Виктор Доценко - Тридцатого уничтожить!
— … шесть… пять… — безжалостно отсчитывал электронный голос.
В этот момент Савелий, задумавшись, машинально прижал палец к губам и неожиданно воскликнул:
— Неужели?! — он подскочил снова к сейфу, вновь приложил спецсостав и начал согревать его своим дыханием.
— … три… два…
Савелий затаил дыхание и приготовился услышать звук сирены, но вместо него прозвучало несколько музыкальных аккордов и дверца сейфа откинулась в сторону. Значит, в секрет замка были заложены не только отпечаток пальца, но и температура тела.
Савелий почувствовал, как к спине прилипла мокрая от пота одежда, но единственное, что он мог себе позволить, — это промокнуть лицо платком. Секундная стрелка неумолимо отсчитывала круг за кругом, минутная неумолимо приближалась к цифре шесть.
Капитан стоял у выхода из холла, прислонив к стене безвольное тело американца. Он нетерпеливо взглянул на часы: секундная стрелкам завершая свой круг, безжалостно проскочила цифру двенадцать, а Савелий еще не пришел.
Он взглянул на незнакомца и поудобнее перехватил его тело, чтобы взвалить себе на плечи, как почувствовал, что кто рядом тяжело дышит. Капитан резко повернулся, чтобы схватиться с возможным противником, но увидел перед собой Савелия, который с виноватой улыбкой проговорил:
— Спокойно, капитан, свои.
— Ну… — Воронов хотел его обругать, но только погрозил кулаком.
— Работаем, капи… — Савелий неожиданно заметил незнакомца и оборвал себя на полуслове, недоуменно взглянув на Воронова.
— Все потом! Помоги! — они подхватили с двух сторон американца и устремились к выходу.
Преодолев бетонную лестницу, ведущую наверх, они остановились перед железной дверью, и капитан, вставив универсальную карту, открыл ее и осторожно выглянул наружу
— Все спокойно. Можно идти! — прошептал он.
— Учти, братишка, — добавил он прямо в ухо Савелию, — с летучими мышами самый безопасный способ, да и время выиграем!
— Безопасный-то безопасный, но как ее поймать? — усмехнулся Савелий.
— Что-нибудь придумаешь: у тебя будет минут пять.
— Спасибо, обнадежил.
— Все, сержант! Этого мужика сам понесу. На тебе часовые, оружие и ворота. На мне — транспорт! — скомандовал капитан и протянул ему пластиковый ключ-карту. — Вот, это от ворот.
— Работаем, капитан! — Савелий дружески хлопнул по протянутой ладони капитана и бесшумно поспешил в сторону ворот, скрываясь за кустами. Капитан взвалил незнакомца себе на плечо и быстрым шагом направился к навесу, под которым стояли машины.
Сначала он подошел к мощной бортовой машине с брезентовым тентом и втащил в кабину беспомощное тело незнакомца. Кабина была приспособлена для «дальнобойщиков», со спальным местом сзади водителя. Капитан затащил туда американца и занялся другими машинами. Открывая капоты одной, другой, третьей он вырывал провода, без которых машины нельзя было заставить ехать.
Вскоре он вывел из строя все машины и занялся бронетранспортерами, пожалев, что нельзя один из них использовать для побега: путь дальний, а скорость у него — не очень-то разгонишься, да и о шуме думать нужно.
Используя подсказку капитана, Савелий нашел мертвую зону телекамеры и быстро перемахнул через бетонный забор, стараясь не зацепиться а колючую проволоку.
Оглядевшись, он обнаружил несколько мышей, беспорядочно носящихся в воздухе. Поди поймай их! Легко сказать. Савелий начал медленно продвигаться в их сторону, стараясь не делать резких движений, но… когда до них оставалось метра два, они отлетали.
С трудом сдерживаясь, чтобы не чертыхнуться вслух, Савелий снова двинулся вперед, решив испробовать способ, о котором когда-то слышал. Он приготовил фонарик, взяв его в левую руку, а в правой руке зажал свое любимое удобное, как он считал, оружие. Он случайно обнаружил его в сейфе Четвертого, удивившись, почему тот хранил его там тонкая стальная цепочка метра два длиной, на конце которой укреплен двадцатипятиграммовый грузик. В умелых руках это было достаточно грозное оружие. Вопервых, бесшумное, во-вторых, пущенное точно твердой рукой, могло, попав в опасную для жизни точку, убить человека, в-третьих, использовалось и как петля для удушения.
Когда ему удалось приблизиться к мышам до расстояния в полтора метра, Савелий включил фонарик и резко взмахнул правой рукой — одна из мышей камнем упала на землю. Подхватив ее трупик, Савелий осторожно подкрался к воротам, ловко взобрался по столбу к камере и укрепил там мертвую мышь.
В этот момент из помещения КПП вышел часовой: то ли что-то почувствовал, то ли просто решил проветриться и размять ноги. Савелий едва успел скрыться в тени и затаиться. Ждать долго не пришлось: часовой подошел почти вплотную к тому месту, где находился Савелий, решив справить малую нужду. Не успел он расстегнуть шорты, как Савелий нанес ему точный удар в сонную артерию и навсегда лишил всех желаний на этой грешной земле.
Повернув его лицом к себе, он узнал парня, который был противником курения. Это был безобидный парень, и Савелию стало искренне жаль его. И зачем он полез в это осиное гнездо? Он вздохнул с жалостью, но сразу же взял себя в руки: каждый находящийся здесь боевик убил не одного человека, чтобы самому остаться в живых. Каждый, кто находился на этой базе, был по локти замаран чужой кровью и должен был рано или поздно понести наказание.
Но сам Савелий… Имеет ли он право вершить над ними суд? Имеет ли он право совмещать в своем лице и судью, и прокурора, и палача? Нет, не имеет! Так что остается сидеть и ждать, когда меч правосудия настигнет преступников и поразит их? Нет, этого он не мог себе позволить, и никогда не простит себе, если кто-то из них еще сумеет принести вред.
Он не имеет права расслабляться и пускать слюни! Разве он задумывался в Афгане, когда должен был убивать? Нет, не задумывался, особенно в начале войны. Позднее, когда многое понял в той войне, когда осознал ее безнравственность, беспринципность, ненужность и несправедливость, начал задумываться, но ведь продолжал убивать, не так ли? Так! Но если бы он не убивал, то убили бы его.
Вот! Вот краеугольный камень этой проблемы: УБИВАТЬ, ЧТОБЫ НЕ БЫТЬ УБИТЫМ. «Не убий, — сказано в Библии. Но „не убий“ касается не только другого человека, но и самого себя, и вообще всякого живого существа: животного, птицы, рыбы. Однако человек испокон веков убивает и продолжает убивать, чтобы выжить, сохранить свою жизнь. Не убить другого, когда твоей жизни грозит смертельная опасность с его стороны, — значит все равно нарушить заповедь. Потому что тогда убьют тебя и ты, только ты будешь виновен в своей смерти мог спастись и не стал этого делать.
В данном случае он подвергает смертельной опасности не только себя, но и самого близкого человека, Андрея Воронова. Из двух зол выбирают меньшее.
Савелий вытащил из ножен часового нож и, на цыпочках подскочив к будке КИП, быстро распахнул дверь. Второй часовой сидел на стуле и прихлебывал чай из стакана. Увидев Савелия, одетого в черный комбинезон, он мгновенно вскинул автомат, лежащий перед ним на столе, но снять с предохранителя не успел: нож вонзился ему в шею и он без звука ткнулся носом в стакан и опрокинул его.
Савелий подошел, взял у него автомат, снял пояс, на котором висели запасные рожки, фляжка с водой и штык-кинжал. Прихватил пачку сигарет и зажигалку со стола и вышел. У часового, лежащего на земле, взял то же, что и у первого. Потом оттащил его и прислонил спиной к КПП.
Вынув из кармана универсальный ключ-карту, вставил в электронный замок на воротах и услышал звуки электронной музыки. Он подбежал к будке и нажал небольшую красную кнопку на щитке. Ворота нехотя раздвинулись, и Савелий просигналил фонариком в сторону навеса с машинами. Ему в ответ капитан мигнул подфарниками.
На малых оборотах машина двинулась к воротам и вскоре проскочила их, остановившись в десятке метров.
Савелий достал пластиковую карту и вновь нажал на кнопку: ворота вернулись на место, а он вытащил из пачки сигарету, прикурил ее и вставил в рот часовому, прислоненному к будке КПП. Затем подошел к столбу с телекамерой и взмахнул правой рукой: метко брошенный свинцовый грузик сбил мертвую мышь, и Савелий устремился к грузовику, срывая с себя на ходу ненужный уже комбинезон.
Встревоженный дежурный оператор, тщетно пытавшийся отпугнуть «усевшуюся» перед объективом телекамеры летучую мышь, облегченно выдохнул:
— Наконец-то улетела, сучка! — он посмотрел на часы. — Помехи на экране — шесть минут! Норма! — он пододвинул к себе журнал и отметил в нем время начала и конца этих помех, потом вновь взглянул на экран и увидел сидящего у будки часового. — Ну, Двадцать пятый! Ты посмотри на него: всех уговаривает не курить, а сам втихомолку смолит. Я тебе покажу, как курить на посту! — усмехнулся он и снова сделал пометку в журнале.
