Лев Пучков - Тротиловый эквивалент
В общем, мы переоделись одинаково, договорились, как он подаст мне сигнал, я снял старика на свою камеру, взял сапоги и перелез обратно к соседям.
Султан — дед с юмором. Когда я попросил палку, он с готовностью отдал её и тут же спросил: не желаю ли я, чтобы он заодно отдал мне и жену? Мы посмеялись (жена чуть помладше него). Ещё раз попросив извинения за доставляемые неудобства, я устроился в доме, у окна, выходящего на главную улицу, и принялся гримироваться. В качестве образца мне служил поставленный на «паузу» кадр с Имраном. Скульптор из меня ещё тот, но такие вещи мне делать приходилось, и сейчас, в принципе, совсем уж точного внешнего сходства не требовалось.
Почему я вообще решил приехать? Сразу скажу, особой уверенности в том, что эти специалисты сюда пожалуют, у меня не было. Просто я знал Глебыча и мог более менее точно предугадать его поведение. Если Глебыч будет присутствовать при допросе, он услышит знакомое имя. Шах. Меня так звали ещё в училище и потом, позже, когда я служил в армии. В общем, меня всегда так звали. Я за почестями не гонюсь, громкие имена меня не привлекают, но что поделаешь, если это первые три буквы моей фамилии.
Что знает Сулейман? Шах, не чеченец, специалист, приглашённый ГКО, командир «Дашо Гов». Место проживания и имена моих людей. Всё.
Глебыч умный, он сразу сделает выводы и поделится своими соображениями с коллегами. Но это ведь надо проверить. Мало ли людей, которые могут пожелать взять себе такое кодовое имя? Проверить можно просто: показать мои фотографии домочадцам, посмотреть их реакцию. У Глебыча много моих фотографий — правда, пятнадцатилетней давности, но у них наверняка есть специалисты, которые могут обработать фото. Можно ещё осмотреть моё жилище, но это уже сказки для взрослых из полицейских сериалов. Я не имею обыкновения оставлять свои визитки на местах временного проживания. Да, фото — это самый лучший вариант. Разумнее делать это до проведения «зачистки». После «зачистки» тут всё будет вверх дном, но самое главное — люди озлобятся, ни о каких контактах уже не может идти и речи. Сейчас — самое время. Все затаились, ведут себя тихо, в глубине души надеются, что пронесёт — в общем, могут пойти на контакт. Особенно если в их команде есть специально подготовленные люди, умеющие общаться с местным населением. Насчёт безопасности тоже можно было поразмыслить: нетрудно догадаться, что моджахеды давно ушли из села и здесь остались только старики, женщины и дети.
В общем, вероятность их появления была небольшой: может, один шанс из десяти или даже из ста... Но этот шанс имел право на существование. И на моём месте грех было им не воспользоваться. Я ничего не терял, когда ехал сюда. Их разведка, если она действительно стоит на дальних подступах, вряд ли захочет «светиться», останавливая для проверки идущий в село одинокий транспорт. А если и остановит: у меня документы в порядке, охотники за моей головой, это сто процентов, не успели растиражировать мои фото. Для этого ведь сначала нужно получить подтверждение, что Шах — это именно я.
Между вопросами «почему» и «зачем» многие ставят знак равенства. А это не правильно. Это разные вопросы. Мы рассмотрели, почему я сюда приехал, какими обстоятельствами руководствовался при принятии скоропалительного решения.
Теперь самое время уточнить — зачем я сюда приехал. То есть основной мой мотив.
Во первых, меня здорово обидел старый друг Глебыч. Спокойно обошёл оба моих устройства. Одно обезвредил, второе уничтожил путём подрыва, выведя всех на дистанцию безопасного удаления.
Так со мной ещё никто не поступал. Каждое моё устройство — именно моё, а не учеников из «Дашо Гов», которым приходится работать с моими стандартами, — это индивидуальный заказ. Это произведение искусства. А тут пришёл вандал Глебыч и всё похерил, как тот маньяк с кислотой картину мастера. И поставил под сомнение мою репутацию профессионала. Я такие вещи не прощаю.
Во вторых, мне в ближайшее время предстояла филигранная работа, которая требовала полной отдачи, всего моего мастерства и виртуозности. Меня, собственно, за этим сюда и пригласили и платят большие деньги. А как можно без остатка отдаться такой работе, когда тебе дышат в затылок, постоянно наступают на пятки и толкают в бок? Да не просто обозлившиеся на твои выходки враги, рыскающие в поисках какого-то безликого мастера и мифического отряда сапёров, которыми может быть здесь каждый четвёртый! А специально ради тебя спущенная с цепи команда профессионалов. Которая, ко всему прочему, имеет по тебе полный расклад, вплоть до качественных фото и всех твоих привычек.
Думаю, любой на моём месте сделал бы то же самое. Я собирался удалить эту занозу, чтобы она не мешала мне спокойно жить и работать. И я хотел сделать это присущим мне способом: красиво и элегантно. В общем, мастерски.
И знаете, между нами, — это сильно будоражило моё профессиональное самолюбие. Я люблю свою работу. Это искусство. Я артист своего дела, а не просто хороший ремесленник, типа Глебыча. Я люблю показывать высокие результаты, и я сам себе — самый строгий судья. Грациозно обвести вокруг пальца команду охотившихся за тобой мастеров (хорошо бы, чтобы каждый из них в своей отрасли был, как Глебыч) — это меня здорово бы потешило. Я за это даже денег не возьму, меня сам процесс увлекает...
* * *Я успел загримироваться, сходить во двор и выключить двигатель машины — если через полчаса не приедут, надо будет опять греть, чтобы потом не тратить драгоценного времени. Потом ещё сидел и смотрел в зеркало на свою работу — даже успел надоесть себе новой стариковской физиономией и немного поскучать, когда послышался шум двигателя и в ворота соседнего дома раздался настойчивый стук.
Кругом царила тишина, домочадцы Султана попрятались в дальних комнатах, сам хозяин сидел на диване и молчал, прислушиваясь к шуму на улице.
— Они? — тихо спросил он.
— Они, — я не видел, кто там приехал, — забор высокий, но это наверняка были те, кого я ждал. Больше некому.
Я надел сапоги, папаху, набросил телогрейку, взял свои ботинки, палку Султана и вышел во двор.
Стук продолжался. Через некоторое время заскрипела калитка. Я посмотрел на крышу — может, залезть туда и сверху снять их всех? Нет, не стоит. В первую очередь обращают внимание на крыши, там обычно устраиваются снайперы. Да и долго это...
В соседнем дворе возникло оживление: разговор, потом негромкий топот, как будто много людей ступают по доскам настила...
Я осторожно открыл дверь «Нивы», поставил свои ботинки рядом с сиденьем.
Придётся немного пробежаться в носках, когда буду возвращаться. Это ничего, я закалённый. Затем подошёл к калитке, приоткрыл её и принялся наблюдать за улицей через узкую щель. Умные ребята, правильно устроились. У калитки — «УАЗ», задом ко мне.
Почему транспорт без охраны? Чуть больше открыл калитку, посмотрел... А, вот оно: гораздо дальше, на взлобке, у выезда — «БРДМ». Пулемёты смотрят в нашу сторону. Прикрылись. Приятно работать с такими.
Криков и шума в соседнем дворе я не слышал. Это радовало. Значит, точно, приехали общаться, ведут себя учтиво. Сейчас, наверное, осматривают двор и хозяйский дом. В мой домишко пойдёт Глебыч. Один, без спутников. Если это не так, я буду здорово разочарован в его коллегах и отчасти в нём самом. В помещение, где я жил некоторое время, врагам заходить не стоит. А если уж так приспичило, то делать это должен специалист моего уровня. Единолично. Чтобы не подвергать риску остальных членов команды.
Вскоре в проёме калитки показалась папаха. Это Имран. Стоит, не выходит, значит, рано пока.
— Бойся! — раздался крик в соседнем дворе.
Что такое? До боли знакомый голос... Глебыч, что ли?
Душа моя вдруг наполнилась ликованием. Там, за забором, — опасность, многократно превосходящий тебя противник... Чему, кажется, радоваться? Я оказался прав, вот что приятно. Всё верно рассчитал, предвосхитил каждый шаг моих оппонентов. Сюда мог приехать кто угодно, но если с ними Глебыч...
Здравствуй, рахат лукум моего сердца, скоро свидимся... Чего ты там нашёл такою, чего можно бояться? Не мои ли запасные трусы?
Я проверил размещение экипировки: пистолет в плечевой кобуре, камера под правой рукой, через плечо, тряпица с «маяком» и тюбик с клеем в нагрудном кармане... Поправляя полы телогрейки, наткнулся в кармане на что-то твёрдое.
Сунул руку в карман — дырка. Чуть надорвал, полез дальше. И вытащил ватерпас. За подкладку завалился.
Имран — плотник, каких поискать. Вся мебель в доме сделана его руками.
Точно, стареет — такая нужная вещь у плотника не должна теряться.
Тряхнул в руке деревянный брусок, посмотрел на шарик воздуха под стёклышком... Вот шайтан! Сегодня день неожиданных идей, что ли?
Я не буду стрелять Глебычу в затылок. На это способен любой пацан, который может держать в руках оружие. А я мастер. И Глебыч — мастер. Нехорошо мастеру умирать как простому солдату. Я убью его с теми почестями, которые положены ему по нашей негласной табели о рангах. Но сначала покажу, что я — лучший...
