Александр Маркьянов - Ген Человечности - 1
— Ты где эту малолетку из гражданских подцепил? — проорал мне на ухо сержант Штайнберг, пытаясь перекричать рев двигателя Хаммера и вой ветра в ушах.
— На дороге! — ответил я ему — ее бандиты похитили! Мексиканцы!
— А теперь что с ней делать хочешь? А вот действительно — что с ней делать?
— Домой отвезу! В Техас! Дальше пусть сама…
Закончить фразу я не успел, Хаммер резко мотнуло в сторону. Ник объезжал стоящий прямо посереди дороги фургон. Правой рукой я судорожно хватанулся за край люка, чтобы не выпасть из машины при маневре.
Сам по себе город Альбукерк, столица штата Нью-Мексико невелик, всего триста с небольшим тысяч жителей. С одной стороны — горная гряда с трех остальных — прерия, плоская как стол. И бесконечная.
Через Альбукерк, разрезая город на две неравные половинки, протекает ленивая, всегда бурая от взвеси глины и песка в воде река Рио-Гранде, текущая в Мексику. Сам по себе город расположен на ровной как стол поверхности и занимает значительную, для города с такой численностью населения площадь. Все дело в том, что высотные дома можно встретить только в центре Альбукерка, да и то их немного. А небоскребов и вовсе нет. Большую часть города занимают коттеджи, расположенные на достаточно крупных участках земли. Земля в прериях стоит дешево, поэтому домовладельцы селились на приличном расстоянии друг от друга. В целом, город, почему-то напоминал разросшуюся деревню…
План наш был прост и дерзок. Существовало два пути, как пробиться к магазину Штайнберга. Первый — по окраинным улицам, где занимали позиции банды и отряды мародеров. Где конкретно они базировались, сколько их было, какое у них было вооружение и сколько автомобилей — этого мы не знали. Сунуться в обход без разведки — означало сунуться «на авось» и под пули. Второй — рискнуть и пробиваться через кишащий одержимыми центр города. Мы выбрали путь номер два — по меньшей мере, у одержимых нет автоматов Калашникова. А у нас есть пулемет, которым можно наделать дел. Вторым доводом за путь через центр было то, что одержимые в своих повадках напоминали стаю гиен. Если в нормальном состоянии они не трогали сородичей — то во время боя подранков они разрывали и съедали. И я надеялся, что как только на улице будет валяться десяток — другой убитых и раненых одержимых — они переключатся с огрызающейся свинцом и сталью на более легкую добычу — своих подраненных сородичей. Да и бандиты — в центр они, судя по всему, не совались, опасаясь быть разорванными толпой одержимых. Их добыча была куда более легкой — бегущие из города люди на дорогах, отдельно стоящие ранчо с ранчерос и тому подобное…
— Внимание! На десять часов! — проорал сержант.
Если в самой прерии деревьев не было, то по течению реки в черте города они росли в изрядном количестве. Дорогу, по которой мы ехали, от самой реки отделяла достаточно пышная растительность, через которую с трудом просматривалась даже сама река, не говоря уж о ее противоположном береге. Растительность резко обрывалась перед самым мостом, когда до въезда на него осталось метров десять. Хаммер начал притормаживать перед въездом мост — и в это время сержант закричал, предупреждая меня об опасности…
Река была неширокой сама по себе, метров тридцать в ширину, и неглубокой. В этом месте реку пересекал примитивный бетонный мост длиной метров сто, с дорогой, на который было по две полосы в обе стороны. Глянув вправо, я с ужасом увидел, что мост забит стоящими в беспорядке разбитыми и сгоревшими остовами автомобилей, а на противоположной стороне моста, у самого съезда дежурит старый красный лифтованный пикап, в кузове которого виднелись вооруженные люди. Приехали. Твою мать…
— Ходу! Ходу! — для подкрепления приказа я со всей силы саданул носком ботинка по спинке водительского сидения — на мост!
Останавливаться нельзя. Остановка — это смерть, становишься неподвижной мишенью, как в дрянном тире. Остановка — смерть…
Бандиты нас тоже не ожидали, по крайней мере, когда Хаммер вынырнул из-за деревьев, никто в нас не целился, никто не было готов стрелять. А значит — шанс был.
Хаммер не снижая скорости проехал оставшиеся десять метров до моста, за это время я успел извернувшись всем телом, развернуть пулемет в сторону бандитов и положить его стволом на край люка. Сам я ушел в люк по плечи и прижал к плечу приклад, готовясь к стрельбе. Смысла выставлять прицел на дальность не было — дальность у меня стояла минимальная, сейчас между мной и бандитами было метров сто, не больше. Бандиты же — кто присел в кузове машины, кто положил свой автомат на крышу кабины пикапа для устойчивости, готовясь стрелять, один даже выскочил из кузова машины. Теперь — кому как повезет. Как карты лягут в раскладе. Когда Хаммер начал заворачивать на мост, машина с бандитами огрызнулась огнем — и в этот же момент открыл огонь я. Только бы не заклинило ленту. Только бы не заклинило ленту!
Красный силуэт машины мелькнул перед мушкой прицела подобно красному плащу матадора перед взором разъяренного корридой быка — и я сразу же нажал на спусковой крючок пулемета, отсекая короткую очередь. Пулемет толкнулся в плечо, громом ударила короткая очередь, ствол повело вверх, со звоном полетели гильзы. Стреляли или нет бандиты я не видел, все мои мысли были только на то, чтобы удерживать мушку и целик пулемета в правильном положении на цели, цель же виделась расплывчатым красным пятном впереди.[59] Наша машина все еще поворачивалась, заезжая на мост, красное пятно уезжало вправо — и я отсекал одну за другой короткие очереди, ведя ствол вслед за целью. Над ухом сухо затрещала М16, откуда-то сзади ударил еще один автомат — но я не отвлекался на это, для меня самым главным, жизненно важным на этот момент было удерживать мушку и целик на красном пятне и одну за другой отсекать короткие очереди. Очередь — довернуть ствол — новая очередь — снова довернуть ствол — и снова нажать на спуск на секунду. И все!
Качнувшись, Хаммер остановился — и в этот момент, после очередной очереди красное пятно вдруг взорвалось, превращаясь в красно-желтое зарево. Через секунду по ушам ударил резкий хлопок, с той стороны моста ощутимо пахнуло жаром…
Оторвавшись от пулемета, я потряс головой, словно зажаленная слепнями лошадь, приходя в себя. Наш Хаммер стоял у самой баррикады на мосту. С той стороны реки жаркий воздух приносил с собой запахи горящей резины, раскаленного металла и отвратительный дух жарящегося мяса… Пикап бандитов весело полыхал ярко-рыжими, с черными прогалами языками пламени, огонь с той стороны уже никто не вел.
— Ну, ты зверь… — ганнери-сержант Штайнберг смотрел на меня со странным выражением лица — у вас в пехоте похоже полные отморозки служат. В тебя шмаляют со ста метров из калашей — а ты и в ус не дуешь, знай короткими шьешь. Псих…
— После Ирака это так, сад детский, б… — сказал я, пытаясь прийти в себя от наплыва адреналина в кровь — детский сад. В Ираке, б… еще и не такое было.
Внезапно я ощутил, что по левой стороне шеи что-то течет. Лапнул рукой, поднес красные пальцы к глазам.
— Твою мать!
— Дай-ка! — Штайнберг на мгновение приблизил в лицо к моей шее и сразу же выпрямился — и везучий сукин сын. Пуля по шее чиркнула, кожу только содрала, на несколько миллиметров левее — и привет. Тебя, похоже и пули боятся…
— Хорош стебаться… — я достал из кармана своего рода «аптечку стрелка», достал из нее необходимое, положил на крышу машины перед собой.
— Помоги…
Наклонив голову, я нащупал кровоточащую полосу на шее, выдавил антибактерицидный гель на рану. Боль полоснула по шее подобно лезвию ножа, перед глазами на мгновение потемнело.
— Руку убери! — Штайнберг оттолкнул мою руку с тюбиком геля, положил на рану тампон и сверху наклеил широкий кусок специальной ленты для ремонта труб. Эта водонепроницаемая лента была в аптечке каждого второго стрелка… Клейкая сторона ленты вцепилась в кожу, боль ушла в глухую оборону, превратившись в тупую, но непрекращающуюся, ежесекундно напоминающую о себе. Ничего страшного, и не такое переживали… Штайнберг наклонился к люку.
— Давай назад!
Взрыкнув мотором, Хаммер на самой малой пополз назад, следом попятился уже въехавший на мост Исудзу.
— Что думаешь по баррикаде?
— А что тут думать? Сейчас первым пустим Форд, там дизельный двигатель стоит, почти тракторный. На пониженной — зверь! Он эту всю беду с места и сдвинет. Если надо — Ли на своем японце подтолкнет. Так и проедем.
— А Ли — он кто?
— Ли то? А черт его знает… Японец, вроде… Недавно приехал, тут маленький бизнес держал. Люди его не особо любили, тут место только белым и латиноамериканцам. А в последнее время — так в основном латиноамериканцам. Граница толком не охраняется ни хрена, вот они и идут — толпами. Одного выцепили — десять прошло. А того, кого выцепили — обратно, до следующей попытки. Здесь пока гражданства нет — готовы на любую работу. А вот только грин-кард[60] появится — так сразу суки на велфер[61] уходят, работать не хотят ни хрена. Строят себе какие-то хибары, а кто работает — так в кредит дом сразу покупает, всю свою семью сюда тащит. Селятся отдельно, кварталами, там грязь, срач, посреди дня по улицам шастают, гадят где попало. Даже мусор мимо урны бросают, специально. А работать — какое там… Сам столько раз сталкивался — на день два за наличку пожалуйста, чтобы велфер не терять, а вот на постоянку — хрен. Это же каждый день работать надо, а зачем, если велфер есть? Лучше сидеть в своей хибаре, в потолок плевать, да трахать свою Марию, голодранцев с ней плодить.
