Сергей Самаров - Риск – это наша работа
Сейчас, снова примеряя в руке удобную рукоятку, Шерхан чувствовал, как рука перестает дрожать. Это тоже брат рассказывал. Про магическую силу оружия. Каждое оружие этой силой обладает. И когда сжимаешь его в руке, сила в ладонь перетекает. Потому в старину все мужчины на Кавказе носили кинжал. Положишь руку на рукоятку, и мужества добавляется. Тогда мужество было так же необходимо, как и сейчас. А сейчас в Чечне дела плохо идут, потому что мужчины кинжалы не носят.
Брат не обманул, как убедился Шерхан. Подержав пистолет в руке всего несколько секунд, он даже духом окреп. Пришла уверенность в благополучном завершении дела. Захотелось усмехнуться. Чуть высокомерно.
«Глок-17», семнадцатизарядный, калибр 9 миллиметров, автоматический пистолет. Мощное оружие.
– Спасибо, брат…
Ему показалось, что Бату услышал его там, за стенами республиканского управления ФСБ. И словно бы он здесь, у себя в кабинете, услышал в ответ его обычную чуть горьковатую усмешку. Не такую, которая рвалась сейчас из уст Шерхана. Бату давно уже усмехается так, словно ему очень невесело.
– Спасибо… – повторил Шерхан, прицепил к брючному ремню кобуру и убрал в нее пистолет.
Пусть будет под рукой. Так надежнее. Так себя с Хамзатом равным чувствуешь.
Во дворе послышались голоса. Шерхан подошел к окну, выглянул. Это вышли курить парни, которых вчера передал Казбек. Они ведут себя тихо и смирно. Даже курить во двор выходят. Это Хамзат может себе позволить курить в кабинете. Они нет. Знают свое место. И Шерхан этим доволен.
С ними был вечером долгий разговор за столом. Просто о жизни. Не о делах. Шерхан умеет такие разговоры вести и умеет направлять их в нужное русло, создавая определенное впечатление. Он понравился парням. И заметил это. А потом, когда все вместе ушли в кабинет для разговора делового, оказалось, что инструктаж проводить не надо. Казбек все уже сказал, все предусмотрел. Интерес Казбека понятный. Он своего упускать не желает. И не позволит ни Хамзату, ни самому президенту лишить его обещанной доли.
Пятьсот тысяч баксов… Шутка ли…
Только вот два дня назад брат предлагал Шерхану вложить такую же сумму в производство. Шерхан был просто счастлив, даже зная, что эти деньги ему не принадлежат. Только на проценты рассчитывая – был счастлив. А к прокурору эта же сумма – вся сумма, а не проценты! – приходит просто так. А к президенту просто так приходит еще большая сумма. Захотят ли они упустить свое счастье?
Но и Шерхану кое-что останется. Он понимает: делиться надо, чтобы жить самому. Это правильно. Главное здесь, чтобы никто не проявил слишком большого аппетита, тогда все пойдет как полагается. Все будут друг другу помогать и все будут счастливы.
За воротами раздался двойной автомобильный сигнал, торопящий. Дежурный охранник оставил разговор с Мусой, пошел открывать. Но никто не вошел. Только охранник что-то крикнул во двор, и парни прокурора стали выгонять машину. Значит, так рано приехал Хамзат.
Хамзат свое дело знает и необходимость просчитывает вперед. Еще вчера было обговорено, что он проведет вместе с Мусой и другими парнями рекогносцировку – пешком прогуляются вокруг прокуратуры. Присмотрятся. Там наверняка должны происходить какие-то подготовительные действия.
Конкуренты… Только бы они не помешали. Но Хамзат обещал блокировать их в случае обострения ситуации. Конечно, у него много людей. Те, которые постоянно рядом, не в счет. На него работают и невидимки. Постоянно что-то сообщают на «мобильник». Во время вечерней беседы несколько раз звонили и докладывали. Министр это оценил. Точно так же, как до него оценивали и Дудаев, и нынешний президент.
Шерхан накинул на плечи пальто и вышел во двор. Посмотреть, как идут сборы. Зеленая «Нива» подготовилась выехать. Открылись ворота. Шерхан вышел, вслед за ним вышел и охранник с автоматом. Он свое дело знает хорошо и смотрит не за тем, как хозяин и Хамзат пожимают друг другу руки, а контролирует обстановку по сторонам. После покушения охрана настороже, а после инструктажа Хамзата настороже втрое.
Хамзат достал из багажника легкий бронежилет скрытого ношения. Протянул министру:
– Вам это сгодится.
– Спасибо. Я сам давно хотел купить…
Машины уехали. Теперь они вернутся только через несколько часов. Вернутся вместе с этим подполковником Разиным, которого зовут не Степаном, а Александром.
Взгляд Шерхана рассеянно упал на окно спальни. Колыхнулась шторка. Значит, Гульчахра не спит. Наблюдает за непривычным оживлением во дворе. Очень, должно быть, скверно себя чувствует. Как же так – что-то происходит, и происходит, судя по всему, важное, а она остается в стороне, никто не спрашивает ее совета, никто не дает ей права покомандовать.
Но Шерхану сейчас не до Гульчахры. Мысли другим заняты. И будут долго еще заняты. До тех пор, пока за воротами не раздастся новый автомобильный сигнал, опять торопящий…
Сейчас же остается только тревожиться и ждать…
* * *Он тревожился и ждал, нервно разгуливая по кабинету за закрытыми на два оборота ключа дверями. Зачем закрылся на ключ, Шерхан и сам не понимал, но этим он словно бы отгородился от всего мира и где-то в глубине подсознания неслышимо уверял себя, что у него еще есть шанс сделать шаг назад, пока не привезли подполковника. Есть шанс не открыть дверь, когда они приедут. Но сознание упорно подсмеивалось. Реальность жестока. И она говорит однозначно, что из такого положения назад уже не шагают…
В какой-то момент Шерхан испытал желание убежать, скрыться в министерстве за делами и заботами. Или разыграть обострение болезни и залечь в больницу. И это желание было таким острым, что он чуть не заплакал от него, от внутренней борьбы, так его изводящей. А потом нечаянно положил руку на рукоятку пистолета и слегка успокоился.
Он слышал, как Гульчахра провожала детей в школу. Но за дверь не вышел. Слышал, как гремела на кухне посудой мама, но сейчас этот звук только раздражал.
И опять по кабинету – из угла в угол, из угла в угол…
Сколько он нагулял здесь за несколько часов? Наверное, весь Грозный обойти – столько же шагов сделать! И даже слегка устал. Остановился у окна и приподнял штору.
Серое утро уже начало сменяться ранним серым днем. Осенний свет царит во всем городе. Серый цвет… Почти маскировочный… Он принес успокоение. И внес своей тихой умеренностью – уверенность. Все пройдет хорошо. И совсем незаметно. Хамзат умеет быть незаметным. Он и сам не любит сильного шума. Много делает, но тихо. Хорошо делает. С умом. Все пройдет как надо…
И, словно в ответ на эти мысли, за воротами раздался торопящий сигнал автомобиля. Опять двойной, хотя, казалось Шерхану, что сейчас он мог бы быть и более настойчивым, более требовательным. Тройным, четверным… Охранник готов. Он тоже ждал, проинструктированный Хамзатом. И торопливо побежал к воротам. Сразу – открывать.
Створки распахнулись. Сначала во двор въехал джип «Шевроле», за ним, чуть в бампер не упираясь, зеленая «Нива» Мусы. Ворота за машинами закрылись, словно отсекая двор и дом от всего остального мира. Да, они отсекли. Они отсекли его от дня вчерашнего, от спокойной размеренной жизни.
Обратной дороги нет!
Шерхан вышел на крыльцо, но во двор не спустился. Дожидался, как и положено дожидаться человеку его положения. Первым из машины вышел Хамзат. Даже здесь осмотрелся – осторожничает. Мало ли кто ненароком пожалует в гости к министру. Навестить после ранения и справиться о состоянии здоровья. И только потом дал жестом команду. Раскрылась дверца заднего сиденья, сначала выбрался боевик, держа в руках большую пластмассовую кобуру с пистолетом, как дубину. Протянул руку, небрежно помогая выйти широкоплечему человеку с черным мешком на голове.
Вот он какой, этот подполковник, что захватил брата! Среднего роста, мощный, сильный. Тяжелый в бронежилете и в «разгрузке». Держится прямо. Голову запрокидывает то ли от гордости, то ли от желания что-то увидеть под ногами. Но мешок не дает.
Второй боевик выбрался с заднего сиденья. Не через другую дверцу, а через эту же, следом за Разиным. Третий, молоденький, легко выпрыгнул с переднего сиденья и сразу пристроился с «узи» за спиной пленника.
Все остановились. Только Хамзат поднялся на крыльцо и протянул Шерхану маску «ночь»:
– Наденьте…
Шерхан повиновался. В маске было неудобно, непривычно, зато совсем не видно выражения его лица. Не видно растерянности, которая вдруг подступила. Это была даже не растерянность. То есть не такая растерянность, которая вызывается непониманием ситуации. Шерхан все отлично понимал. Это была растерянность, вызванная пониманием того, что он уже перешагнул черту, которая когда-то отделяла его от брата. Единственное различие – Бату не имеет возможности сделать обратный шаг. А Шерхан имеет. Если только кто-то не выдаст его…
– Куда? – спросил Хамзат, тоном поторапливая.
