Олег Мазурин - В ходе ожесточенных боев
Раньше эту дачу арендовала одна югославская фирма. Она занималась продажами трикотажа, пальто и колготок. Она и сделала хороший ремонт внутри здания. Построили двухэтажный кирпичный дом, где размещалась столовая и жилые помещения. Сначала фирма хорошо развивалась, имела даже свои отделы в крупных универмагах Москвы: ЦУМ, ГУМ и др. Но потом дела у фирмы пошли на спад. И когда фирма благополучно скончалась, дачу арендовал Тимофей. На ней он мало бывал. Так берег на всякий случай. Для сепаратных переговоров, для верных друзей и партнеров.
На первом этаже располагались сотрудники инвестиционной компании «Цезарь», работающих на Тимофея, и охрана. На работу и с работы их от метро «Планерная» привозили две машины. На втором этаже находилось несколько кабинетов, оснащенных самой современной и супердорогой оргтехникой, и импровизированный госпиталь, где и лежал Художник. Мало кто из сотрудников компании знал про жилой второй этаж. А если кто и догадывался, то держал язык за зубами. Знал: молчание — золото, а слово — скорый путь на кладбище. На второй этаж можно было попасть только через одну комнату, которая располагалась в большом зале и была почти всегда закрыта. Медсестры работали по неделе. Одну неделю — смуглая худенькая Жанна, вторую — уже известная Алла. Еду приносил кто-нибудь из охраны. Иногда Художника посещали Ферзь или Прибалтика.
Дни текли унылой чередой.
* * *Алексей волновался. Словно он не матерый тридцатипятилетний мужик, а простой наивный мальчишка, стоящий перед окнами симпатичной одноклассницы и с восторженным замиранием сердца ждущий ее появления. Или робкий и пылкий влюбленный, трепещущий от волнения на первом своем свидании. Он и краснеет и бледнеет, и мямлит, и мычит, и заикается, ведет себя как последний тюфяк, как слабовольная тряпка, но не знает что сказать понравившейся девушке.
Рудаков в третий раз набирал номер домашнего телефона Кати и в третий раз сбрасывал! Стоит ли с ней разговаривать? Может быть, она его уже забыла? Из глаз долой из сердца вон? Или иногда вспоминает? Очень хочется это узнать. Как она поживает, как дела. И пусть у нее, возможно, теперь другой бой-френд, и пусть она пошлет его на три советских буквы… Пусть. Но Алексей все же ей позвонит.
Решимость в нем окрепла окончательно. В четвертый раз он уже не сбрасывал вызов — ждал ответа.
Длинные гудки…
Наконец трубку взяли. Сердце Алексея запрыгало от радости — он узнал ее мелодичный голос.
— Алло, кто это?!. Алло?!. Алло! Что за шутки?!..
— Катя… это я?
— Кто я?.. Леша?.. Ты?..
Тон ее удивленный. Донельзя.
Долгая пауза.
Рудаков нарушил ее первым:
— Как поживаешь?
— Нормально.
— Замуж вышла?
— Собираюсь.
— И кто этот счастливчик?
— С моего факультета…
Снова пауза. Теперь первой ее преодолела Екатерина.
— Тебя не видно ни в Минусе, ни в Абакане. Ты сейчас в Москве?
— Скорее да, чем нет.
— Твоего знакомого, метиса, убили в Москве. Мне девчонки из Минусинска рассказали. И еще троих. Ты был с ними? Тебя ранили?
Голос ее стал взволнованный.
— Нет, не был я с ними. И я здоров как бык.
Она облегченно выдохнула. Помолчала, потом раздражено заговорила.
— Зачем ты позвонил?
— Соскучился.
— Неужели?
— Даже очень соскучился…
Томительная пауза. Она заплакала и заговорила уже сквозь слезы, быстро и эмоционально.
— Почему ты мне больше не звонил?! Я ждала твоего звонка…
— Я думал что… Кать, я приеду и зайду к тебе!
— Не надо!
— Я все равно зайду.
Опять молчание. Кажется, она всхлипывала.
— Молчание — знак согласия. Я зайду к тебе.
— Я выхожу замуж… Все, пока…
— Подожди. Ты читала «Княжну Мэри» Лермонтова? Там есть любопытные рассуждения о женской логике. И я согласен с классиком, и поэтому обязательно найду тебя. Я уверен, что ты до сих пор меня любишь. А жених твой — фикция. Даже если он и существует, то он мне не помеха…
— Я так не думаю. Все. Мне надо на занятия. Я тороплюсь…
И бросила трубку.
Алексей был счастлив. Как хорошо, что он позвонил. Ему кажется, что она его не забыла! Он чувствует это! И он встретится с ней, дай срок.
…Катя захлопнула в сердцах словарь американского сленга. Смятение чувств отразились на приятном личике. Зачем он позвонил?! Зачем?! Она его почти забыла и тут снова он тревожит ее измученную душу. И казнит жестокой болью. Говорят, первая любовь не ржавеет. Может быть. Она вспомнила их первую встречу в баре, секс в машине, ее приезды в Минусинск. Как было хорошо… Его сильные и ласковые руки, напор, страсть… Ее новый бой-френд имеет сексуальный опыт, но с Алексеем ему в искусстве любви не сравниться. Да и вообще ему не сравниться с Алексеем. Леша и симпатичней и умней и веселей…
Усилием воли Катя отогнала приятные видения. Нет, нет, она должна его забыть и никогда с ним не встречаться. Он не должен вторгаться больше в ее жизнь. Он же ее предал. А, предав одиножды, предаст и дважды. Главное, помнить о цели. И продвигаться к ней любым способом. Прояви характер, Катерина!
Она открыла словарь. Но образ Алексея вторгался в ее мысли. Он звонил во все колокола в ее памяти. Образ сопротивлялся, он не хотел исчезать из ее души. Он вонзил свой якорь в ее израненную душу.
* * *Алексей выздоравливал. Аппетит посещал его регулярно. Рудаков чуть поправился. Он уже вставал, ходил. Силы возвращались к нему, в том числе и сексуальные. Объектом для его либидо стала Алла. Как-то вечером он зашел к ней в комнату-«п роцедурную».
Она читала книгу. Любовный роман.
— Кофе пришли пить, Алексей Владимирович? Только на ночь не рекомендуется: не уснете, — улыбнулась Алла, обнажив ровные белые зубки.
Она поправила рыжую челку. Медсестра напоминала Рудакову небезызвестную поп-звезду Софи Бэкстер. Такие же цвета изумруда глаза, лисья мордашка, большой манящий рот.
— Алла, хватит надо мной издеваться!
Рудаков решительно приблизился к ней.
— Я издеваюсь?.. — удивленно заискрились ее зеленые глаза.
Она не успела продолжить. Алексей рванул на ней халатик. Да так, что пуговицы полетели в разные стороны! Он припал к ложбинке между грудей и стал ее целовать… Внезапный напор «больного» буквально ошеломил и парализовал рыжеволосую медсестру. Рудаков против Аллы провел свой коронный прием: подцепил вверх ее белый бюстгальтер. Не тронутые загаром молочные груди с красными сосками выпрыгнули навстречу неистовым губам Алексея. Ей так стало сладостно и томительно приятно, что она отдала на откуп нежным сильным рукам Алексея и пространство между своих ног. Только сквозь радостную улыбку, шептала:
— Алексей Владимирович, что Вы делаете?..
Соски ее встали и напряглись. Под натиском Алексея она вынуждена была сесть на стол. В голове Алексея будто звучал голос легендарного Левитана:
«Внимание, внимание! От советского «Информбюро!» В ходе кровопролитных боев взяты города «Грудище», «Бедроград», «Махнаткино». Неприятельские войска несут большие потери по всем линиям фронта! Враг будет разбит! Победа будет за нами! Ура, товарищи, ура!»
«Пациент» Рудаков не мог уже себя сдерживать. Он задрал ей платье, и, оттянув край белоснежных трусиков в сторону, вонзил ей своего «бойца». Она ойкнула. Алексей работал как отбойный молоток. Ее недавно побритая рыжая щетинка приятно колола пах Рудакова и усиливала приятные ощущения. Алла ухватила его сильно за ягодицы и стала насаживать на себя. Разграбление «Махнаткино» длилось обидно мало: всего минута. Сказалась длительная сексуальная абстиненция больного. Алексей затрясло от наслаждения. Он застонал! Его «автомат» долго стрелял щедрыми перламутровыми очередями по женскому нутру, пока не израсходовал весь свой природный боекомплект.
Он словно спустил пар. Обмяк и затих. Немного разочарованная Алла ласково погладила по его вспотевшей голове.
— Теперь успокоились, Алексей Владимирович?
Он замотал головой.
…Через полчаса Алексей и Алла возобновили прерванный сексуальный диалог.
* * *Встать! Суд идет! Именем Российской Федерации… Внимание! Оглашается приговор Тимофееву Николаю Леонидовичу, 1958 года рождения. На основании того-то, того-то, учитывая смягчающие обстоятельства…
Усталый человек в черной судейской мантии монотонно зачитывает решение столичной Фемиды.
…Определит ему меру наказания в виде шести лет… условно! Подсудимого освободить в зале суда!..
Жидкие аплодисменты. Вспышки юпитеров. Дружный грохот стульев и кресел: «симфония» в исполнении покидающих зал судебных заседаний людей.
Тимофей счастливо и победоносно заулыбался. Авторитет торжествовал. Есть! Его взяла! Он победил. Деньги, вложенные в подкуп судей, оплату юристов и киллеров, сработали! We are the champion of the world! Словно гора с плеч!
