Иван Сербин - Троянский конь
— Какая киностудия? Ты о чем?.. — возмутился Миша. — В больницу надо ехать.
— Не надо, — сухо отрубил Вадим. — Диме вы ничем не поможете, а он потом будет злиться, что дело встало. Поехали.
Миша вздохнул, полез на заднее сиденье. Вадим же обошел машину.
— Вадим! — окликнула его Катя. — Что сказал врач?
— Двойное ранение. Одна пуля прошла навылет, вторая осталась в теле. Нужна операция.
— Ранение серьезное?
— Похоже.
— Это сделал Козельцев? — спросила в лоб Катя.
— Откуда вы знаете про Козельцева? — прищурился Вадим.
— Неважно. Это его рук дело?
— Думаю, да, — кивнул советник. — Его или Смольного. Только очень вас прошу, Екатерина Михайловна, не ввязывайтесь. Мы сами во всем разберемся.
— Дима этого не одобрит, — заметила Катя. — Он говорил, что не желает иметь ничего общего с криминалом.
— Он не одобрит, если я впутаю вас. И потом, кто здесь говорит о криминале? Речь идет о бизнесе.
— Зачем они встречались?
— Обсуждали кое-какие дела.
— У Димы не было дел с Козельцевым.
— Это он сам вам рассказал? — спросил Вадим.
— Да.
— Тогда он вам должен был рассказать и про все остальное. Екатерина Михайловна, садитесь в машину, поехали. У нас мало времени.
По тону, которым это было сказано, Катя поняла: дальнейшие расспросы абсолютно бессмысленны. Вадим ей ничего не расскажет.
Катя села в машину. Вадим нажал на газ. «БМВ» резко взял с места.
Всю дорогу в салоне висело тяжелое молчание. Все переживали случившееся, но каждый думал о своем. Миша размышлял о том, что теперь будет. Диму ему, конечно, было жаль, но не менее жаль ему было и оба фильма, которые без Димы застопорятся. Катя размышляла о том, что могло связывать Козельцева и Диму. Постепенно она нашла точку соприкосновения — Смольный. Вадим беспокоился о здоровье Димы.
Остановив машину у проходной, Вадим повернулся к Мише:
— Во сколько мне заехать?
— Часам к пяти подъезжай, — сообщил тот. — И заскочи все-таки в больницу, узнай там, как и что. Ребята будут волноваться.
— Хорошо, — пообещал Вадим. — Обязательно.
Катя хотела было что-то добавить, но воздержалась, поманила Настену.
— Пошли.
Настя, притихшая, напуганная, поглядывала на всех по очереди. Как правило, дети плохо представляют себе, что такое смерть. Ее волновали куда более прозаические вещи. Например, ее все-таки будут снимать в кино или из-за ранения дяди Димы все отменится? Хотя Насте Дима нравился, и ей было его жаль.
— Пойдем, Настя, — кивнул Миша. — Дима действительно расстроится, если узнает, что у нас встала работа.
Он попытался взять Настю за руку, но та руку не дала, вцепилась в Катину ладонь. Они втроем направились к людной проходной «Мосфильма», а Вадим еще несколько секунд смотрел им вслед, подождав, пока они займут очередь в бюро пропусков. Затем достал трубку, набрал номер:
— Это Вадим. Как он?
* * *У здания МПС Специалист еще раз застрял на светофоре. Когда он свернул на проспект Мира, сирены уже не было слышно вовсе. «Девятка» медленно проехала через дворы, остановилась у ограды Института Склифосовского.
Специалист выбрался из салона, подошел к дежурящему на воротах охраннику:
— Командир, машина должна была пройти пару минут назад.
— Угу, прошла, — кивнул тот. — А ты кто? Родственник, что ли?
— Коллега, — ответил Специалист, демонстрируя удостоверение.
Это было одно из его старых служебных удостоверений, которое он предусмотрительно «потерял» за пару месяцев до увольнения, когда понял, к чему все идет. Он не хотел оставаться в разваливающейся организации, вылизывать задницы тупоголовому начальству и смотреть, как разная «блатата» хватает звания и регалии исключительно потому, что умеет угодить больше других. За «корочки» Специалист получил выговор, но ему уже было все равно. Знакомый спец помог слегка «подчистить» удостоверение, и после оно не раз помогало в нелегкой работе.
— К приемному покою идите, — мотнул головой охранник. — Корпус справа обойдете, там увидите указатель.
— Спасибо, командир.
Специалист обошел корпус и действительно увидел у приемного покоя карету «Скорой» с распахнутой задней дверцей. Ни медбратьев, ни врача рядом не было. Специалист обошел машину, сверил номер, заглянул в кузов. Кровь на простыне. Машина, вне всяких сомнений, была та самая. Специалист поднялся по пандусу, толкнул дверь приемного покоя и столкнулся с пожилой, плотной, как бочонок, санитаркой.
— Нельзя сюда, — без всяких предисловий выпалила санитарка.
— Коллегу должны были привезти несколько минут назад, — сухо ответил Специалист и снова предъявил «корочки». — Ранили его на вокзале. Я хотел бы навести справки о его состоянии.
— Подождите, — тут же сменила гнев на милость санитарка и скрылась за белой дверью. Вернулась она через пять минут. Лицо ее имело траурно-масочный вид. — Горе-то, сынок, какое. Помер твой сослуживец. Не довезли его. Молоденький-то какой, господи…
Специалист помрачнел.
— Я должен увидеть тело, — заявил он тоном, не терпящим возражений.
Санитарка вновь скрылась за дверью. Вернулась она минут через десять вместе с дежурным врачом.
— Это вы спрашивали насчет раненого? — поинтересовался врач. В отличие от санитарки, он не стал лить театральных слез. За свою практику врач повидал столько трупов, что хватило бы заселить небольшое кладбище. — Пойдемте.
Специалист послушно зашагал следом, поинтересовавшись на ходу:
— Доктор, от чего он умер?
— Вскрытие покажет, — спокойно ответил тот.
Они прошли в морг. Врач остановился у нужного стола.
— Вот ваш коллега. К сожалению, личные вещи мы имеем право отдать только родственникам. Либо при наличии соответствующей санкции прокуратуры.
— Я знаю, — кивнул Специалист. Он наклонился к покойнику, затем спросил: — Документы какие-нибудь у него при себе были?
— Только права, — коротко ответил врач. — Фамилия убитого: Мало. Или Мало, уж не знаю.
— Мало, — подтвердил Специалист.
— Мало Дмитрий Вячеславович, — закончил врач. — Два пулевых ранения в области спины. Плечевой пояс и левая лопатка. Скорее всего пуля задела сердце. Это все, что я могу сказать вам до вскрытия.
— Вполне достаточно, спасибо, — задумчиво произнес Специалист. — Вполне достаточно.
Он коснулся ладонью плеча трупа, хмыкнул, выпрямился.
— Протоколом вы займетесь? Или… — поинтересовался врач.
— Или. Позже подъедут коллеги из линейного и представитель прокуратуры. Они и составят. Стрельба-то на вокзале случилась. Так что это их отчетность. К нам бумаги позже передадут.
— Ясно, — кивнул врач.
— Еще раз спасибо за помощь, доктор. — Специалист повернулся и быстро зашагал к выходу.
Ему срочно нужно было осмотреть соседние дворы. Выйдя на улицу, Специалист миновал ворота, кивнув охраннику, забрался за руль «девятки» и нажал на газ.
В ту же секунду в одном из соседних домов, окна которого выходили аккурат на больничные корпуса, приоткрылась дверь подъезда. Из нее вышел молодой человек в серой болоньевой курточке, джинсах и кроссовках. По внешнему виду типичный студент. Отличие заключалось в том, что под курткой у «студента» висела кобура. В одной руке он держал бинокль, во второй — телефон.
Спрятав бинокль в карман, парень спокойно прошел к воротам больницы и задал вахтеру всего один вопрос: «Кем интересовался приезжавший только что человек?» Дальше состоялся взаимовыгодный товарообмен — информация в обмен на стодолларовую купюру.
Узнав все, что требовалось, мнимый «студент» зашагал к проспекту Мира, где его поджидала машина — темно-зеленый «Фольксваген». Сев за руль, он набрал номер телефона и, дождавшись, пока ему ответят, доложил:
— Синяя «девятка», — затем продиктовал номер «Жигулей» Специалиста.
* * *Вячеслав Аркадьевич Мало прошел через камеру хранения. Следом за ним шагала обычная свита — Боксер и Пестрый. Справа шел Вадим.
— Как Дима? — в который уже раз спросил Мало-старший.
Не то чтобы он был слишком нервным человеком, но речь все-таки шла о сыне. Вячеслав Аркадьевич пребывал в мрачном расположении духа, что, впрочем, не удивляло. Какому же родителю понравится, когда в его сына стреляют, даже если это нужно для дела?
— Нормально, — отозвался Вадим. — Наш человек сработал по высшему классу. Врач сказал, никакой опасности для жизни. Пулю уже извлекли. Ранение неприятное, конечно, но не слишком серьезное. Я распорядился, чтобы его перевезли домой. Так спокойнее.
— Хорошо, — кивнул Мало-старший.
Новость была обнадеживающей. Тем не менее Вячеслав Аркадьевич испытывал угрызения совести за то, что согласился с планом сына. Умом он понимал, что без этих выстрелов ничего бы у них не получилось, но в душе, — если здесь вообще уместно говорить о душе, — переживал случившееся очень болезненно.
