Юрий Мокшин - Узники смерти
18
Быков поджег в пепельнице клочок бумаги и, когда она полностью сгорела, растер в порошок. Было уничтожено еще одно донесение связного о ходе операции. В нем сообщалось, что майор Зотов на последнем этапе сорвал всю операцию, выйдя из заранее просчитанной ситуации собственными силами, то-есть не так, как предполагалось по плану. Генералу необходимо было срочно корректировать дальнейший ход событий. Он уже представлял ядовитую ухмылку Летянина и его предательское нашептывание Папе.
До появления на сцене Зотова в проведении операции не было никаких срывов, и лишь с его приходом всю отлаженную систему Быкова начало лихорадить. Беда заключалась и в том, что майор не подчинялся Быкову, и генералу приходилось считаться с этим "честным чекистом". А ведь как все хорошо начиналось в самом начале, еще летом 82-го. Тогда, на первом этапе операции, одна из основных сложностей заключалась в том, что все данные о здоровье наших любимых вождей находятся за семью печатями. Но благодаря старому и испытанному шантажу и подкупу, удалось все-таки раздобыть необходимые сведения, на основе которых в лабораториях КГБ и частично ГРУ создали два типа психотропных веществ, действующих как поражающий фактор только на самого Андропова. Одно из веществ на основе "Фантома" было решено использовать в телефонной сети; второе под кодовым названием "Немо" — на повседневных вещах первой необходимости путем специального распыления вещества на твердой поверхности или растворения в жидких формах. Для этой цели было выяснено: пользуется ли Андропов кремом для бритья, и соответственно, какой бритвой бреется и бреется ли вообще. Каким пользуется лосьоном, зубной пастой, мылом и т. д. и т. п. Кроме того, готовился большой комплекс "подарков" ко дню рождения пока еще председателя КГБ, а затем и ко дню его триумфа — восхождения на трон Генерального секретаря партии.
Правда, была опасность, что группа контроля после очередной проверки, а проверяют они все, вплоть до туалетной бумаги, наткнется на аномальное поле. Но ведь и в спецгруппе работают разные люди со своими слабостями и недостатками. В итоге могут и не наткнуться, а если и обнаружат, то слишком поздно, когда ядовитые щупальца уже проникнут в организм Генсека и, воздействовав на его больные органы, вызовут необратимые последствия.
Андропов был сильным противником. Но в отличие от предшественника, его сила заключалась не только в безграничной власти, верном окружении единомышленников и собственных достоинствах, но и в преклонении народа, в слепом обожании, на какое способны слуги при сильном, беспощадном, но справедливом в их понимании хозяине.
На момент прихода Андропова к власти раскладка сил в Политбюро и секретариате была не в пользу Генсека. Из членов Политбюро "за" были лишь четыре человека, включая самого Андропова, "против" шесть человек. Громыко старался занимать нейтральную позицию и его постоянно болтало от одного берега к другому.
Постепенно Юрий Владимирович стал убирать Противников и сажать на освободившиеся места своих людей, неуклонно укрепляя позиции хозяина. Из членов Политбюро был исключен Кириленко и введены "солдаты Андропова" — Алиев и Соломенцев. Из кандидатов "умерли" Рашидов и Киселев и введены Воротников и Чебриков. В секретариат опять же вошли ставленники Генсека — Лигачев и Романов.
День за днем противники андроповских реформ теряли свои позиции. Кроме перестановок в высших эшелонах власти, Юрий Владимирович наносил сокрушительные удары и на местах. Только за три последние месяца с апреля по июль оппозиционеры потеряли четыре основных региона нашей страны. Наполовину была разрушена некогда мощная разветвленная сеть, паутиной охватывающая шестую часть суши и начавшая было успешно расползаться по всему миру.
Чувствуя, как почва уходит из-под ног и промедление смерти подобно, руководство оппозиции рошило срочно форсировать операцию по всем направлениям. Вопрос окончательного принял законченную форму:
"ЖИЗНЬ ИЛИ СМЕРТЬ".
19
В какие-то моменты Зотову везло, в какие-то, чтобы победить, приходилось прикладывать огромные усилия. Вообще майор не верил ни в случайности, ни в везение. Он считал, что и то и другое — это проявление неведомых нам сил, которые иногда помогают человеку, руководствуясь только им понятными соображениями.
В Бога, как такового, он не верил, но на Зоне вдруг понял, что кроме человека разумного, есть еще более высокая материя и именно здесь, на Земле, а не где-то в далеком космосе.
— Майор считал, что вся наша жизнь, как минное поле. У кого-то "миноискатель" более чувствителен, и он ловко проходит мимо мин-ловушек, щедро расставленных нашей жизнью. А кому-то не везет, и несчастный мыкается по жизни до конца дней своих. От чего это зависит, Зотов не знал. Он частенько замечал, что хорошим людям почему-то везет меньше, нежели плохим, но майор также верил, что судьба отпускает нам всем одинаковое количество и плохого и хорошего. В этом мире все уравновешенно и взаимосвязано.
Майор осмотрелся. Он находился на дне небольшого ущелья среди нагромождения глыб, песка и низкорослого колючего кустарника. Из ущелья наверх вела узкая тропинка, петляющая между торчащих отовсюду острых камней. Это была тропинка на тот свет. Чтобы не напороться на мины, выход был только один — подняться по почти отвесной стене.
Выбрав менее опасный участок подъема, Зотов стал осторожно карабкаться наверх. Теперь мин можно было не опасаться. Нет никакого смысла их ставить там, где шансы свернуть себе шею девяносто девять и девять десятых процента. Пару раз майор чуть не сорвался, и спас его лишь небольшой куст, чудом приютившийся в расщелине скалы. Острые колючки впились в руку, и Зотов зарычал от боли. Но это было лучше, нежели лежать на дне ущелья с переломанными костями.
Солнце палило нещадно. В полном безветрии это было хуже пытки. Примерно через полчаса, обливаясь потом, с исцарапанными об камни и колючки руками и разорванной одеждой, майор наконец-то добрался до края ущелья. Он осторожно высунул голову из-за камней и осмотрелся. Перед ним. лежало небольшое плоскогорье, окаймленное с двух сторон горами. У горизонта Зотов увидел ограждение из колючей проволоки и возвышающуюся по центру сторожевую башню. Была ли она пуста или там нес службу часовой, рассмотреть не удалось: амбразура вышки была затянута тонкой сеткой. Часовой видит все, но его самого заметить нельзя.
Майор не рискнул идти по открытому плоскогорью, где самый большой камень был величиной с картошку. Он прикинул, что с левой стороны скалы идут небольшими грядами, за которыми при желании и доле везения можно добраться до колючей проволоки и спрятаться в кустах.
Прикрываясь краем скалы, Зотов дополз до первой гряды и, как ящерица, скользнул вниз. Конечно же, ночью это было бы безопаснее, но у майора со временем было напряженно. Приходилось рисковать.
Дмитрий Николаевич остался без часов, но судя по тому, как солнце клонилось к западу, — прошло часа три, пока Зотов не добрался наконец до колючей проволоки. Вдоль нее шла дорога, уходящая за выступ скалы. До поворота было метров сто открытой местности, которую майору предстояло преодолеть бегом. Если на вышке есть часовой и он заметит Зотова, то вряд ли успеет открыть прицельный огонь, естественно, при условии, что часовой не заметил майора еще раньше ползущим по скалам и не ждет момента, когда тот выскочит на дорогу. Этот вариант тоже нельзя было сбрасывать со счетов, и Дмитрий Николаевич думал, что же делать, прежде чем решиться на определенный поступок. Выжидать, пожалуй, не было смысла. Если часовой заметил его, то давно уже связался с центральным постом, а скорее всего, сделал это еще раньше, когда услышал взрыв мины. В любом случае жди группу захвата.
— Итак, — прошептал майор, — вперед! Бог не выдаст, свинья не съест.
Но когда он уже осторожно пролез под колючей проволокой и спрятался в кустах, чтобы рвануть к повороту дороги, вдруг послышался шум машины. Сердце екнуло. Из-за скалы вывернул "ЗИЛ" и не торопясь проехал мимо майора к вышке. Зотов перекрестился и затаился в своем убежище. Тем временем машина остановилась, из кабины выпрыгнул офицер, и тут же по его команде из закрытого брезентом кузова посыпались в строгом порядке солдаты. Среди них майор заметил минеров. Они подошли к краю плато и приступили к своим обязанностям. Значит, минирован был не только вход в пещеру и ущелье, значит, Зотову снова повезло, и он родился в рубашке.
— Боже! Для каждой миссии ты готовишь меня и оберегаешь от неминуемой гибели? — прошептал Дмитрий Николаевич, непроизвольно посмотрев на небеса.
Между тем группа захвата уже осторожно входила в зону. Сейчас был самый удобный момент, чтобы исчезнуть: офицер и его солдаты были слишком напряжены, идя за минерами, чтобы глазеть по сторонам, а часовой на вышке, если он есть, слишком увлечен интересным зрелищем и в данную минуту, скорее, наблюдает за группой захвата, нежели за окрестностями.
