Валерий Рощин - Глубинная ловушка
Адмирал вопросительно вскидывает брови.
– И о чем же она сообщила?
– Подводники обещали отпустить Черенкова, если наши противолодочные силы не станут преследовать субмарину в течение двух часов.
– А как же блок?
– Я разберусь с этим вопросом, – морщится фээсбэшник. – Лучше расскажите что-нибудь позитивное.
– В каком смысле?
– В смысле о работе своих акустиков.
– Последний доклад акустиков прошел десять минут назад. С лодкой поддерживается устойчивый контакт.
– Это хорошо. Что же, сильно шумит?
– Прилично. Идет максимальным ходом.
– С чем вы это связываете?
– Подозреваю, экипаж, не заботясь о скрытности, старается быстрее достичь края океанской котловины. Там на большей глубине ее достать будет намного труднее.
– Понятно, – вздохнул генерал и кивнул на стаканы: – Пейте чай, товарищи офицеры, пока не остыл…
Постучав, Анна Воронец заходит в каюту.
Она выглядит так, словно в последние часы ее жизни ничего необычного не происходило. Спокойное выражение лица, волосы аккуратно причесаны; теплый свитер и черные джинсы подчеркивают хорошую ровную фигурку; движения точны и выверенны.
– Присаживайтесь, Анна Аркадьевна, – приглашает Сергей Сергеевич, отмечая про себя удивительную выдержку женщины. – Горячего чая не желаете?
– Не откажусь.
Под пристальными мужскими взглядами она садится в кресло, берет стакан двумя руками, подносит к губам, дует и делает пару глотков. Трое мужчин смотрят с нескрываемым любопытством: дескать, женщина, а сумела без специальной подготовки спуститься на глубину; побывала в роли пленницы на шпионской подлодке, а потом самостоятельно доплыла до поверхности. Четвертый глядит с профессиональным интересом – оценивает ее состояние.
И не удерживается от вопроса:
– Вы нормально себя чувствуете? Озноба или других неприятных ощущений нет?
– Нет. Я в порядке, – уверенно отвечает она.
Выдержав паузу, генерал задает первый вопрос:
– Что с Черенковым?
– Евгений остался в лодке в качестве заложника. Через два часа они обязаны его выпустить. И еще… он, к сожалению, ранен.
– Ранен?
– Да. Выстрелом из пистолета в правую часть груди.
Генерал переглядывается с доктором. Вздохнув, тот пожимает плечами.
– Когда начался отсчет времени? – продолжает чиновник из ФСБ.
Воронец хмурит лобик и задает встречный вопрос:
– Сколько я на корабле?
– Вас приняли на борт сорок пять минут назад, – с точностью педанта отвечает Черноусов.
– Плюс минут десять пришлось болтаться на волнах, пытаясь привлечь к себе внимание. И около четверти часа я поднималась с глубины. Итого – час десять.
– Значит, мы обязаны ждать еще пятьдесят минут?
– Думаю, немного больше, – вмешивается Михаил Жук. – Некоторое время пловцам с лодки понадобилось на освобождение гребного винта, который запутали тросом Черенков с Фурцевым.
– Вы правы, – сделав очередной глоток горячего напитка, соглашается Анна. – Только пловец на подлодке остался один. Остальных ваш отряд благополучно уничтожил.
Анну просят вкратце воспроизвести хронологию событий с того момента, как ее захватил незнакомый боевой пловец.
– Можно еще горячего чая?
– Конечно, Анна Аркадьевна! – снимает генерал трубку телефона и отдает распоряжение.
Тяжело вздохнув, она начинает нелегкий рассказ…
* * *
До истечения оговоренного срока остается пятнадцать минут. Закончив совещание, четыре офицера и Анна скорым шагом направляются в сторону вертолетной площадки, где молотит винтами поисково-спасательный «Ка-27».
– Это правда, что подводная лодка различает звуки летящего над водой вертолета? – цепляя за рукав Черноусова, спрашивает Сергей Сергеевич.
– Правда. Современная аппаратура хорошо слышит противолодочную авиацию, – мрачно отвечает тот. – Другой вопрос: есть ли такая аппаратура на борту этой небольшой субмарины?
– Значит, рисковать не будем. Дадите разрешение на взлет по истечении двух часов.
На подходе к площадке генерал обращается к Жуку:
– Какая в этих широтах температура воды?
– На поверхности плюс четыре. Ниже пятнадцати метров значение резко падает почти до нуля.
– Доктор, сколько человек протянет при такой температуре?
– Обычный человек в гидрокостюме «сухого» типа продержится минут тридцать-сорок, тренированный – в два раза дольше.
– Но у наших парней костюмы с обогревом! – настаивает Сергей Сергеевич и с надеждой глядит на Михаила Жука.
Капитан третьего ранга рад бы поддержать надежду, но…
– Активный обогрев был включен во время первого погружения, – отворачивается он в сторону. – Сомневаюсь, что подводники подзарядили Евгению батарею.
– Черт!.. Где командир авиагруппы?!
– Он в кабине, – подсказывает кто-то.
– Решил лететь сам?
– Так точно. Он – самый опытный летчик в составе авиагруппы.
– Выяснить, сколько заправлено в вертолет горючего!..
Пока народ выясняет информацию, в грузовую кабину «кашки» загружают все необходимое: спасательные жилеты, пару стареньких аквалангов из арсенала корабельной водолазной команды, сигнальные ракеты, два бинокля и пяток шерстяных одеял.
– Сергей Сергеевич, позвольте мне тоже полететь на поиски? – просит Анна.
Старик оборачивается, пристально смотрит в ее большие серые глаза, наполненные мольбой и болью. Она хорошо держалась после подъема с глубины. Очень хорошо. Но сейчас ее нервы могут сдать – старик это чувствует. И все же задает важный для себя вопрос:
– Зачем вам это?
– Я… Просто… Женя сделал все, чтобы спасти меня, и я не могу сейчас остаться в стороне. Просто не имею права.
– Что ж, не возражаю. Только оденьтесь потеплее – вы до сих пор не согрелись.
– Спасибо…
– Товарищ генерал-лейтенант, в вертолет заправлено все оставшееся топливо, – подбегает с докладом старший помощник. – Почти на три часа полета.
– Ясно, – смотрит Сергей Сергеевич часы. – Сажайте назначенных для поиска людей, и пусть вертолет взлетает!..
* * *
Оторвавшись от покрытой пеньковой сеткой площадки, «Ка-27ПС» отваливает в сторону. Разворачиваясь и одновременно набирая полный ход, в том же северном направлении идет БПК. Именно там – у северной границы моря Лаптевых – заканчивается пологая материковая отмель и начинается океанское ложе. Именно там группа корабельных акустиков в последний раз слышала субмарину малого класса…
В грузовой кабине у небольших квадратных окон расположились четверо: Жук, Золотухин, корабельный врач и Анна Воронец. Погода отвратительная: низкая рваная облачность, видимость не более километра, резкий порывистый ветер. В другой ситуации летчик вряд ли принял бы решение вылетать при таких условиях, но ради командира «Фрегата» он сделал исключение.
Все молча взирают на монотонную серость холодного моря. Четверо сквозь квадратные иллюминаторы фюзеляжа, летчик, штурман и бортмеханик – через выпуклое остекление пилотской кабины…
Полсотни километров для мощной «кашки» – раз плюнуть.
Плевок – это четырнадцать минут с поправкой на сильный встречно-боковой ветер.
Борттехник оборачивается и знаками дает понять: мы на месте! Уменьшив скорость до ста километров в час, командир экипажа приступает к поискам. Задача каждого находящегося на борту: всматриваться в поверхность беспрестанно движущейся темно-серой массы и немедленно докладывать о любом плавающем на поверхности предмете.
Завладев одним из биноклей, Анна внимательно изучает бушующее море.
Ничего. Ни одной точки, за которую зацепился бы взгляд. Только высокие волны да вскипающие на их гребнях седые буруны.
– У него есть сигнальный патрон, – оповещает сидящих рядом Анна.
– Откуда вы знаете? – оборачивается Жук.
– Внутри лодки у него отобрали все, а меня всерьез не восприняли и обыскали кое-как, – сбивчиво объясняет она. – В общем, перед выходом через шлюз я незаметно сунула ему свой патрон.
– Хорошая новость, – кивает Михаил и сообщает о наличии патрона экипажу.
Поиск продолжается…
* * *
Вертолет рыщет по району, центром которого является запеленгованная точка последнего контакта с подлодкой. Район не маленький – сорок квадратных километров, но вся его площадь досконально изучена сидящими внутри «вертушки» людьми.
Через час с небольшим к точке потери контакта успел прибыть и «Адмирал Никоненко». Он также ходит галсами по акватории, а несколько наблюдателей с крыльев мостика вглядываются в беснующуюся вокруг стихию.
Идет третий час поисков, и с каждой минутой надежд остается все меньше и меньше…
– Пора возвращаться, – стараясь не смотреть в глаза пассажирам, оглядывается борттехник.
