Сергей Зверев - Бастион: война уже началась
Я села на корточки и положила подбородок на топчан. Он чмокнул меня в нос.
– Ты не пустоголовый, – сказала я. – Смылить из конторы, где тьма умных и ни одного дурака, и при том продержаться три дня на плаву – уже надо быть Сократом.
– И ты предлагаешь вспоминать прошлое, – вздохнул он. – О будущем надо думать. И без самообольщения. Картинка уж больно нерадостная… Контора убивает людей, дергает по миру ученых и выжимает из них все соки. Имеет три уровня охраны и способна привлекать даже армию… Извини, это не «воруй-городок» по линии РУБОПа. РУБОП здесь отдыхает. Контора находится под патронажем влиятельного лица федерального масштаба или группы лиц, уверенно идущих на ближайшие выборы. Я убежден. А база – хозяйство какой-то госслужбы.
– Какой? – зачем-то спросила я.
– Не знаю… не специалист. Их развелось десятка два. Легальные ребята с автоматами есть у налоговой полиции, или как там ее по-новому… МЧС, Миннаца – этим вроде нечего здесь делать, хотя кто их знает; еще у ФСБ, СВР, ФАПСИ – племяш что-то о ФАПСИ говорил; ФСПО…
– Что за зверь?
– Погранцы, теперь тоже отдельная служба. Ну, понятно, ГРУ Генштаба. Есть крутые эмвэдэшные службы – РУБОП тот же. Потом – президентские: Главное управление охраны, Служба безопасности президента – контора мощная, на всех плевала и денег не считает. Плюс куча частных контор под государственной крышей – об «Атолле» ты, думаю, слышала. В общем, выбор богатый. И любая, пойми, любая из них могла такой гадюшник устроить.
– У тебя могучий аналитический ум, – похвалила я.
– Положение в стране для них – осиновый кол в заднице. Менять его они планируют кардинально, хотя и постепенно – путем посадки своих людей на ответственные посты или подчинения своей воле уже на них сидящих. А как это делается, мы знаем. Это заговор, Динка… Не обращала внимания, как часто наши «слуги от народа» мотаются на Горный Алтай?.. То один министр едет лечиться, то зам другого, то глава парламентской фракции… При толковой организации ничего невозможного, уверяю тебя. Чистая техника. До Барнаула, скажем, вполне официально, а там – вертолет и два часа лету. И «лечись» на здоровье. А что? Разумеется, это гипотеза, Динка, чистейшая гипотеза. Но мысль интересная, согласись. По своей ли воле они едут?
– Из тебя премудрость так и прет, – чуть дрогнув, сказала я.
– А отсюда вытекает вопрос конфиденциальности. В суть местных безобразий посвящен узкий круг лиц. Из числа особо доверенных. Сюда, полагаю, входит эта рыжая стерва Зиггер, «бюрократ», который тебя допрашивал, баба из самолета, еще некоторые. Но их не много. Верхушка охраны, секьюрити, продвинутый персонал. Идейные ли они или работают за деньги – сказать не могу. Но поставил бы на идейность. Она, по крайней мере, не продается. Внутренняя охрана умеренно прозомбирована – тоже не продаст. Внешнее кольцо – наемники. Работают по контракту. Никакого зомбирования, опустившиеся вояки, кем-то в нужный час подобранные и построенные. Какую беду охраняют – не знают, и, что особо примечательно, им это не надо. За любопытство не платят. Отслужил, получил, подписал бумажку с печатью – и катись. А там хоть разглашай, хоть нет: кому какое дело. Вон их сколько по всей стране, как пионерских лагерей – этих баз, объектов, тренировочных центров. Страна у нас такая… То есть контрактники ни в зуб ногой. Про армию и не говорим – они даже не в курсе, что под боком есть база. А если есть, то овощная… И вдруг из всего этого, «несуществующего», ломая режим, бегут двое! Да не просто двое, а двое побывавших в самом пекле и наверняка имеющих что рассказать. Да для них это проблема номер один, понимаешь? Наизнанку вывернутся, а постараются нас обесточить. В противном случае придется в темпе вальса сворачивать базу, а это, конечно, влом. Да и целая история.
– Ты просто титан мысли, – буркнула я.
– Но они должны учитывать, что мир на три четверти представлен дураками. То есть теми дураками, которые верят в ложь, но не верят в правду. Пусть мы убегаем. Невероятно, но пусть. Пусть мы материализуемся в родном городе и начинаем движение по инстанциям. Капаем на нервы. Газеты, ФСБ, милиция. Естественно, нам не верят. А если верят, то единицы и не сразу. То есть у них есть фора. Энное количество дней для поимки беглых «кроликов». И это, заметь, при идеальном условии, когда ни в одной из пройденных инстанций мы не вылетаем на ребят из конторы (давай помечтаем). Вылетаем – нас тут же берут. Таким образом, под неусыпный контроль попадают наши квартиры, квартиры друзей, родственников, знакомых и все госучреждения, не относящиеся к конторе. Дошло? Скажи, как мы попадем домой?
– Да у тебя семь пядей во лбу, – горько прокомментировала я. – Слушай, тебе череп не жмет?
– Да перестань ты, – возмутился он. – Ну чего ты заладила, как попка?
– Могу сразу расплакаться, – предложила я. – Между прочим, элементарно, за мной не заржавеет.
– Не надо плакаться, Динка. Давай думать, как жить будем.
– Давай лучше спать, – отрезала я. – И вообще, заночуем в этом ящике, чем дольше нас ищут, тем меньше у них уверенности, что они не дураки. Правильно? Покупаемся в озере, потрещим о жизни…
– О боже, – вздохнул он. – Мне иногда кажется, что ты просто не понимаешь, в какую канитель ввязалась.
Я кивнула. Погладила его по лбу.
– Конечно. Три дня куролесила в дурдоме, газовой камере и комнате ужасов – и ни черта не понимаю. Я многое понимаю, дорогой. Но во всех твоих политических поросятах я не светоч – это раз. И предпочитаю жить сегодняшним днем, если завтрашний не светит – это два. Доходчиво?
Он замолчал. Задумался. Сомкнул свои вежды. Минут через пять я его потрясла:
– Эй, ментяра…
Ноль эффекта. Сексуальный труп. В спящем виде он неплохо смотрелся. Не живое, конечно, воплощение сладких грез миллионов женщин, но ничего. Вполне ничего. На мой встряск протяжно всхрапнул и пробормотал что-то на своем ментовском арго. Отвернулся к стене. Умаялся, труженик. Можно было, конечно, пообщаться с его спящей задницей, но это мне решительно претило. Хотелось иных ощущений. После неуемных занятий мирскими утехами, когда тело чешется от высыхающей испарины, а иные места – увы, не только, нормальные люди, как водится, посещают душ.
Плохо быть бестолковой. Скрипнув дверцей, я выскользнула наружу. Подняла голову над трещинкой, осмотрелась. Лес стоял стеной. Тяжело так стоял, убедительно. Уцепившись за клок дерна, я выкарабкалась на обрыв. Осторожненько пошла босыми ножками по камням, взмостилась на скалу, где стояли три сосны.
Озеро манило. Вот оно, ты только прыгни, окунись… Ласковое, тихое, пронзительно-синее. Обтекало скалу и наполняло сокрытое под ней пространство. Господи, бабоньки, хорошо-то как… Подошла к самому краю, поставила ногу на выступ, обращенный к воде. Ладонь положила на ствол сосны. Подставила тело легкому, почти неосязаемому ветерку. Распрямилась, вздела руки к небу.
«Я богиня, я на минуточку», – подумала я и, оттолкнувшись от скалы, рыбкой вошла в воду.
И ничего, кстати, положительного из этого не вышло, потому что когда я вынырнула, то увидела на правом берегу под кустами целую свору людей в камуфляже!
Дикий вопль, вырвавшийся из моего горла, огласил окрестности…
Они дружно гоготали и тыкали в меня пальцами. Особенно старался вон тот – бородатый, бармалеистый, с перекошенной мордой и глазами навыкат.
– Молодец, крошка! – кричал Бармалей, сотрясая автоматом. – Браво! А ну давай, вылезай скорее, посмотрим, какая ты у нас вблизи!
Остальные галдели и тоже что-то орали. Я чуть не захлебнулась. Хватанула ноздрями воду, стала задыхаться, колотить руками.
– Да не бзди, крошка, не бзди! – выкрикнул другой, безбородый, с черными пятнами под глазами. – Мы тебя не стрельнем, не бойся!.. Плыви к нам половчее, плыви! У нас есть для тебя одна вещица!
– Почему одна?! – заржал кто-то из толпы.
Взрыв хохота. Я похолодела насквозь. Нервы дали знать – левую ногу в районе голени свело судорогой.
– Крошка! Крошка!.. – заскандировали ублюдки.
«Они называют меня крошкой», – мелькнуло в голове. Взвизгнув еще раз, я неуклюже развернулась и, судорожно размахивая руками, поплыла от них подальше – в левый край озера – туда, где врассыпную лежали камни.
Автоматная очередь вспорола воду справа от моей головешки. Я шарахнулась, стала отплевываться.
– Ну довольно! – прозвучал командный окрик. – Антосов, марш в обход, хватай ее на том берегу! Да не лапать, понял? А вы, ублюдки, не стойте, ловите парня, он где-то рядом. А то ишь – растаращило на бабу!..
Туманов П.И.Он вскочил от первого же визга. Снился ему банкетный стол и много разных друзей. Отличное посткоитальное состояние. Вытрясая из башки сонную дурь, заметался по фанерному домику. Куда бежать, кого спасать?.. Узрел приоткрытую дверь, край овражка, все понял. Ой ду-у-у-ура! А тут еще различил отдаленный гогот – да не одного весельчака, а целой братии. Где? Да на озере! Махровый ужас пронзил. Да сиди они смирно в домике – глядишь, и пронесло бы. Ну ду-у-у-ура!.. Лихорадочно отцепил от пояса камуфляжа подсумок с тремя магазинами, рванул автомат, как был разукомплектованный, со всем хозяйством на виду, выметнулся вон. Едва попал в овражек, опять услышал гогот – пуще прежнего. Ага, на правом бережку. А мы пойдем на левый… Вскарабкался на край трещины и по траве, по шишкам, по колючкам, не чуя боли в пятках, рванул в обход корявых ив, окружающих обрывистый берег.
