Павел Стовбчатый - В бегах. Цена свободы
— Подстрелили че или вхолостую? — спросил я для порядка.
— А ты кто такой? — подал голос молодой. Он совсем не смотрел в мою сторону, как будто стеснялся.
— Я?.. — Попробуй ответь на этот вопрос, когда не знаешь, где ты и с кем имеешь дело. Если рядом небольшой поселок, они знают там всех. Не прокатит. — Вообще-то с Ослянки, — сказал я первое, что пришло на ум.
— Отку-уда? — молодой поднял голову. Ослянку он, конечно, знал и знал, что там зэки. Иначе бы не изумился так. Стало быть, мы не сбились и ушли далеко.
— С Ослянки, — повторил я еще раз.
— А здесь чего делаешь? — наседал козел, желая знать, кто перед ним.
— Дела… Мы тут неподалеку, кое-что… — Я запнулся, понимая, что врать бессмысленно, он не поверит.
Молодой тем временем что-то быстро шепнул старому, затем снова повернулся ко мне.
— Иди себе, мужик, иди, — сказал он и махнул рукой в сторону леса. — Не ищи неприятностей, иди.
Терять мне было нечего, он понял, кто я. То ли по моему виду, то ли по моим невразумительным ответам. А я так ничего и не выяснил. Непруха!
— Скажите, что это за место, я заплутал. До поселка далеко еще?
Молодой не ответил и стал заводить мотор.
— Погребем так, не заводи, — буркнул ему старый и опустил в воду короткое весло. Тот послушался.
— Тебе что, трудно ответить? — с обидой в голосе крикнул я. Но они уже поплыли. Я был в положении униженного и растоптанного, на кого можно не обращать внимания. Почти ментовский навык. «Ну и сучары!» — думал я о них, взбираясь по скорой наверх.
— Что там? — Граф ждал меня с нетерпением, как, впрочем, и Нина. Я быстро пересказал им наш короткий и неутешительный разговор. — Вот падлы, а! — выругался Граф, глядя в сторону удаляющихся охотников. — Значит, удивился?.. Это уже неплохо, Михей. Херово то, что мы не знаем, в какой мы области, — вздохнул он.
— Херово, — согласился я с ним.
Охотники между тем обогнули на лодке островок и покинули лодку. Мы видели, как они пошли с ружьями и рюкзаками меж кустов и деревьев вглубь. Лодка осталась как бы бесхозной. Я не думал о том, чтобы завладеть ею, я думал о том, как бы подобраться к ним и во второй раз попытать счастья с выяснением нашего местонахождения. И тут я увидел своеобразный мостик, ведущий к острову. В месте, где река была наиболее узкой, кто-то специально спилил огромное дерево, и оно упало поперек, не достав до берега всего ничего. Можно допрыгнуть или просто пойти по воде. Глубины никакой. Обогнуть остров можно было только с левой стороны, мешало дерево. Но Граф подал идею о лодке… Не так мне, как Нине. «Если украсть или отобрать у них лодку, — сказал он, — вечером мы будем есть шашлыки». Нина задумалась. Ей уже до чертиков надоел этот лес, а еще мы и золото! Граф, разумеется, преследовал совсем иные цели. Он думал об оружии: девка садится в лодку, грузит туда сумку и отплывает, через четыреста — пятьсот метров останавливается и оставляет на видном месте наши «стволы». Все довольны и имеют то, что хотели. Оружие на людях ей ни к чему, все равно сбросит. И мы ее никак не достанем, уплывет. Ее этот вариант тоже устраивал, и она понимала, к чему клонит Боря. Но здесь имелись и минусы. Охотники явно приплыли не из города, на лодке она доплывет до какого-то поселка, и только. Где он и сколько их здесь? Как далеко они заплыли вообще? Мы совершенно ничего не знали и боялись дать маху. Все — и мы, и она.
— Если хочешь, сходи к ним еще раз, я не против. А потом решим. Пойдешь? — спросила у меня Нина.
Я неопределенно пожал плечами, ожидая, что скажет Граф.
— А чего они пошли туда? Стрелять или отдохнуть? — спросил он. — Рюкзаки взяли с собой…
— Взяли, Боря, взяли.
— Тогда малость подождем, посмотрим. Мне кажется… — Он недоговорил.
Нина первой заметила дымок, медленно поднимающийся вверх. Она оценила прозорливость Графа.
— Ну так как, идти, что ли? В морду не плюнут, надеюсь. Спрошу, а там как получится, — сказал я и, не дожидаясь ответа, пошел к «мостику». Очень скоро я перешел по нему на другую сторону и как ни в чем не бывало двинулся к моим «знакомым». Их я еще не видел, но по вьющемуся вверх не очень густому дымку точно знал, где они сидят. Я вышел к ним со спины, так получилось. И тот, и другой копошились у костра, а я тихо приближался к ним кошачьей походкой. Видит бог, у меня и в мыслях не было ничего похожего на нападение или что-то в этом роде, я просто шел, как идут все нормальные люди для того, чтобы что-то спросить. Но так думал я, а что могли подумать они, заподозрившие во мне беглого, чужака, забредшего неизвестно откуда? Вот чего я не учел. И сам шел на смерть как последний идиот, меряя глазами расстояние от них до себя, чтобы в нужный момент кашлянуть или каким-то другим способом дать знать, что я здесь.
Я не кашлянул, я сразу заговорил. Да, когда до сидящих осталось метров шесть-семь или чуть более, я обратился к ним самым заискивающим и миролюбивым тоном, какой только смог выжать из себя.
— Мужики… — негромко окликнул я их, приготовившись тут же извиниться за то, что приперся. Но извиняться мне не пришлось. Уже через секунду, а то и меньше я понял, какую чудовищную, непростительную ошибку я совершил и чем она мне грозит. Но дело было сделано, и в воздух не взлетишь. Их развернуло в одно мгновение, в следующее молодой подхватил с земли ружье. Сколько живу, не видел таких лиц, выражения! Даже на зоне. Лицо молодого было до того свирепым и решительным, что казалось, оно вот-вот лопнет от ярости, а кости, поддерживающие эту слегка красноватую, в пятнах кожу, разлетятся в разные стороны и вопьются мне в глотку. Он показался мне невменяемым, вернее, обезумевшим. Таким бывает человек, которого долго-долго доводили до кипения и наконец довели. Что там личный враг, в такой момент «похоронишь» и всю страну. Я буквально закрыл глаза, а мои руки сами взметнулись вверх. Старая привычка. Я делал так всегда, когда был не прав или когда хотел показать, что согласен с оппонентом. Даже с друзьями. Но что ему до моих привычек и жестов?
— Иди на х… пидор!!! — заорал он так, что дрогнули ели. — Беги!!! — Его глаза метались в разные стороны, очевидно опасаясь нападения с другой стороны. Ни о каком разговоре не могло быть и речи, психопат сейчас пальнет. Я резко дернулся назад, зацепился за ветку и упал. Вскочил, крикнул: «Бегу!» — и рванул так, как, наверное, бегают профессиональные спринтеры. Вот чего у меня не отнять, так это понимания ситуации в последний момент. Я не из тех, что лезут на рожон, я из тех, что подчиняются силе. Подчиняются, но смеются последними. В основном так, хотя бывают и исключения. Я бежал по острову словно угорелый. И только добежав до воды, до того самого мостика, я позволил себе оглянуться и чуть-чуть перевести дух. Свободы не иметь, мне вспомнилось мое детство и десятки, сотни бегств, которые я пережил в тот период. Я, мой друг Поча-Гераха и его младший брат Ёга. Нас знала вся Застава, ибо то, что «отмачивали» мы, не «отмачивал» никто. Тогда мы надеялись только на свои ноги, и, надо отдать им должное, они нас спасали. Все повторяется, но на новом витке. «Подлый козел! Чтоб у тебя геморрой лопнул!» — выругался я в адрес молодого и попер по мостку к своим. Я быстро рассказал им, что со мной приключилось и, как бы ища сочувствия и защиты, уставился на Нину. Девка надулась и свела брови вместе. Как-никак я был для нее более близким, чем те. Определенно! Случившееся со мной она подсознательно приняла на свой счет. Граф с ходу «подлил керосину», и она взвилась, взвинтилась.
— Ну-ка пошли, — решительно произнесла Нина, решительно снимая с плеча автомат.
Я прямо залюбовался ею и не скрывал своего восхищения. Это было по-нашенски, за это стоило уважать.
— Как пойдем? Кто сзади, а кто впереди? — спросил у нее Граф.
— Идите сбоку, какая разница. Покажешь, где они, Михей, — обратилась она ко мне.
— Покажу, покажу, но ты уж поосторожнее, — предупредил я ее. — Они могут заметить нас раньше. Стреляй сразу, у них ведь ружья, дорогая. Не забывай.
— Не беспокойся за меня, веди.
Мне было немного страшновато, а когда мы пошли по острову, стало еще страшнее. Все-таки их двое, а она одна. Ее преимущество в том, что она — баба, Но заметив нас и автомат в ее руках, они не будут ждать. «Банда!» Но если получится! О, с каким удовольствием и наслаждением я плюну в рожу этому ублюдку! Самонадеянная, мерзкая тварь, мусор поганый, он запомнит меня надолго. Я научу его хорошим манерам, научу! Еще и педерастом обозвал, гнус. Все во мне прямо кипело, и это кипение сдерживало, глушило страх. Мы двигались цепью, но очень осторожно, перебегая от дерева к дереву трусцой. И не скажу, что мы были далеко друг от друга. Нина подпустила нас ближе, чем обычно, понимая, что мы не бросимся на нее в такой ситуации и не отнимем оружие. Говорить громко или кричать было опасно, они могли услышать. Мало-помалу мы приближались к деревьям, за которыми находилась поляна, где они и развели костер. Я вышел чуть вперед, срезал угол и увидел их. На этот раз они сидели друг против друга, так чтобы ни с той, ни с другой стороны никто не мог подкрасться к ним. Что-то варили. Котелок висел над огнем, а друганы курили и разговаривали, бросая косые взгляды влево и вправо. Я приподнялся с земли (смотрел почти лежа) и поманил к себе Нину. Та махнула мне, чтобы я отполз, а сама заняла мое место — изучала обстановку.
