Санкция на жизнь - Палий Сергей Викторович
Память – это рак души.
Врожденная наследственная опухоль. Сначала она доброкачественная, совершенно не мешающая жить и радоваться окружающему миру. Но с годами память меняет свойства: все больше и больше ее клеток мутируют и превращаются в раковые. Становятся чужеродными. Организм иногда пытается отторгнуть ужасную оскомину, но тщетно. Ведь это его неотъемлемая часть, такое же естество, как остальные органы и ткани.
А вдобавок – память вырабатывает один жизненно важный гормон, без которого мы пока не научились существовать.
Имя ему – совесть…
Нужный глядел на вакуум, океан которого распростерся в каких– нибудь полутора метрах от него, за тройной прозрачной переборкой. Он снова и снова старался воскресить образ черноволосой Лены.
И раз за разом перед глазами возникало лицо Веры.
Женщины, совсем не подходящей ему по пресловутой «семерке Л». Ворвавшейся в его жизнь без всяких санкций и разрешений…
Вакуум беззвучно скребся в стекло своими мерзлыми когтями, стараясь достать до человека и прикоснуться к сердцу.
Искалеченная звездной дробью тьма плыла рядом.
Сатурн замер вдалеке светлым пятнышком неправильной формы. Он явственно различался на фоне однообразно-узорчатого фейерверка далеких светил, но четко разглядеть кольца не позволяло слишком большое расстояние – фрегат пересекал орбиту в нескольких световых минутах от самой планеты. При желании, конечно, можно было воспользоваться простенькой оптикой или вывести изображение на растровую пленку возле общего терминала, но такая картинка была бы фальшивкой.
Как ни странно это звучит – космос прекрасен, когда он живой.
Космос очень похож на память. Такой же манящий и страшный…
Стас с силой потер лицо ладонями и, резко развернувшись, отошел от иллюминатора.
Перед глазами поплыли радужные пятна. Мир на миг покачнулся, и ему пришлось ухватиться за столешницу, чтобы не потерять равновесия. Все-таки «Харон-зеро» основательно подорвал нервную систему за прошедшие полгода, да и физически организм восстанавливался чрезвычайно медленно. Периодически мутило и поташнивало, мозоли на ногах заживали неохотно, несмотря на тщательную медицинскую обработку. Суставы и мышцы постоянно ныли…
Из ангара на Хароне их с Уинделом вытащили еле живыми. Покалеченный транспортный челнок взорвался через пару минут после того, как десантники СКО покинули помещение. Уже на боевом катере, стартующем с космодрома, Стас ощутил, как содрогнулся под ним пол. Находясь в полузабытьи, он было решил, что это галлюцинации, и, только глянув в иллюминатор, понял: ошибся.
Весь распределительный пункт «взлетел на воздух», если, конечно, выразиться грубо и употребить такое выражение по отношению к безвоздушной поверхности Харона.
На фоне бледных скал и черного неба стремительно вздымался огненный столб высотой с приличную сопку. Оранжево-синие фонтаны метана взметнулись вверх, словно новорожденные гейзеры, увлекая за собой машины, людей, аппаратуру, распыляя в пространстве тонны полудрагоценной породы.
В мертвом харонском безмолвии этот взрыв выглядел каким-то чудовищным недоразумением…
Обломки внешнего каркаса с огромной скоростью пролетели мимо стартовых площадок, чуть было не зацепив десантный бот и разнеся в щепу ремонтный блок вместе с притихшим в нем «пеликаном», давно пущенным на запчасти. Стыковочный рукав оборвался, как нить паутинки, и остатки воздуха с едва слышным хлопком навеки рассеялись в пространстве.
Пилоту пришлось дать полную тягу, чтобы не попасть под удар второй волны осколков.
Из маршевых дюз вырвались мощные струи плазмы, обращая все под собой в расплавленное месиво. А буквально через несколько секунд после отрыва от поверхности, вопреки всем нормам безопасности полетов, военные врубили гравитонники…
Кильватерная зона G-аномалии Вайслера – Лисневского призрачным лепестком смерти хлобыстнула по Харону.
Стасу даже думать не хотелось, во что превратился космодром и уцелевшие в его недрах техники и прочий персонал…
Для дрожащего марева гравитонной аномалии, которое остается в хвосте работающих движков, нет преград. Будь то полуметровая бетонная стена или титановая плита толщиной в километр. Для остаточного G-излучения любое сопротивление материи равно нулю. В поле его действия рушатся не только молекулярные связи вещества, но и ядерные. Практически все элементарные частицы вышибает в разные стороны, словно бильярдные шары от мощного удара кия. При этом, по не известной науке причине, не происходит ни цепной реакции, ни аннигилирующего эффекта, иначе, бесспорно, подобные технологии невозможно было бы применять при конструировании двигателей. Точно не доказано, но многие ученые считают, будто во всех четырех измерениях смещаются координаты пространства-времени, поэтому со стороны G-аномалия и выглядит несколько размыто. Как призрачное марево, на которое смотришь и понимаешь, что глазу «не за что зацепиться». Эта губительная для всего сущего «струя» – этакий противовес: неизбежная дань за чрезвычайно могучую и неэнергоемкую силу тяги, которую подарило человечеству укрощение гравитонных полей.
Природа ничего не дает просто так. У каждого ее дара есть обратная сторона. И, как правило, если аверс призван созидать, то реверс направлен на разрушение.
Примеров великое множество. Последний и самый, пожалуй, показательный имел место не далее как век назад. Люди разгадали тайну атомной энергии, получив в руки чудовищную мощь низших, диких, необузданных природных сил.
Мы умудрились заставить обе стороны работать на деструкцию.
Аверс. Чернобыль.
Реверс. Хиросима.
А ребра у этой монеты не оказалось…
Вот почему согласно общемировой санкции совета Земли и всех планет Солнечной системы запрещены разработка, создание и испытание гравитонного оружия массового уничтожения.
Уже лежа в чистеньком лазарете фрегата, Нужный краем глаза наблюдал за общим бортовым монитором, подвешенным на кронштейне возле комингса приемной. Там транслировалась картинка с кормовых экранов, на которой можно было различить тусклый кругляшок Харона с яркой язвочкой аморфного вещества, оставшейся на поверхности после старта крошечного десантного бота, пилот которого так нагло нарушил нормы безопасности и врубил тяговые G-движки сразу после взлета.
Только много позже Стас узнал, что запуск маршевых гравитонников был санкционирован высшими чинами из СКО и являлся частью операции «Рекрут», согласно которой российский ударный флот, в состав коего входили новейшие экспериментальные и боевые суда, двинулся от военно– исследовательской станции «Вальхалла», расположенной за орбитой Цезарии, к Марсу. К Точке перехода в систему Игрек.
А по пути, следуя вводной, специальный десантный полк сил космической обороны был обязан подбирать всех потенциально полезных граждан для запланированной миротворческой миссии. Включая антисоцов, среди которых имелось немало специалистов высочайшего уровня в разных областях науки и техники.
Последний пункт приказа по операции «Рекрут» гласил: «В связи с чрезвычайными обстоятельствами и сжатыми сроками проводимого рейда, а также учитывая особую секретность и стратегическую важность операции, всем пилотам боевых десантных судов предписывается после сбора людей на указанных точках производить зачистку по схеме G-нуль. Санкция высшего органа военного совета СКО номер…» Проще говоря – кого не успеют забрать, уничтожить. А что? Дешево и цинично. Человеческий фактор? В пределах запланированного уровня военных потерь.
Приказы, как известно, не обсуждаются, но если кому-то из пилотов и приходило в голову поинтересоваться у командиров эскадрилий, зачем нужно производить зачистку, да еще и применять для нее антигуманную схему G-нуль, то они слышали четкую формулировку: «в связи с потенциальной угрозой саботажа и диверсий на тактических и стратегических объектах, а также возможной вербовкой агентами противника людей, допущенных к сведениям особой важности или совершенно секретным сведениям, отнесенным к государственной и военной тайнам…» Иными словами: чтоб наверняка…
