Джон Фарроу - Ледяной город
— То есть он ведет себя вроде как лунатик, — высказал предположение Гиттеридж.
— И мы должны о таком малом позаботиться? — спросил второй мужчина.
Он не отрывал от девушки тяжелого, пытливого взгляда. Одежда его была самой шикарной, какую ей доводилось видеть на мужчине, но он казался Джулии каким-то странным — не то инопланетянином, не то сомнамбулой, не то еще кем-то не от мира сего.
От вопроса, который он затронул, могла зависеть судьба всей операции. Селвин Норрис прочно вбил это ей в голову. Ей необходимо было изобразить Карла Бантри как чокнутого банкира, который был слишком не в себе, чтобы его вновь официально допустили к ответственной работе, но при этом оставался человеком, на которого действуют доводы разума, чьи знания и талант остались незатронутыми болезнью и могли стать источником финансового успеха любой организации.
В этом вопросе ее позиция должна была быть не просто сильной, она должна была быть абсолютно категоричной.
— Мой отец не нуждается в благотворительности, — сказала она, пристально глядя этому типу прямо в глаза. Выдержав его взгляд, она своим тоном и всем своим поведением выразила убежденность в собственной правоте. — И я тоже ни в чьих подачках не нуждаюсь. Мой отец талантлив и на многое способен. В любом банке он может работать не хуже других, а если говорить о международных финансовых и валютных операциях, он один из лучших. Я это знаю потому, что в былые времена за советом к нему обращались крупнейшие в мире финансовые компании. К нему даже целые страны обращались. Он классно знает свое дело, и болезнь ему здесь не помеха. Да, он легко уязвим, и мне нужно о нем заботиться. Если вы решите на него надавить или попробуете его прижать, у вас все равно ничего не получится. Он просто в очередной раз слетит с катушек. Но эти чертовы банки его надули и не собираются брать обратно на работу, они ни за что не признают свою ошибку. А если кому-то нужен эксперт в области финансов, если кому-то надо переводить деньги или если кто-то хочет знать, как деньги работают на международном уровне, у них не будет лучшей возможности, чем нанять моего отца.
— Но ведь он псих, Хитер, — напомнил ей Гиттеридж. — Кто же, по-твоему, захочет брать его на работу?
Ей не хотелось в этой компании изображать из себя крутую девицу. Она была дочерью банкира, которая вела переговоры о самых лучших для ее отца условиях в том мире, в котором она жила.
— Когда-нибудь моему отцу дадут работу те, кому будет наплевать на то, что он жил в туннеле. Они будут в нем видеть только эксперта в области финансов, который поднимался по служебной лестнице гораздо быстрее других. Отца наймет кто-нибудь, кто уяснит себе, что жизнь оставила ему совсем небольшой выбор, а потому он будет хранить верность тому, кто даст ему этот шанс.
— И ему не важно, кто даст такой шанс? — спросил ее мужчина в роскошном бежевом костюме. Хотя сложенные на коленях ухоженные руки носили явные следы недавнего маникюра, черты его лица были грубыми, как будто топором вырубленными, на скулах было полно следов от прыщей, и от всего его облика неуловимо веяло угрозой.
— Это не имеет для него никакого значения.
Мужчины обменялись многозначительными взглядами. Их реакция на ее слова была явно благоприятной. Она не пыталась втянуть их в разговоры, которые были бы им не по вкусу, не требовала от них никаких обещаний. «Неплохое начало, чтобы завязать отношения», — подумала Джулия Мардик.
— Предположим, кто-то даст ему работу, — высказал предположение Гиттеридж. — Что будет, если у него снова крыша поедет?
— Я буду рядом и всегда смогу за папой присмотреть, решить все вопросы. Я смогу его защитить от всего, с чем он сам не сможет справиться. Кроме того, сейчас его состояние уже гораздо лучше, чем было раньше, — он почти вылечился. Что было, осталось в прошлом. А моя работа будет состоять в том, чтобы обеспечивать ему все необходимые условия. Я знаю, как приводить его в чувство, когда его зацикливает, я просто успокаивающе на него действую. Если он сойдет с рельсов, очень скоро я его верну в колею. Для меня это пара пустяков.
— Ладно, поехали знакомиться с твоим папашей, — предложил Гиттеридж.
— Подождите, — встрепенулась Джулия, — не гоните коней.
— У тебя какие-то проблемы?
— Конечно! Мы еще ни о чем не договорились. Я не собираюсь знакомить вас с отцом, пока мы не достигнем взаимопонимания.
Гиттеридж усмехнулся. Ей эта усмешка не понравилась. В принципе, он был достаточно приятным мужчиной, но признаки постоянного общения с подонками общества проявлялись в нем именно тогда, когда он улыбался, и улыбка его была неестественной.
— Так, мисс Бантри, дела у нас не пойдут. Вы познакомите нас с вашим отцом прямо сейчас, и больше этот вопрос не обсуждается.
— Ни за что.
— Я не собираюсь больше говорить на эту тему.
— Я тоже. Я знаю, где он живет, а вы — нет. Если отец в нормальном состоянии, с ним все в порядке, но он легко может впасть в оторопь, если к нему нагрянут ваши дружки. Сначала скажите, собираетесь вы его нанимать или нет. Сделайте мне ваше предложение. Если его условия будут для папы приемлемы, я вас с ним познакомлю.
Гиттеридж снова усмехнулся, отчего его лицо неприятно заострилось.
— Знаете, мисс Бантри, если бы я был адвокатом у «Ангелов ада» или мафии — хотя, конечно, это чистой воды фантазия, — я бы никогда не стал вмешиваться в грязные делишки своих клиентов. Так вот, если бы я был таким адвокатом и оказался в ситуации, когда решить вопрос можно было бы только с помощью грязных методов, я бы попросил водителя остановить машину на следующем перекрестке и вышел бы из нее. А вы бы в ней остались. Так как нам теперь поступить — вы хотите, чтобы я вышел на следующем перекрестке? — Он поднял руку, как будто собирался подать кому-то сигнал.
— Ладно, ладно, ваша взяла. Я отвезу вас к папе. Но только вы его не обижайте. Он не переносит никакого нажима.
— Что это значит? — спросил мужчина в бежевом костюме.
— Не огорчайте его, — пояснила Джулия.
Гиттеридж сказал:
— Мисс Бантри, я адвокат, а не громила. Ко мне обратились с просьбой встретиться с потенциальным клиентом, и я ее принял. А после визита мы с вами обо всем поговорим.
— Вы обещаете мне, что не причините отцу никакого вреда?
— Я ничего вам не обещаю. Мы просто встретимся с ним, вот и все. А теперь скажите мне, где он живет.
Джулия дала адрес. Гиттеридж открыл дверцу, наклонился и вышел из машины.
— Встретимся на месте, — сказал он.
Байкер в щеголеватом прикиде вышел за ним следом. Фургон резко тронулся с места, и Джулию снова отбросило назад.
Джулия вошла в обветшавший жилой дом и направилась к домофону, но мужчина в кашемировом пальто и роскошном костюме остановил ее и спросил:
— Какой номер квартиры?
Видимо, он опасался, что она подаст какой-то кодовый сигнал. Он нажал кнопку и довольно долго держал ее. Джулия про себя усмехнулась — она не смогла бы лучше дать знать об их приезде. В ответ раздался щелчок, и они прошли вторые двери.
— Куда? — спросил Гиттеридж.
— Последний этаж.
— Только после вас.
Все четверо следовали за девушкой. Гиттеридж и малый в дорогом костюме легко шли с ней в ногу. Оба похитивших ее байкера слегка отстали — подниматься по лестнице им было трудновато.
Уже на втором этаже она дрожала от нервного возбуждения. «Пожалуйста, пожалуйста, Господи, сделай все как надо… Прошу тебя, Господи, ну, пожалуйста, я на все ради этого готова».
Она подвела их к двери. Хлыщ в костюме негромко постучал в деревянную дверь костяшками пальцев. Ей вдруг захотелось потрогать лацканы его пиджака, чтобы понять, из какого он сшит материала.
Ждали они недолго, вскоре послышались шаркающие шаги, шорох в районе дверного глазка, и из квартиры донесся голос:
— Кто там?
— Пап, это я, — прощебетала Джулия.
В висках у нее бил набат, ее бросало в жар, но голос, как ни странно, прозвучал естественно и убедительно.
Сначала послышался звук открываемой цепочки, потом гулко щелкнул засов. Бандит в крутом прикиде подошел к самой двери с таким видом, будто был в доме хозяином, запыхавшийся жирный байкер встал рядом с ним.
— Не забудьте, — предупредила их Джулия, — что с ним надо вести себя вежливо. Его легко обидеть.
Дверь распахнулась. Перед ними стоял свихнувшийся, гениальный, легкоранимый отец Хитер Бантри в заношенном домашнем халате и пижаме, которая была на три размера больше, чем нужно. Небритый Банкир с нечесаными патлами выглядел так, как будто его поднять — подняли, а разбудить забыли. Он слабо улыбнулся Джулии и мужчинам.
— Я встал с рассветом, — вяло произнес он, — и все утреннего поезда дожидаюсь. Чайку хотите?
