Фридрих Незнанский - Мировая девчонка
— Тогда слушаю. Если можно, телеграфным стилем.
— По всей видимости, у меня на «хвосте» братец. Предлагаю продемонстрировать откровенное удивление и выдать ему частичную информацию для размышления.
— Понял. Дай подумать.
В трубке стояла полная тишина. Очевидно, Турецкий зажал ладонью микрофон и разговаривал с Меркуловым. Наконец. Филипп услышал:
— Филя, добро! Возможно, твои действия откроют нам перспективу мирного решения проблемы. Сразу по завершении, ну, ты понимаешь, доложи обстановку. Не лезь на обострение.
— Слушаюсь, не лезть, — усмехнулся Филипп и взглянул на Дину, которая, видимо, ничего не понимала, а еще философ!
— Значит, так, я вас высаживаю у подъезда и иду за вами следом. Вы занимаетесь своими делами, а на выходе звоните. И — никаких больше волнений, ясно?
Она усмехнулась:
— Желаете по-военному? Тогда — слушаюсь, товарищ командир! Или теперь принято — господин командир?
Филя только вздохнул. «Хвост» держался прочно. Интересно, на что он рассчитывал? Неужели стрелять собрались? Совсем идиоты, что ли? Или выжидают по-прежнему удобного момента?… Но как скоро он там сориентировался! Сразу после телефонного звонка. «Понял. Еду», — это хорошо расслышал Филипп. Значит, точно, был у них свой наводчик…
Он подъехал так, чтобы в любой ситуации суметь прикрыть Дину своей спиной.
— Сейчас действуем так. Я открою вам дверь, вы выходите и — прямиком в подъезд, ни на кого не обращать внимания. На меня — тоже, ясно?
— Господи, страсти какие! — только что не перекрестилась Дина. — Прямо шпионы кругом.
— Ага, меня уже предупредили сегодня, — усмехнулся Филипп, вспомнив Анну Дмитриевну. Он нацепил темные очки, накинул ярко-желтую куртку, что валялась на заднем сиденье, натянул темный берет, скрыв светлые волосы, и дождался, когда сзади, через машину, припарковалась немытая «Лада». Сказал: — Пошли?
— Я готова.
Все было проделано легко и быстро. Никто Дину не преследовал. Филя даже подумал, что он не прав со своими подозрениями относительно этой «Лады». Действительно, может, кто-то развлекается так, пугает, нервы портит, а на самом деле этот вызывающий демарш совершенно безобиден. Но он вспомнил крепкую фигуру Игоря Ковнева и подумал, что тот шутить вряд ли умеет вообще.
Постояв у дверей и не видя никого, кто немедленно устремился бы следом за Диной, Филипп отошел от дверей и медленно отправился к своей машине. Но на середине тротуара вдруг остановился, будто передумав, и быстро подошел, держа правую руку в кармане куртке, в пыльной «Ладе».
Для порядка остановился со стороны водителя, но так, чтобы внезапно открытая дверь — известный приемчик! — не стукнула его, не нанесла травмы, и согнутым пальцем постучал в боковое стекло. Оно медленно поехало вниз. И Филя с удовольствием разыграл спектакль.
Он сорвал с себя очки, всплеснул руками и почти закричал:
— Тю! Ты посмотри! А я уж думал менять работу! Привет, Игорь Палыч! Так это ты, значит, у меня на «хвосте» повис? Ну, а я смотрю, что это машинка-то вроде сильно знакомая! Совсем только что видел, руками щупал, а она — вот она снова, ха! Ну, надо же! — Филя так искренно радовался, что и самый опытный конспиратор наверняка поверил бы его изумлению. — Слушай! Так это, выходит, ты вчера на мою клиентку-то наехать собирался, да? Ты смотри, молодец, хорошо сработал, почти верно рассчитал… — он балагурил, а сам, улыбаясь внимательно наблюдал за мимикой Ковнева-младшего, но ничего, кроме растерянности, пока на его лице не читал. — Да я резвей оказался, правильно говорю, Игорь? Ну, чего ты, как сыч? Все правильно, работа есть работа. Ты свое дело делаешь, я, стало быть, свое… Да, кстати, — переходя на серьезный тон, сказал он негромко, — ты поинтересуйся у своих… Там вчера двое на дочку моей клиентки наехали, но ошиблись, понимаешь? Как же их фамилии-то? Один — Созов, он таджик, но по-русски сечет, а второй — из Молдавии, Герасимчук, что ли? Узнай, они не сильно пострадали? Я не хотел, честно говоря, но — работа такая. И потом, по триста баксов на рыло, это не фасон, вот они на столько и наработали, ха-ха!.. Это ж они вас с братом и сдали. Просто к сведению… Ну, ладно, Игорь, рад, что встретились и смогли спокойно поговорить… Да, а хозяину своему намекни, так, между прочим: тут теперь такие силы поднялись, там, во Франции, что ему, пожалуй, не сдюжить. Так что вы уж сами у себя, наверху, решайте, чего будете дальше предпринимать, а девочку с матерью не трогайте. Опасно, Игорь, у меня опыт, я знаю. Ну, бывай. А если вам настоящая охрана все-таки понадобится, я вам визиточку свою подошлю, заброшу при случае, а то с собой сейчас нет, ладно? Ну, пока. И прикажи там, чтоб Федькину машину помыли, — он легко шлепнул ладонью по крыше и стал вытирать руку о куртку, — что ж ты на таком говне катаешься! — Филя улыбнулся на прощание, подмигнул почти по-приятельски и разнузданной походкой отправился к своей машине.
Сел, посмотрел в зеркальце заднего обзора, увидел, как от тротуара отъехала «Лада», и снова улыбнулся. Он был очень доволен собой. Самой идеей, ну, и еще тем, что за время своего монолога ни разу не позволил Игорю рта открыть. Впрочем, тут и другая причина могла сыграть роль: просто был тот пень пнем, а неожиданность добавила его мозгам тормозов. Или же Игорь поступил верно, дав ему, Филиппу, полностью выложить информацию, не выказав при этом ответной, собственной реакции. Тоже возможен вариант. Но, в любом случае, если у мужика есть хоть немного ума, он все расскажет хозяину, а если нет — тогда способен натворить немало беды. Но хотелось, конечно, верить в лучшее.
В любом случае, у Александра Борисовича настало время напрямую выходить именно на папашу Базыкина.
А со своими «мигрантами» пусть теперь сами разбираются, их Филиппу было абсолютно не жалко — тут уж срабатывал жесткий закон борьбы за выживание. И он снова взялся за телефон, чтобы доложить Саше о приятном сюрпризе, на который может уже сегодня рассчитывать хозяин известной строительной фирмы.
Глава пятнадцатая
РЕШЕНИЕ
Меркулов готов был обидеть своего лучшего друга Саню, но он не верил тому, что вся его операция с решением проблем у соседей затеяна им исключительно из альтруистических побуждений.
— Спроси Филю! — рычал Александр. — Уж ему-то ты веришь, Фома чертов?! — это он имел, скорее всего, в виду библейского Фому неверующего. Но причем здесь нечистый?…
А Костя продолжал настаивать на своем:
— Не верю, Саня! Я с Ириной разговаривал, я ей верю больше, чем вам всем, вместе взятым. Но зачем это тебе, объясни по-человечески? Чего ты к чужим женщинам лезешь постоянно? Тебе мало всяких латвийских историй?! Когда ж это все кончится?!
«Так вот же, понятно, откуда ветер подул! Ну, конечно, „старая и некрасивая“ задела-таки за живое! Но с чего бы это вдруг Ирина стала жаловаться Косте? Нет, скорее всего, она могла обмолвиться с присущим ей сарказмом о новых „стараниях“ своего Шурика, ну а Костя немедленно сделал удобный для себя вывод. И решил проявить отеческую заботу о непутевом отпрыске. Что ж, валяйте, братцы, пытайте, а я, как партизан, лучше промолчу!»
— Хорошо, — неохотно сделал вид, что сдался, Александр, — звони Питеру. Уж ему-то…
— Ха! Нашел себе адвоката! — в буквальном смысле возопил Меркулов. — Да этот замшелый гедонист!..
— Костя! — Турецкий зажал уши руками и проговорил медленно и спокойно: — Замшелость и гедонизм не стыкуются, тебе отказывает элементарный эстетический вкус. Боже, как это неприятно! И потом, у тебя, оказывается, нет ничего святого? Боюсь, что старине Питу будет чрезвычайно неприятно услышать твое мнение о его жизненных принципах.
Уши были зажаты, Костя отчаянно жестикулировал и что-то возражал, но Турецкий умильно, по-детски, улыбался, не опуская ладоней. Наконец, когда он увидел, что Меркулов выдохся, спокойно опустил руки и, пожав плечами, поднялся.
Из-за чего весь сыр-бор разгорелся? Всего и надо-то было, чтобы Костя в нужный момент поддержал «Глорию» в ее расследовании, ну, показал свою информированность и, тем самым, как бы продемонстрировал, что Генеральная прокуратура в курсе и возражений не имеет.
— Да, я забыл сказать, Костя, мы полагаем, что теперь твоя помощь нам и не понадобится. Нет… У Филиппа, кажется, все отлично получилось. И результат станет известным уже до конца дня. Не беспокойся больше, мы сами справимся. Но вот захочет ли он пригласить тебя на свою свадьбу с Динкой, этого я не знаю. Что ж, пока, Константин Дмитриевич?
— Причем здесь это? — опешил Костя. — Какая свадьба, какая Динка? Ты о чем?
— Все о том же. Филя говорил мне, и не раз, что ему очень нравится эта женщина. Девочку мы и без твоей помощи отправим во Францию, ты здесь не нужен, нам Марго поможет, а ее и Питер тоже об этом попросил, она ж у президента в советниках. Значит, Динка одна здесь останется. Я думаю, что у Фили появится отличный шанс сделать ее жизнь вполне счастливой. Кажется, она тоже так считает. Но это — мои вымыслы, домыслы и… промыслы, как ты выражаешься. Эх, ты, друг называется… назывался… Ладно, я свободен. И не мешаю работать.
