Евгений Сухов - Последний в черном списке
Перегудов подошел ближе и увидел надпись, сделанную мелкими буквами внизу фотографии: «Профессор В.В.Елизаров».
Человек, изображенный на снимке, казалось, не имел ничего общего с тем Вячеславом Всеволодовичем, которого Перегудов видел сегодня утром. «Глаза! Вот что меня остановило около этого портрета. Точно такие глаза у Валентины, дочери Елизарова…»
— Вы кого-то ищете? — услышал Перегудов голос у себя за спиной и обернулся.
Около раскрытой двери кабинета заведующей кафедрой стояла полная женщина в яркой шелковой кофточке.
Перегудов представился. Женщина пригласила сыщика в кабинет.
— Скажите, пожалуйста, меня интересует личность Владислава Елизарова, — с ходу перешел к цели своего визита следователь.
— А я почему-то сразу так и подумала, когда вас увидела. Как это все ужасно получилось у него…
Перегудов молча кивнул.
— А когда его можно застать на работе?
— Боюсь, что сейчас вы его никак не застанете. Он в отпуске за свой счет. Попросил отпустить на месяц, ну я и отпустила. Хотя, как мне кажется, не должна была этого делать.
— Почему?
— Потому что, насколько я знаю Владислава Всеволодовича, ему не надо бы замыкаться в себе. Все же всё понимают. Ну помогли бы, заменили кое-где… Если бы ему потребовалось, отпустила бы я его и так на недельку. Но он настоял. Дайте, мол, отпуск, и все. Ну как я буду спорить с человеком, у которого такое горе? Вы же понимаете.
— Вы считаете, что отпуск не пойдет ему на пользу?
— Я не могу однозначно сказать, поскольку мало, по большому счету, знаю Елизарова как человека. Он не очень общительный. Со мной у него всегда были исключительно деловые отношения. Начальник — подчиненный.
— А с кем на кафедре он был дружен?
— Вообще говоря, он со всеми поддерживал хорошие отношения. Но, насколько мне известно, он не имел друзей на работе… А пойдемте посмотрим, кто сейчас на месте.
Следователь вслед за женщиной вышел в коридор и подошел к доске объявлений, где под стеклом был прикреплен огромный лист ватмана, сплошь пестрящий ровными клеточками, в которые были вписаны фамилии преподавателей, номера аудиторий и номера групп студентов.
— Подождите-подождите. Кто лучше? Я даже не знаю. По-моему, он ни с кем с кафедры не дружил, — говорила Элеонора Михайловна, водя кончиком карандаша с ластиком на конце по стеклу напротив фамилий преподавателей. — Вы знаете, сейчас вообще не так, как в наше время. Мы тут собирались. Я помню, дни рождения отмечали на кафедре. А сейчас… — женщина пренебрежительно махнула рукой. Перегудов невольно обратил внимание на неестественную белизну ее полноватой, холеной, с двумя крупными перстнями руки. — Каждый сам за себя. Отработал свои часы, сдал ведомости, и кто куда. У кого еще работа, кто бегом к детям. Молодежь, ту вообще не заставишь отсидеть лишний час на работе.
— Да, так сейчас везде, наверное, — поддержал разговор Перегудов.
— Не говорите. Одно строим, другое ломаем. Построили капитализм, так теперь никого работать не заставишь. Остались только фанаты или неудачники.
— А Елизаров к какой категории относится?
— Елизаров? — переспросила Элеонора Михайловна, оторвав взгляд от расписания. Она посмотрела поверх очков на Перегудова и, подумав с минуту, ответила: — Вы знаете, ни к той, ни к другой. Он, наверное, входит в особую категорию. Я вам вот что скажу, молодой человек, — женщина доверительно, как будто была знакома с Перегудовым как минимум десять лет, взяла его за руку и отвела в сторонку. — Елизаров, как мне всегда казалось, трудно ладит с людьми. Гуманитарные дисциплины требуют умения общаться со студентами. Нужно найти подход к ученику. У Елизарова это, я вам по секрету скажу, не самое сильное место. Ну да ладно. Я вам ничего не говорила. Идите сейчас этажом выше. Там триста пятнадцатая аудитория. Девочка его замещает молоденькая. Юлечка звать… Игоревна. Вот с ней поговорите. Да, и не ждите окончания занятий. Пара только началась.
Перегудов поблагодарил Элеонору Михайловну и быстрым шагом направился к лестнице на третий этаж. Комната под номером триста пятнадцать находилась прямо напротив лестничного пролета. Перегудов подошел к аудитории и остановился в дверях.
Занятия вела молоденькая энергичная девушка лет двадцати пяти — двадцати семи максимум. Она не сразу заметила сыщика. Перегудов какое-то время слушал английскую речь.
Наконец преподаватель, заметив Перегудова, прервала занятие и подошла к следователю. В аудитории тут же загудели голоса студентов.
— Вы меня ждете? — спросила Юля.
— Да, Юлия Игоревна, мне необходимо с вами переговорить, — сказал Перегудов. — Элеонора Михайловна меня к вам направила.
— Сейчас. Подождите…
Девушка вошла обратно в аудиторию, бросила несколько слов по-английски, смысла которых Перегудов не смог разобрать, но в аудитории в этот же момент наступила гробовая тишина, и студенты молча уткнулись в учебники. Девушка вернулась к сыщику.
— Ловко у вас получается, — заметил следователь.
— Всегда считала, что лучший способ научить человека чему-то, так это вызвать у него к предмету обучения искренний интерес, — сказала Юлия. — В наше время так много продвинутых методик, что грех жаловаться на студентов…
Следователь жестом предложил Юлии подойти к окну. Собеседники примостились на широком подоконнике. Перегудов представился.
— Меня интересует один преподаватель с вашей кафедры. Вячеслав Всеволодович…
— Елизаров? Ах, вот в чем дело! У него такое несчастье…
— Да, действительно, это трудно себе даже представить, — согласился Перегудов и тут же спросил: — Юлия Игоревна, а вы могли бы охарактеризовать мне этого человека?
— Попытаюсь. Хотя мне, признаться, будет сложно это сделать. Вот про кого бы другого спросили — без проблем.
— Почему? — удивился сыщик.
— Вы знаете, в прошлом году у меня были студенты — психологи. Знаете, есть такая методика обучения — по системе Доффмана? Это когда учит не преподаватель ученика, а ученик преподавателя. Я попросила студентов принести какой-нибудь тест. Они принесли тест личности, мы перевели его на английский и стали на семинарах заниматься не английским, а психологией. Только на английском языке. Получилось, что вроде они меня учат. Все были в восторге. И мы даже стали приглашать других преподавателей и тестировать их. Так вот, меня просто поразили результаты теста Владислава Всеволодовича. В группу, в которую по результатам попал Елизаров, больше никто из тестируемых не вошел. У него были очень противоречивые результаты. Боюсь, что я точно не вспомню всех названий. Хотя, если вам это нужно, я могу поднять результаты тех тестов. Они у меня сохранились.
— Было бы очень неплохо.
— Подождите минутку, я поищу.
Девушка снова вернулась в аудиторию. Сказав несколько слов студентам, она подошла к одному из шкафчиков, расположенных вдоль стен комнаты, и распахнула створку. Покопавшись в ящиках, она наконец вытащила оттуда толстую растрепанную папку, встала и поднесла ее Перегудову.
— Так, давайте найдем Елизарова… Где же он? А… Вот, смотрите. Его тип личности одновременно относится к двум категориям. Преобладают маниакальная акцентуация и шизоидная. Это две противоположные группы. Если коротко, то в первом случае человек склонен идти напролом во всем. Он не замечает препятствий, делает все, чтобы достичь своей цели. И одновременно шизоидный тип личности — это человек, который склонен все переживать внутри себя и больше рассуждать, чем делать что-либо. То есть он, что называется, «вещь в себе». Такому человеку трудно преодолеть себя и начать что-то делать, чтобы изменить ситуацию. А вот это опросник Лири, — продолжила Юлия Игоревна. — Он выявляет тип отношений с окружающими. Очень странно, но максимальное количество баллов здесь у Елизарова стоит напротив авторитарной формы общения, хотя я никогда бы не сказала, что он авторитарный человек. Он скорее тихоня, что ли. И далее чуть меньшее количество баллов стоит напротив эгоистичной формы.
— Вы не будете возражать, если я возьму эти бумаги? — попросил Перегудов.
— Если вам нужно, берите, конечно, — не стала возражать девушка. — А что касается лично Вячеслава Всеволодовича, мне больше нечего добавить. Я очень мало с ним знакома. Он вообще, насколько я понимаю, вел довольно замкнутый образ жизни. Семья, дом…
— Ну, хорошо. Если вы вдруг вспомните что-то, позвоните мне, пожалуйста. Вот моя визитка.
Перегудов протянул девушке визитную карточку. В это время в аудитории послышались голоса студентов.
— Извините, мне надо идти, — сказала Юлия Игоревна. — Я позвоню, если что-то вспомню.
* * *Перрон Ленинградского вокзала был сплошь забит пассажирами только что прибывшего на первый путь поезда Петербург — Москва. Андрей, перекинув через плечо ремень стильной сумки с броской надписью «Италия» и подхватив отцовский кожаный на колесиках чемодан, тщетно пытался прорваться через толпу командированных, спешащих оказаться первыми у турникета метро, но вскоре решил, что ему-то спешить решительно некуда. Ритм шикарного курортного итальянского города на острове Сицилия, где его отец отдыхал со своей молоденькой любовницей, еще пульсировал в каждой клетке. Даже ночной переезд из Питера, куда приземлился чартерный рейс из Италии, в Москву не мог вывести Андрея из состояния эйфории.
