Леонид Влодавец - Большой шухер
— Вода перельется, — проворчал Олег, ворочаясь на сиденье, — набились, как сельди в бочку.
Эля пододвинулась к нему ближе и распорядилась:
— Так, девчата, сейчас я Олежку приподниму, а вы снимайте эту хреновину (она указала на сиденье) и кладите на пол. Она только мешаться будет.
Она привстала, просунула Олегу руки под мышки и подняла, прижавшись грудью к его спине. На правой лопатке и плече было два выпуклых багровых шрама — от осколков. Лара и Лида вынули из-под Олега сиденье и убрали его из ванны на кафельный пол.
— Поддерживайте его, а я ему спинку потру… — скомандовала Эля. Лида с Ларисой приняли у нее Олега, усевшись рядом, вполоборота друг к другу, и уложили его животом к себе на колени, придерживая руками.
Эля тем временем намылила мочалку и пропела:
— «Будет, будет трубочист — чист, чист, чист!»
В это самое время Олег отчетливо всхлипнул, обняв культями Лару и Лиду. Девушки тоже шмыгнули носами и заплакали.
— Что такое? — не поняла Эля, замерев с мочалкой в руке. — В чем дело, граждане?
— Мы еще маленькие были, — выдавила Лара, — читать не умели…
— А он нам «Мойдодыра» читал… — сквозь всхлипы добавила Лида. — И потом нас читать научил…
— Не плачьте, только не плачьте! Вам же не по пять лет, ей-Богу! — взмолилась Эля. — Ну-ка хватит! Нечего душу травить! Завязывайте! Лучше держите его покрепче, чтоб носом не тюкнулся.
И она стала осторожно тереть Олегу спину. Тот был принужден покрепче прижаться к скользким, гладким грудкам своих бывших воспитанниц и виновато пробормотал:
— Извините, я не нарочно тискаюсь…
— А хоть бы и нарочно? — усмехнулась Эля, придвигаясь ближе к Олегу и мягко охватила его коленями за обрубки ног. — К таким пончикам — и не поприжиматься?
— Конечно, — поддержала Лариса, — не переживай, нам это приятно.
— Ты такой хорошенький, — Лида нарочно выпятила грудь и прижала ее к щетинистой щеке Олега. — Колюченький…
— Сумасшедшие… — пробормотал Олег. — Сон какой-то, кошмар… Вы меня убить хотите, что ли? У меня сердце колотится.
— Да что ты? — Эля перестала тереть ему спину и приложила ухо к скользкой
от мыла коже. — Действительно, тюкает! Так это же хорошо. Значит, ты живой. Только у мертвых не тюкает. Не волнуйся попусту. Вот я тебе сейчас шейку потру… Теперь плечики, лопаточки пораненные… Я осторожненько, а ты скажи, если больно будет. Не стесняйся.
— Я другого стесняюсь… — Олег хотел сказать, что все его мужское хозяйство, давно уже не интересовавшееся жизнью, где-то там, под слоем мутноватой от мыла воды, прикасается к промежутку между левым бедром Ларисы и правым бедром Лиды, а потому от каждого движения Элиных рук с мочалкой чуточку вдвигается в этот промежуток, потирается о нежную кожу и… не остается к тому безучастным. Но слов не нашел, постеснялся.
Лида и Лариса, конечно, тоже ощутили перемену. Не заметить было невозможно. Вначале было что-то дрябленькое, мятое, почти не тревожащее и не возбуждающее. Теперь же по их ногам скользило нечто упругое, твердое, крупное… А они уже знали цену этой штуке. Правда, вслух пока ничего не сказали. Обменялись хитренькими усмешечками, которые Эля, увлеченная работой банщицы, не удосужилась заметить.
— Теперь еще чуть-чуть по лопаточкам, по позвоночнику, по бокам… — Эля уже откровенно прижалась курчавым передком к ягодицам Олега, которые были наискось пересечены зарубцевавшимся шрамом, со следами от швов, и не столько терла юноше спину, сколько сама старалась потереться о него покрепче. Это распаляло ее, заставляло шумно дышать, и ее возбуждение заразило остальных. Лида и Лариса потеснее придвинулись друг к другу, покрепче прижали к себе Олега, сгоравшего от невольного стыда и моря тех неизведанных ощущений, которые наползли на него со всех сторон вместе с этими тремя нежными голенькими телами.
— Не надо больше, — пробормотал он, — это уже не шутки…
— А мы и не шутим, — жарко шепнула Эля, наползая на него сверху и подсовывая ему ладони под живот. — Мамочки! Вскочил!
— Ну и что? Не трогай… — почти простонал Олег, хотя сделал это вопреки собственному желанию. — Это он сам, я не виноват…
Дружный хохот из трех девчачьих глоток — реакция естественная. Эля легко перевернула Олега на спину, глянула в его не на шутку испуганные глаза.
— Тебе молиться надо, понимаешь? Жизнь вернулась, а ты испугался.
— Так еще страшнее… Я уже совсем смирился, понимаешь?
— Да, может, и так. Только ты теперь живой, совсем живой. И тебе надо жить… — Эля тяжело дышала, глаза стали мутными и жадными. — Иди ко мне!
— Ой, ты ж его утопишь! — воскликнула Лида, увидев как Эля встает на колени, а затем опускается верхом на Олега.
— Поддержите его, дуры! — в то время как Лида с Ларисой уложили Олега поверх себя, Эля, слегка подправив пальцами высунувшийся из воды вожделенный предмет, с истомным вздохом впихнула его куда следует.
— Ну и бесстыжая же ты! — с явным восхищением вымолвила Лариса. — Я бы так не смогла…
— Сейчас сможешь… — пробормотала Эля, откинула голову, зажмурилась, сноровисто качнулась раз, другой, третий… Олега и девчонок окатило волнами, вода плеснула на пол.
— Дурдо-ом… — пролепетала Лида. — Психованная! Лариска, давай вылезем, у ней шарики за ролики заехали.
— Сидеть! — прикрикнула Эля и в то же мгновение опустила в воду обе руки.
— Ой! — Лида и Лариса пискнули, но ловкие пальцы Эли проворно очутились у них между ногами…
— Совсем сдурела?! Крыша поехала?! — но вырваться они не могли да и не очень стремились. Потому что Элины пальчики повели себя так ласково, так возбуждающе-нежно, что девчонки притихли, расслабились и прикрыли глазки. Теперь с трех сторон Олег слышал сдавленное тяжкое дыхание. Со всех сторон его облепила страстная женская плоть. Его-то, который еще никогда и ни разу.
— Бордель какой-то, — вымолвил Олег, ощущая, как Эля, вращая бюстом гладит его исхудалую грудь пышными мячиками. — Все сон и бред. Этого не может быть… Но хорошо-о…
— Может! Может! Может! — сквозь зубы выкрикивала распаленная, полубезумная Эля. — Ой, ма-а-а-а!
Она упала Олегу на грудь, ее губы заметались по его лицу, и, корчась поверх всех тел, застонала:
— Олежек! Миленький, прости! Прости! Прости, что только сейчас! Прости, ради Господа Бога!
— За что? — тихо прошептал Олег. — Мне не за что прощать. Потом она на несколько секунд притихла, целуя то Олега, то девчонок, уже с большей нежностью и меньшей страстью. Ладони плавно гладили то шрамы на теле Олега, то грудку Ларисы, то щечку Лиды… Но это вновь разогрело ее. Эля вновь было закачалась, но тут ее что-то осенило. Озорной, если не сказать, бесовский огонек вспыхнул у нее в глазах. Она приподнялась, освободила Олега, подхватила его под мышки и усадила себе на колени.
— Ну, Лариска? Может, попробуешь? Олежек, милый, ты ведь не кончил? Трахни ее! Ну пожалуйста…
Лариса этот вызов не приняла. Она решительно вылезла из ванны и сказала:
— Можете психовать как хотите. А меня тут больше не будет…
— А мне можно? — это совершенно неожиданно произнесла тихая, скромная Лида. Очень смущенно, но с большим желанием.
— Не надо. Это уже просто разврат и все, — сказал Олег сердито. — Унесите меня отсюда. Хватит этой срамоты. Остыньте девчонки. Хватит сумасшествия, а? Ведь это все не настоящее понимаете? Дурацкая игра какая-то!
— А я хочу! — с неожиданной злостью и упрямством в голосе заявила Лида. — И мне не стыдно! Нисколечки! Элечка, помоги ему!
— Неужели тебе не противно? — прошипела Лариса. — После этой лярвы? Да ее пол-Европы перетрахало! Еще неизвестно, что мы у нее из воды поймали?!
— Плевать! — выкрикнула Лида и рванулась к Олегу.
— Вали отсюда! — обернувшись к Ларисе, жестко сказала Эля. — За «лярву» ты мне еще ответишь!
Лариса подхватила одежду, полотенце и выскочила за дверь.
— Испортила все, зараза! — проворчала Лида, поглядев на Олега. — Остыл…
— Я же сказал: все! — рявкнул Олег. — Сделали из меня куклу! Звоните, на фиг, в дом-интернат, пусть туда забирают!
— Что ты! — воскликнула Эля. — Никуда ты не поедешь. Ладно, давай-ка, Лидусик, его оботрем и положим поспать. Не вышел у нас нынче праздник.
— Терпеть не могу, когда вы ругаетесь! — проворчал Олег, понемногу успокаиваясь. — И вообще то, что ты похабщину развела, — ужас. Я уже привык, что вы мне как сестры…
— Мы тебе не сестры, — вздохнула Лида. — Мне в пятнадцать лет первый раз приснилось, что мы с тобой целуемся, а потом ты в этом сне стал меня по груди гладить. Я уже давно тебя люблю. И Ларка любит, только она дура. К Эле приревновала…
— Оставьте вы все это, девчонки! — вздохнул Олег. — Не мне с вами в эти игры играть. Неужели трудно догадаться?
— Но сегодня-то понравилось? — спросила Эля.
— Не знаю. У меня раньше такого не было…
