Сергей Соболев - Чужой
— Помню, дядя. И скажу теперь… что ты был прав.
— Извини, что перебил. Теперь это все не важно. Сама то ты ни в чем, детка, не виновата! Это я, старый осел, не догадался настоять на том, чтобы тебя повсюду сопровождал охранник! А лучше — двое! Ладно, что теперь за голову хвататься. Помнишь нашу поговорку? «Говорит умно, а делает глупости»… Продолжай, Дария, я тебя внимательно слушаю.
— Ну вот. Вышла из салона, поставила «мазду» на сигнализацию. Потом… потом я помню только одно: кто то зашел сзади и закрыл мне рот тряпкой, смоченной какой то пахучей дрянью…
— И ты потеряла сознание?
— Да. Я не помню, что со мной было: я несколько дней пробыла как бы в забытии. Знаешь, состояние такое… как будто я бредила. Совершенно не понимала, ни кто я, ни что вокруг меня происходит… Такое впечатление, что меня несколько дней под «кайфом» держали. Но что именно мне вкололи… ну или скормили… я, дядя Парвиз, точно не знаю. А врать не хочу.
— Шайтаны! — выругался дядя. — Они же могли причинить вред твоему здоровью! Ты кого нибудь запомнила? Из тех людей, которые тебя похитили?
— Нет, в лицо я никого из них не видела. Они мне то мешок на голову надевали, то повязку на глазах завязывали. Но это уже потом все происходило, а первые дня два или три я совсем ничего не соображала, была не в себе.
— Скажи мне такую вещь, Дария. А разговаривали они с тобой по нашему, по таджикски?
— Со мной поначалу вообще не разговаривали! А вот между собой… Нет, они говорили не по таджикски…
— А на каком языке? По русски?
— Нет, и не по русски. Какой то у них… кавказский выговор! Хотя в точности поручиться не могу… Я уже говорила, что несколько дней я чувствовала себя очень плохо, так что трудно разобраться, где явь, а где слуховые галлюцинации…. А вы меня искали, дядя Парвиз?
— Ну а как ты думаешь, девочка моя?! Да мы всех на ноги подняли! Правда… в официальные органы мы не обращались! Ни в милицию, ни в другие инстанции… Побоялись, что это может тебе навредить! А десятого мая получили наконец сообщение! На нас вышли с предложением… через посредника, которого мы знали еще по Кулябу и Душанбе.
— Вам предложили заплатить выкуп? И назначили за меня цену?
— Да.
— Ну и почему не заплатили?
— Все гораздо сложней, чем ты думаешь, — по лицу Парвиза прошла тень. — Знаешь, мы предлагали деньги. Начали с четверти миллионов американских долларов. Потом — пятьсот тысяч. В середине июня предложили уже миллион. А примерно две недели назад мы сами через посредника предложили похитителям д в а миллиона… и уже не долларов, а «евро»!
— Гм… Мне, конечно, отчасти льстит, что за мое освобождение предлагали т а к и е серьезные суммы, — Дария коснулась руки сидящего слева от нее Краснова, совершенно забыв при этом, что он не способен понять из их разговора ни единого слова. — Но почему о н и не согласились на ваши условия, дядя?
— Потому что… потому что тех людей, которые взялись нас шантажировать, похитив тебя, интересовал не денежный выкуп, а нечто иное. Хотя, в конечном итоге, подпишись мы на их условия, то они заработали бы на этой вот истории гораздо большие деньги, чем мы предлагали им в качестве выкупа.
— Так что им было нужно? Два миллиона евро… как можно было отказаться от такой суммы? В конце концов, я ведь не бизнесмен, не олигарх… я обычная девушка.
— Ты — наша близкая родственница, — после некоторой заминки сказал один из братьев Искандаровых. — И ты сильно отличаешься от прочих наших молоденьких девушек! Да к тому же ты дочь моего покойного брата Фареда, которому мы все обязаны своим нынешним благосостоянием! Но я и сейчас не уверен, что тебе нужно знать все правду…
— После всего, что произошло, я имею право знать именно в с ю правду! — твердо заявила Дария. — Без изъятий и недомолвок! К тому же, дядя, у меня самой имеются кое какие догадки… касательно того, кто стоит за случившимся и чего добивались эти люди!
— Этот твой парень, как я понимаю, нашего языка не знает?
— Ни слова! Так что можешь говорить вполне откровенно, не стесняясь его присутствия.
— Ну что ж, — задумчиво сказал Парвиз. — Меня, а также твоего дядю и моего брата Ашура… и еще некоторых из наших соплеменников, кто нынче ведет бизнес в Москве и области, хотели втянуть в паршивое занятие! Кое кто захотел, чтобы мы… помимо традиционных для нашего клана занятия строительством, торговлей стройматериалами и наймом трудовой силы, еще и наладили дополнительные каналы по сбыту поступающих в этот регион наркотиков! А именно — опия и очищенного героина.
— Вот оно что… Знаешь, дядя, мне тоже будет что рассказать. И про человека, у которого меня держали почти все это время… он, кстати, почти что наш земляк. Во всяком случае, родом из Кулябской области…
Дядя Парвиз заскрипел зубами.
— Не земляки они нам… эти наркоторговцы! Они — шакалы!!
— Меня держали под Воронежем, в небольшом селе на федеральной трассе. — спокойным тоном произнесла Дария. — Обращались со мной относительно неплохо. Видно, до последнего момента все же надеялись с вами столковаться!
— Под Воронежем? — дядя Парвиз еще сильней нахмурил своих мохнатые брови. — Кажется, я начинаю кое что понимать…
— Я также предполагаю, что этот человек… местный арендатор по имени Мансур, имел на меня и другие виды. Может быть, хотел, сговорившись с вами, отдать меня замуж за одного из своих племянников. Чтобы объединить, так сказать, наши семьи… А может, намеревался передать меня своей «крыше», у которой переговоры с вами пошли бы гораздо живей, чем у этих «кулябских»…
— «Крыше»? А кто у них — «крыша»? Что тебе об этом известно?
— Я могу лишь строить предположения, дядя. Меня ведь все это время держали на «женской» половине! Но средняя дочь у этого Мансура… ну и глупая же она девчонка! — Дария коротко рассмеялась. — Ей четырнадцать, но уже кровь бурлит в жилах, измаялась, извелась вся… невеста! Меня она считала и вовсе старухой. Ну и я, скажу тебе, постепенно так втиралась к ней в доверие! Аккуратно у нее выспрашивала — то одно, то другое. Жена у Мансура — злющая, вредная! Я так думаю, что она сильно опасалась, как бы хозяин не сделал меня своей наложницей!
— Надеюсь, никто не посмел до тебя дотронуться?!
— Нет… как то обошлось. Видно, очень хотелось им обменять меня либо на деньги, либо на ваше согласие в участии в наркотрафике… Я, кстати, догадалась, что вы не бросили меня, что идет какой то торг. Иначе они со мной обращались бы совершенно по другому.
— Хорошо, что так все закончилось. И попробовали бы они только пальцем до тебя дотронуться!.. — дядя Парвиз погрозил кому то кулаком. — Поверь, Дарья, мы делали все, что могли, чтобы поскорей тебя освободить!..
— Я тебе верю, дядя! Так вот… про «крышу» продолжу. Меня несколько раз привлекали к готовке. Но такого, чтобы накрывать стол или подавать гостям — ни ни! Я у этой девчонки стала выспрашивать: а что это за гости такие важные приезжают? Почему твой отец так суетится, так пытается им угодить? Ну и она как то выболтала, что примерно раз в неделю к ним приезжают «джигиты»… какие то кавказцы.
— Кавказцы, говоришь? Гм…
— Что теперь именно они охраняют село, в котором проживают многие семьи «кулябских». И что она видела их старшего… Что он очень очень очень красивый молодой мужчина! И брат его тоже красавец. Что зовут его — Тахир, а брата — Шамиль! Что она влюблена… но пока еще сама не знает больше, кого крепче любит — старшего или младшего из этих двух братьев, что периодически навещают ее отца Мансура Джейкуева…
— Тахир? Шамиль? Ну что ж… запомню эти имена. А про Джейкуева я уже кое что слышал.
— Эта девчонка как то стала хвастаться, что она была во дворе, когда приезжали эти кавказцы. Знаешь, я и сама не раз видела через окно, как приезжали эти люди, как для них накрывали стол, как Мансур подолгу разговаривал в беседке с двумя молодыми мужчинами, которые и с виду смахивают на кавказцев и одеваются не так, как наши. Я не знаю, правду говорила мне эта девчонка, или что то придумала от себя, но однажды, незадолго до моего побега, она выболтала мне, что раньше к ее отцу приезжали русские. И что охраняли их бизнес тоже русские. А теперь, мол, их будут защищать кавказцы, а круче их нет никого на свете…
Пока они оживленно разговаривали, перескакивая с одной темы на другую, лимузин миновал массив Битцевского парка.
Дария спохватилась: за разговором с дядюшкой она совсем позабыла о своем спасителе.
— Дима, прости… заболталась! — Она прижалась к Краснову, пытаясь загладить свою оплошность. — Как то из головы вылетело, что ты ни словечка не понимаешь по таджикски! Я рассказала дяде, как попала к тем людям… ну, ты понимаешь, о ком я!
— Да все нормально, — сказал Краснов. — Какие могут быть обиды?
