Б. Седов - Объект насилия
– Не забудь включить микрофон, – усмехнулся я, отступая с пути резво рванувшей из монтажки Татьяны.
В отличие от Грибкова, в этой женщине, проработавшей несколько лет диктором на одной из муниципальных питерских радиостанций, я был абсолютно уверен. Татьяна уже не раз подменяла за микрофоном Ольгу, давала текст за кадром, если и не блестяще, то вполне достойно.
Я бросил взгляд на плазменную панель. На НРТ только что началась реклама. Через минуту Грибкову предстояло решить: когда восстановится сигнал, прерывать ли идущий в эфир рекламный ролик (и тем самым сразу сбрасывать со счета компании несколько тысяч долларов) или проявить выдержку и хладнокровно дотерпеть до его завершения? Умение безошибочно принимать быстрые и важные решения нарабатывается годами и является, пожалуй, основным показателем опыта режиссера или программного выпускающего – опыта, которого Володе Грибкову пока явно недоставало.
«Впрочем, посмотрим», – подумал я. Подошел к селектору. Надавил на кнопочку.
– Ну чего вам, монтажка? Я на месте. Все норма-лек, – доложила Татьяна.
– Текст под носом?
– Под носом. Это ты, Денис? Не волнуйся, все хорошо.
– Секунд через двадцать врезаемся, – сообщил я. – Удачи.
– Угу.
Поезд, наверное, уже начал замедлять ход перед станцией.
По НРТ красочно живописали достоинства фотоэпиляции.
Грибков достал носовой платок и торопливо протер стекла очков.
Оба монитора одновременно ожили, расцветились разноцветными полосами помех, но их почти сразу решительно смели с экранов две четкие картинки:
Вагон метро… Все сидячие места заняты…
Интершумом ворвался в монтажку грохот тормозящего перед станцией состава.
– Начинаем с камеры номер один, – уткнувшись губами в микрофон, просипел Грибков.
«Не спеши, Володя. – Я скосил глаза на плазменную панель. – Дай им закончить с этой чертовой эпиляцией. Еще секунд десять. Мы успеваем». – Мне очень хотелось произнести это вслух, но я переборол себя, промолчал. Пусть Грибков принимает решение сам.
И он его принял. Не засуетился, не запаниковал. Хладнокровно дождался конца рекламного ролика и тут же врезал в эфир заставку «Подставы».
Еще восемь секунд!
Шумно открылись двери. Пассажиры поспешили на выход.
Успеваем? Покажем подставу в режиме реального времени?
Не успеваем? Придется отказаться от прямого эфира и работать в хоккейном режиме? [22]
«Все-таки успеваем! – облегченно выдохнул я. – Только-только! – Я бросил взгляд на Володю, опять протиравшего носовым платком… на этот раз уже не запотевшие окуляры, а покрытый испариной лоб. – Молодцом, Вовка! Так держать!»
«ПОДСТАВА». ТРУБКА НА ШЕЕ
Света стоит в уголке возле закрытых дверей – пассажиров сейчас выпускают и впускают в вагон с противоположной стороны. Рядом с нашей актрисой четкая надпись «Не прислоняться», но ей на это предупреждение начхать, и она облокотилась спиной на дверь. Сцепив за спиной руки. Эффектно закинув ногу за ногу. Вызывающе выпятив вперед красивую высокую грудь. На Светке облегающий топик, сквозь который соблазнительно прорисовываются бугорки сосков, эфемерная юбочка и эпатажные босоножки на высокой платформе.
«Расфуфырилась, как проститутка на штрассе, – улыбаюсь я. – Да и поза соответствующая. Была бы сейчас за микрофоном Ольга, она, конечно, не преминула бы ляпнуть про это в эфир. Но Татьяна помалкивает. Не спешит заигрывать с телезрителями. Не горит желанием проявлять инициативу. Пожалуй, правильно делает. До Ольги ей все равно далеко».
На груди у Светланы на тонком шнурке болтается дорогой сотовый телефон. Именно он и привлек внимание субтильного подростка лет пятнадцати в просторных кислотных портках, который нервно почесывается в паре шагов от нашей актрисы.
Ракурс немного смещается в сторону, и в кадр попадает еще один щуплый тинейджер, занявший позицию возле открытой двери. На нем длинный, до колен балахон с капюшоном и нацепленная на голову козырьком назад ядовито-зеленая бейсболка. Как ни старается оператор, но занять такую позицию, чтобы поймать в объектив одновременно обоих друзей-приятелей, нацелившихся на Светкину трубку, не получается. Попробуй это сделать в тесном вагоне, узкоформатной камерой, да еще и снимая вслепую, без видоискателя! Увы, издержки производства, которых не избежать и с которыми приходится мириться.
«Осторожно, двери закрываются» – раздается по трансляции, и «балахон с капюшоном» тут же делает шаг в сторону, подпирает спиной одну створку дверей.
Камера резко дергается. В кадре снова наша актриса и подросток в собранных в гармошку штанах. Вот он резко разворачивается к беспечной Светлане и стремительным движением срывает с нее сотовый телефон.А уже через мгновение выскакивает за дверь, которую тут же отпускает «балахон с капюшоном», и оказывается на безопасной платформе рядом с приятелем.
Дверь хлестко захлопывается, отсекая обоих грабителей от их жертвы. От всего вагона.
Светлана тоненько взвизгивает.
С сиденья рефлекторно вскакивает мужик в камуфляже и смущенно замирает, поняв, что опоздал.
– Свяжитесь с машинистом! Пусть откроет двери! – раздается пронзительный женский голос.
Но поздно. Поезд тронулся с места, а уже через несколько секунд въезжает в темный тоннель.
«Бывалые „трубочники“, промышляющие в метро, всегда выбирают один из первых вагонов, чтобы пассажиры не успели связаться с машинистом, попросить остановить состав и организовать погоню, – речитативом начинает зачитывать с суфлера закадр Татьяна. – Грабители обычно работают парами и действуют по классической схеме, которую вам только что довелось наблюдать: один срывает телефон, второй придерживает дверь, чтобы она пропустила только их с подельником и отсекла остальных. Конечно, есть и такие, кто действует в одиночку, но эти рискуют не рассчитать и не успеть выскочить из вагона или, наоборот, сделать это чересчур рано и предоставить преследователям оказаться на платформе следом за ними. Так что работа парами наиболее надежна. Шансы на то, что придется подниматься из метро без добычи, да еще, не дай бог, под конвоем здесь практически сведены к нулю. Как правило, всегда удается ободрать – иначе это и не назовешь – на сотовый телефон какого-нибудь лоха.
Как правило, всегда…
Но на сегодняшний случай это правило как раз и не распространяется!»
На экране монитора, на который выводится картинка из переполошенного неожиданным происшествием вагона, появляются помехи – поезд вновь выходит из зоны приема ретранслятора сотовой связи. И Грибков незамедлительно переключается на вторую камеру. На плазменной панели появляется пустынная платформа, на краю которой двое довольных тинейджеров увлеченно разглядывают добычу. И не обращают никакого внимания на одинокого мужчину в очках с массивной оправой – второго нашего оператора, который покинул вагон еще до ограбления.
Теперь ему предстоит осторожно, стараясь не обратить на себя внимания подростков, сопровождать их до окончания подставы.
«В процессе разработки этого сюжета нами рассматривались два варианта дальнейшего развития событий, – на этот раз уже никуда не спеша, продолжает Татьяна. Четким размеренным тоном. Вот уж кто истинный диктор, так это она. В отличие от обаятельной Ольги, ведущей. – Вариант первый: привлечь сотрудников милиции и прямо сейчас прихватить грабителей по горячим следам. Вариант второй гораздо сложнее. Гораздо рискованнее. Но мы остановили выбор именно на нем. И надеемся, получится здорово! Итак, продолжаем игру с двумя сопляками, даже не подозревающими, что за ними следят. Мы не сомневаемся, что им просто не терпится поскорее сбагрить с рук по дешевке добычу. Так поглядим, что из этого выйдет. Только бы этих паршивцев не насторожило, что телефон неактивен, и они бы не попытались сменить в нем сим-карту. Хотя им сейчас не до этого. Да и куда вставлять симку, эти «специалисты», возможно, не знают».
Поезда все нет, платформа постепенно заполняется пассажирами. Наш оператор подходит поближе к подросткам. И тут вспоминает о небольшом, но важном моменте, выделенном курсивом в сценарии подставы именно для него. Камера как бы невзначай отвлекается от основного объекта – грабителей – и в кадр попадают большие электронные часы, установленные над платформой.
«Для сомневающихся в том, что они наблюдают за событиями в режиме реального времени, – тут же реагирует Татьяна. – Сверьте, пожалуйста, ваши часы!»
