Сергей Самаров - Двойная засада
Все три машины были оснащены связью, в том числе и со штабом, и майор Стриженов сразу сообщил, что РОШ ищет координаты вертолета через службы аэропорта и обещает передать их, как только штабисты сами их получат.
Водители, как оказалось, хорошо знали местность, потому что, возвращаясь с разных направлений, часто сокращали путь, проезжая через район строек. И сейчас легко ориентировались там, где нормальных дорог, по сути дела, не было. БМП спецназа ГРУ в систему связи машин ФСБ включена не была и потому просто следовала, как и было приказано перед выездом, за машиной Капустина.
– С трех сторон заходим… Первая машина – заняли позицию… Неспешно широкой шеренгой в сторону трубы… Соблюдать осторожность… – скомандовал Игорь Евгеньевич.
Две оставшиеся машины сделали небольшой полукруг, но не по собственному желанию, а из-за условий местности.
– Стоп… Мы здесь встали, – скомандовал Капустин, уточняя диспозицию. – Третья машина заходит с тыла… Так же, шеренгой, внимательно…
Все действия выполнялись в высоком темпе и четко, словно шла учебная отработка. Но на отработке специально выдумываются вводные препятствия и всяческие ситуации, способные помешать действию. Чтобы потом, при настоящей работе, эти препятствия и ситуации уже не могли помешать. Здесь ничего подобного не было, и никто им не мешал. Все проходило буднично и до обидного просто.
Машина Капустина оказалась у трубы первой. Группа двинулась в поиск. Забрались в никогда еще не знавший огня котел, оттуда в трубу проникли, и заглянули внутрь, готовые прострелить всю вертикаль несколькими одновременными очередями. Но вертикаль открыла им только кусок черного неба. Эффект интересный и знакомый только из теории – если даже в яркий солнечный день смотреть в небо из глубокого колодца, небо будет выглядеть ночным и будут видны звезды. То же самое с недостроенной трубой.
– Силантьев! – окликнул Капустин капитана по «переговорке», вмонтированной в кевларовую каску. Удобно разговаривать, когда нет необходимости держать перед собой коробку обычной «переговорки». И руки свободны… То есть руки оружием заняты…
– На подходе, товарищ подполковник…
– Разворачивайся вместе с третьей группой… Там рабочие трудятся… Опросить всех… Возьми отделение спецназа из БМП, пусть тоже в оцепление выйдут… Они умеют это делать… Клепиков, ко мне…
Старший лейтенант Клепиков был приглашен на службу в РОСО из пожарной команды. Приглашен за одно качество, которое встречается, как говорили, у одного человека из десяти – пятнадцати тысяч. Он улавливал и запоминал запахи не хуже собаки. Но лучше собаки мог их классифицировать и еще лучше – объяснить.
Клепиков быстро оказался рядом.
– С тобой лезем… – показал подполковник на трубу.
Старший лейтенант покряхтел, но шагнул за подполковником.
Металлические скобы-ступеньки были вмонтированы в кладку изнутри. Пока в трубу забираешься, никто тебя не видит. Удобно, конечно, для снайпера. Они полезли – подполковник первым, старший лейтенант за ним…
* * *Поиск оказался быстрым и безрезультатным. И наземный, и воздушный, потому что майор Стриженов сумел связаться с бортом вертолета и включил связь «вертушки» в систему связи отряда. Вертолет оказался милицейским патрулем, и потому помощь сотрудникам ФСБ оказывали, можно сказать, квалифицированную. Игорь Евгеньевич снизу давал указания больше для проверки, чем с надеждой на удачу. Вертолет сделал над районом три «восьмерки», не накладывающиеся одна на другую. Никого подозрительного увидеть не удалось. Но в голове у Капустина настойчиво держалась мысль, что они упустили-таки нечто важное. Именно из-за этого, отпустив вертолет выполнять собственную задачу, подполковник не поленился и снова полез на трубу, теперь уже в одиночестве. Высота не слишком большая. Он даже устать от такого подъема не успел, как во второй раз наверху оказался.
Слышал Игорь Евгеньевич, что такие трубы обычно слегка, незаметно для глаза, покачиваются. Он прислушивался к своим ощущениям, но никакого покачивания не ощутил. Может быть, потому, что труба до конца еще не достроена. Но наверху Капустин сразу понял, что именно хотел отсюда увидеть. И сразу посмотрел в сторону казармы спецназа ГРУ через окуляры бинокля. Видимость, конечно, хорошая. Но так вот, с одного взгляда не специалиста, невозможно сказать, насколько подозрения, возникшие в голове подполковника, обоснованны.
Спустившись, Игорь Евгеньевич стал ждать, когда весь отряд соберется около будущей котельной. Он теребил край каски, смотрел под ноги и соображал. И только после долгих раздумий позвонил командиру сводного отряда спецназа ГРУ.
– Что у тебя с рейдом к трубе? – Разумеется, это было главным, что интересовало подполковника Буслаева. Впрочем, любого человека, оказавшегося на месте Андрея Васильевича, подобная информация интересовала бы прежде всего.
– Пустое место… Рядом рабочие трудятся – никого не видели… Причем рабочие нескольких групп, из разных мест. Одни производственный корпус строят, другие коммуникации проводят, третьи электролинию тянут… Друг с другом не связаны… Все показания одинаковы – никого постороннего не видели, в сторону трубы и обратно никто не проходил. Их миновать проходящий в ту или иную сторону никак не мог. Хотя бы одной группе на глаза обязательно попался бы. Мы на трубу тоже поднимались. Стрелять оттуда, конечно, можно, и даже можно было бы устроиться с удобствами, но следов удобств нет. Человек, который спускается впопыхах, не будет уничтожать следы… Осмотрели примерный возможный участок выброса гильз. Ничего не нашли… Есть у нас один офицер – профессиональный, можно сказать, нюхач… В том смысле, что запахи хорошо улавливает… У него ноздри, как у бегемота… Вот, заулыбался… И ноздри опять шире рта открывает… Вот… Он тоже лазил… Вместе со мной… Нюхал там… У «дальнобойки», сам знаешь, какой запах[13]… Конечно, могло выветрить, но в сырую погоду запахи не выветриваются, они у стен остаются… Ничего не вынюхал…
– Понял… – Буслаев был на редкость спокоен. – Но если на трубе снайпера не было, откуда же он стрелял? Если из какого-то окна из строящихся домов, то он прострелил бы металлическую дверь, дистанция позволяла. «Дальнобойка» такие двери, как консервный нож, прошивает… Но пуля срикошетила…
– Не могу сказать… – продолжил Капустин. – Еще… Мы сумели через РОШ связаться с вертолетом… Там оказались менты, обычный патруль, они сразу включились в поиск…
– Я видел, вертолет кружил над районом… Круги наворачивал…
– «Восьмерки»… Он «восьмерками» летал, так просмотривать лучше… Они тоже не обнаружили никого подозрительного… Мы уж возвращаться собрались, но мне в голову одна мысль пришла…
– Выкладывай.
– Кое-какие соображения есть… Для телефонного разговора это сложно… Надо на трубу подниматься и специалиста с собой взять… Ты не мог бы сам к нам подъехать?
– Я сейчас должен в РОШ отправиться, потом еще представление какому-то новому чиновнику… Курирует связь силовых структур… После этого заеду…
– Мне тоже говорили, что кому-то надо представляться… Заместитель министра, кажется…
– Да… Ачемез Хасанович Башаев… Полковник…
– Сначала поеду в республиканское управление ФСБ, потом к этому полковнику… После этого встретимся, обсудим ситуацию…
– Есть, значит, что обсуждать?
– Есть…
– Тогда обсудим…
* * *Игорь Евгеньевич дал команду возвращаться. И при этом даже испытал легкое разочарование. Очень хотелось в первый же день по приезду, еще даже до представления руководству, отметиться, удачно проведя операцию. Это было бы не только хорошей заявкой на будущее, это было бы еще заявлением о себе, как о деловом командире, которого можно использовать в сложных операциях. А участие в сложной операции дает возможность продвинуться по службе.
Потому отсутствие удачи при первом выезде слегка расстраивало, хотя надежда отличиться еще оставалась. Вместе с Буслаевым еще можно было бы до чего-то докопаться. Хотя мысль, посетившая Игоря Евгеньевича там, на вершине недостроенной трубы, была слишком смелой, чтобы реализовать ее сразу, без подготовки. И не стоило до встречи с Буслаевым вообще обсуждать ее… Все-таки Андрей Васильевич в здешних делах человек более опытный. Кроме того, он является «виновником торжества», и ему лучше знать, как вести себя в такой ситуации, если эта ситуация реальна.
И все же, по выражению лица, неудовлетворение, испытываемое Игорем Евгеньевичем, угадывалось, и он сам чувствовал это. Но поделать с собой ничего не мог.
Лучше всех понял состояние Капустина майор Стриженов, с улыбкой встретивший на крыльце вернувшуюся группу.
– Ты не расстраивайся, Игорь Евгеньевич… Привыкай к тому, что из двадцати вызовов один будет результативным. Здесь ситуация такая, что выезжать придется часто, но, как правило, следов не найти… И на свидетелей здесь полагаться рискованно… Они, как правило, своих не сдают… Было происшествие, можно сказать, у всех на глазах, но редко кто-то что-то видел…
