Страховщик - Литтл Бентли
– Нет, ее там не было. Кейт подвозили в школу родители другой подруги. Она вышла из машины, начала переходить улицу, и в этот миг ее сбил пикап, мчавшийся мимо школы с превышением скорости. Водитель не видел девочку до последней секунды, у него не было времени затормозить или свернуть. Сбил ее и еще несколько метров протащил по асфальту.
– О боже!
Страховка от обвинительного приговора…
– Да.
– И она… умерла?
– Мгновенно. Но этого мало: исчезла видеозапись ее показаний. Точнее, все копии видеозаписи. Четыре копии, что были у следователя, у прокурора, у психолога… и у меня. – Он бросил на Ханта взгляд из-под очков. – Думаю, теперь вам понятно, что заставило меня задать такой вопрос.
– Не понимаю, как это произошло, – еле выговорил Хант. – Я тут точно ни при чем.
Голос его даже ему самому показался лживым. Он не сомневался, что теперь Дженнингс смотрит на него с подозрением. Вспомнились масляный голос и нехорошая усмешка страховщика. «Вы не пожалеете!»
Это он во всем виноват. Он убил девочку. Если б он не подписал договор, если б не согласился спасти свою шкуру договором со страховой компанией, Кейт сейчас была бы жива.
С другой стороны, если б она его не оклеветала…
Нет, так думать нельзя! Кейт – невинная жертва. Бог знает как они промыли ей мозги и заставили дать против него показания. И всё это – чтобы он купил страховку.
Что ж, страховку он купил.
Теперь девочка мертва.
А чего он ждал? Как еще можно гарантированно развалить такое дело? Что, он думал, страховая компания подкупит прокурора или судью? За какие-то тридцать долларов в месяц? Нет, слишком мала цена – и слишком велик риск неудачи. Они выбрали самое простое и эффективное решение.
Убили ребенка.
И украли пленки.
Хант вспомнил, как играл с Кейт и Лилли в баскетбол. Кейт так звонко, заразительно смеялась…
– Само собой, – добавил Дженнингс, – дело против вас прекращено за отсутствием улик.
– Что это значит? – заставил себя спросить Хант. – Меня отпустят?
– Да, как только придут необходимые бумаги, вы выйдете на свободу.
– И всё?
– Теоретически прокурор вправе возобновить обвинение, если обнаружит новые улики. Но это крайне, крайне маловероятно.
Дженнингс говорил сухо, не глядя на клиента. Хант понимал, что адвокат винит его в смерти Кейт. Что ж, он и вправду виноват – хотя, как именно, Дженнингс и вообразить не может. Они сухо распрощались, и два часа спустя Хант официально вышел на свободу.
На скамье в комнате ожидания, между родственниками других заключенных, сидела Бет. Едва он вышел, она вскочила и бросилась к нему. Хант крепко ее обнял, она спрятала лицо у него на плече. Бог знает, плакала ли она от радости, что кошмарное испытание позади, или от жалости к малышке Кейт…
Едва рыдания Бет немного утихли, Хант взял ее под руку и вывел за дверь, на благословенный свежий воздух свободы.
Вернувшись домой, они сразу отправились в спальню. Ничто так не воспламеняет страсть, как перспектива вечной разлуки, и они занимались любовью, забыв обо всем на свете, жадно, грубо. Давно уже Ханту не было так хорошо в постели. Потом они разговаривали: он рассказал ей о Деле Дейли, о последней встрече со страховым агентом, о том, как согласился купить у него страховку от приговора. Рассказал и о Кейт, хотя об этом она уже знала от Дженнингса.
– Может, все это никак не связано? – спросила она с надеждой. – Ты ведь еще даже не начал платить за страховку!
Хант покачал головой.
– Он сказал: она начинает действовать сразу, как подпишешь документы. Нет, это я убил Кейт. Подписал ей смертный приговор.
Бет снова заплакала.
И обняла его еще крепче.
После ужина пробудилась комната для гостей.
Освобождение Ханта они отпраздновали в ресторане: пошли в «Терра-котту», заказали самые дорогие и экзотические блюда. Сквозь огромные окна, от пола до потолка, любовались закатом. И вернулись домой уже в темноте.
Едва войдя, услышали шум, доносящийся из гос-тевой.
Сухой деревянный стук. Вой и свист невидимого ветра.
На этот раз Хант решил не трусить. Пройдя через такое, неужели станет он бояться какого-то шума в пустой комнате? Он решительно двинулся к гостевой, однако на полпути увидел, как медленно приоткрывается ее дверь, как колышутся за дверью, над разобранной кроватью, какие-то тени. И мужество его покинуло.
За спиной тихо ахнула Бет.
– Вот что, – сказал Хант, остановившись посреди прихожей. – Переночуем сегодня в отеле. Я не готов сейчас еще и с этим разбираться. В другой раз.
Бет кивнула, боясь заговорить, огромными испуганными глазами глядя, как в дальнем конце коридора сама собой закрывается дверь.
Глава 14
I
Утро понедельника.
Стив сидел у себя в кабинете за потертым, исцарапанным столом, и рожа у него была – мрачнее некуда.
– Моя бы воля, ты бы вылетел отсюда, как пробка! – процедил он. – Я бы тебя уволил в первый же день, как ты оказался за решеткой! В любой частной компании с тобой бы не церемонились! Но мы… – тут он скривился, – мы работаем на государство. А значит, любой сукин сын и бездельник найдет у нас и стол, и кров. По крайней мере, пока Окружной совет не разгонит вас всех к чертовой матери!
– Если вы так ненавидите свою работу, зачем здесь работаете? – спросил Хант.
– Ты мне не умничай! Выгнать я тебя не могу, но не потерплю, чтобы ты на меня пасть разевал! – Начальник смерил Ханта гневным взглядом; тот хранил почтительное молчание. – А теперь слушай внимательно: четыре дня ты пропустил, значит, должен отработать. Ты же не хочешь, чтобы тебе их зачли как прогулы, верно? Так что эту неделю будешь работать сверхурочно, а отмечаться в расписании, как за обычный рабочий день.
Хант не ошибся: слухи о его аресте распространились по всей администрации. У них работает педофил… По счастью, те, кто его знал, этому не верили, и среди других обрезчиков деревьев он чувствовал себя свободно. За пределами этого узкого кружка вера в его невиновность стремительно таяла; люди из других отделов и из руководства, без сомнения, считали его виновным – просто по принципу «нет дыма без огня».
Так же думал и Стив.
– И вот еще что, – добавил он. – Ты мне противен. Видеть тебя не хочу. Утром у меня не появляйся, с вопросами не подходи. Надо будет что-то тебе передать – буду писать записки.
Дверь растворилась, в нее просунулась квадратная физиономия Эдварда.
– Эй, Стив, как там твоя стройка?
Из-за двери послышалось фырканье и смешки, кто-то загоготал во всю глотку.
– Да я жду не дождусь, когда вас всех уволят! – заорал Стив, вскакивая с места. – Тогда посмотрим, кто посмеется последним! И повеселюсь же я, глядя, как вы бегаете в поисках работы, недоделки гребаные!
– Уйдем мы – уйдешь и ты, Стив! – заметил Крис Хьюитт. – Если уволят весь отдел благоустройства, то уж, наверное, вместе с начальником!
Стив повернулся к Ханту.
– Я добьюсь, чтобы вас всех разогнали, черт побери! А теперь вали отсюда! За работу!
Рабочие разъезжались, Эдвард и Хорхе ждали у грузовика, попивая кофе.
– Готовы, ребята? – спросил Хант, трусцой подбегая к ним.
– Ты снова с нами? – широко ухмыльнулся Эдвард.
– Я вернулся, бэби!
Эдвард расхохотался. Хорхе хлопнул его по спине.
– Ладно, браток, поехали!
По дороге к Танке-Верде, где им предстояло работать всю неделю, Хант в основном молчал. Эдвард за рулем следил за дорогой; Хорхе на заднем сиденье поддерживал беседу. Пока они ехали через город – медленно, подолгу стоя во всех утренних пробках, – он забрасывал Ханта вопросами, требовал подробностей. В конце концов Хант кое-что рассказал – сокращенную, безопасную версию происшедшего; однако Хорхе явно этим не удовлетворился. Как видно, почувствовал, что друг что-то скрывает.
