышла из зарослей и с тоской посмотрела на меня.
– Что теперь с тобой делать?
– Пристрелить, – предложил я.
– Вот-вот, – кивнула Лада. – Только и остается. Ты сможешь идти? Хочешь, обопрись о мое плечо.
– Опираясь на плечо, я бежать смогу, – ответил я.
– У тебя сильное кровотечение, – думала вслух Лада. – С такой дыркой надо срочно везти в больницу. Но когда тебя осмотрят, то врачам сразу станет ясно, что это огнестрельное ранение. А значит – милиция, допрос, протокол.
Лада терпела мою тяжесть, помогая мне встать, со стоицизмом медсестры, выносящей бойца с поля боя. Одно ее плечо отягощала спортивная сумка, второе – я, и бедолага покусывала губы от напряжения и жалости ко мне.
– Когда ты вышел, – медленно говорила Лада, стараясь не упустить ни одной детали, – профессор заметил в кустах красную машину. Я хотела выйти, но тут раздался звук удара… Ах, эта проклятая сумка! Лямка зацепилась за рычаг, и я потеряла несколько секунд. И она успела, как ты говоришь, приставить к моей голове ствол.
– Кто – она? – не поверил я своим ушам.
Мне показалось, что Лада удивилась моему удивлению.
– Ты разве не заметил? Это же была Марина!
– Что?! – заорал я и с такой силой навалился на Ладу, что у нее подкосились ноги. – Марина?! А ты не ошиблась? Она была по-настоящему рыжая? И она направила на тебя пистолет?!
– Да, – опасаясь рецидива моей бурной реакции, осторожно ответила Лада. – А почему ты так…
– Что ж это получается? – пробормотал я, снова чувствуя слабость и боль во всем теле. – Значит, она не была заложницей? Но как же теперь нам быть? Ты понимаешь, что все рушится? Я запутался! У меня мозги перевернулись!
– Это не ново, – ответила Лада мрачным голосом. – Все это уже было – дочь звонит отцу и говорит, что ее взяли в заложницы и требует деньги.
– Стреляла она?
– Да. Гаишник сел за руль, а Марина – рядом с профессором, и из окна выстрелила по тебе, а потом – по мне. К счастью, второй раз промахнулась.
Мы не заметили, как остановились, потом сошли с обочины и сели на ствол поваленного бука. Лада принялась поправлять повязку на моей руке, а я нарвал каких-то широких листьев с бархатистой поверхностью и приложил их ко лбу. Каждый из нас невольно тянул время. Мы хотели собраться с мыслями и хотя бы в общих чертах понять, что произошло.
Все менялось кардинально. Торопиться на «стрелку» с Уваровым уже было бессмысленно – Марина и человек в форме гаишника увезли Курахова в неизвестном направлении. Может быть, профессор был с ними заодно? Тогда можно объяснить его внезапное желание пройтись пешком и побыть одному – пока я звонил, он мог встретиться и оговорить детали захвата машины с «гаишником» и падчерицей.
А что случилось с Уваровым и Анной? Почему Влад так странно говорил со мной по телефону: «Марина с вами?» – «Ну, можно так сказать…»
Тут я почувствовал, как меня прошиб холодный пот. Чем больше я вспоминал лицо «гаишника», тем больше он напоминал мне кого-то очень знакомого. Я не мог ухватиться за образ, но он навязчиво крутился в памяти, словно спутник по орбите.
– Я думаю, что Курахов, Марина и Уваров действуют заодно, – сказал я. – Они все сговорились и попросту «кинули» нас с тобой.
Лада молчала, теребя в руке лямку сумки.
– Я тебе скажу одну вещь, – произнесла она, делая большие паузы между словами. – Только ты не спрашивай, откуда мне это известно. Так вот, Марина не может быть заодно с профессором. Ни при каких обстоятельствах. Потому что она его ненавидит – она спит и видит его в гробу.
Глава 44
Мы прошли еще километр или два, и мне стало совсем хреново. К ужасной головной боли и рези в руке добавилась тошнота. Я все чаще останавливался и садился на землю, чтобы перевести дух. В глазах плыли темные круги, в ушах стоял шум прибоя, а сердце колотилось с такой страшной силой, словно оно торопилось до моей смерти отбить необходимое количество ударов.
– Вот что, друг мой хороший, – не выдержала Лада. – Хочешь ты или не хочешь, но я отвезу тебя в больницу.
И тут меня словно ледяной водой окатили. Мне показалось, что я понял что-то очень важное. Остановившись как вкопанный, я тщательно сложил фигуру из трех пальцев и направил кукиш, как пистолет, в Ладу.
– Хочешь вывести меня из игры? – спросил я, глядя на Ладу, как на очень наивного ребенка. – Напрасно. Ничего у тебя не выйдет. Я все понял. Не придумывай больше ничего, ладно?
Черт знает, какое чаще всего бывает выражение лица у женщины, которую разоблачили. На лице Лады всплыло сострадание.
– Совсем плох стал, – ответила она.
– Не притворяйся! – рявкнул я. – Ты нарочно хочешь сплавить меня в больницу, чтобы развязать себе руки!
– Кирилл, у тебя травма мозга! Успокойся, прошу тебя! – взмолилась Лада.
Я уже не мог остановиться. Я выходил из себя.
– А кто ты, в самом деле, такая? – прищурив глаз, нанес я удар с другой стороны. – Как ты умудрилась через все посты ГАИ пройти? И как это так получилось, что в тебя дважды стреляли, но ни разу не попали?
– Ты хотел, чтобы попали?
– А что ты носишь в своей сумке? – под этим вопросом я как бы подразумевал третий удар – слева. – Наркотики, оружие?
Лада уже не реагировала на мои вопросы. Скрестив на груди руки, она спокойно смотрела мне в глаза.
– Молчишь? Сказать нечего? – по-своему расценил я молчание Лады. – Кто ты? Какого черта ко мне прицепилась?
– Тебе надо обязательно показаться врачу, балда! – уже с нежностью ругала меня Лада. – У тебя может развиться гематома, а потом и гангрена.
– Не пугай! – ответил я, хотя девушка в какой-то степени была права. – Сделаем вот как. У меня есть адрес одного надежного человека. Остановимся у него, а потом можно будет и врача на дом вызвать.
– Откуда здесь надежные люди? – не поверила Лада.
Нам с трудом удалось поймать попутку – водителей, по всей видимости, отпугивал мой внешний вид. Лишь пожилой владелец изрядно потрепанной «копейки», безразличным взглядом скользнул по моему рукаву и кивнул.
Через пятнадцать минут мы дотряслись до маленького, вытянутого вдоль горной реки поселка, темного от обступивших его со всех сторон гор. Крутые склоны были равномерно утыканы черными стволами елей, и они напоминали коротко постриженные затылки новобранцев. Солнце освещало лишь половину ущелья, и асимметрия в окрасе леса придавало поселку экзотический вид.
– Адреса яка? – спросил водитель.
Я вынул из бумажника обрывок сигаретной пачки, на котором Серега написал адрес, и протянул его водителю. Тот глянул, кивнул и вскоре остановился у двухэтажного дома, оштукатуренного побеленной глиной. За ним, в глубине двора, виднелась часть фундамента, пирамиды кирпичей и штабеля строительного материала. Десяток рабочих с оголенными загорелыми торсами копошились на площадке. На въезде во двор блестело на солнце несколько иномарок.
