Виктор Доценко - Остров Бешеного
— Ты так уверена, что сэнсэй возьмет тебя?
— Безусловно! А разве вы сомневаетесь? — с вызовом спросила она.
— Какие могут тут быть сомнения, — отозвался он. — Однако брать спортивный костюм не нужно: там ты получишь все, что необходимо для занятий…
Ее вера настолько заразила Майкла, что он обошелся без предварительного звонка японскому наставнику, а просто привел Розочку к нему и представил как свою знакомую, которая будет готовиться по специальной индивидуальной программе и хочет учиться именно у сэнсэя. Ни слова не говоря, японец очень долго и внимательно разглядывал ее с головы до ног. А потом произошел довольно забавный случай. Сэнсэй, как обычно он это делал с молодыми ребятами, хотел пощупать ее бицепсы и проверить ее реакцию, а потому специально поднял руку намного резче обычного. Видимо, у Розочки сработал инстинкт самозащиты, и она машинально отбила руку сэнсэя.
— Ой, извините, я случайно! — смутилась она. Учитель с интересом посмотрел на Розочку, потом улыбнулся и сказал, обращаясь к Майклу:
— Я буду с ней работать, господин генерал! Прошло какое-то время, и Розочка начала ощущать в себе какие-то странные изменения: потянуло на солененькие огурчики, которые она с детства особо не жаловала, задерживались «критические дни», появились некая тяжесть в животе, раздражительность и капризность, каковыми она никогда не отличалась. Но она считала, что это ее организм так перестраивается и реагирует на занятия восточными единоборствами. Не имея в женских делах никакого опыта и уверенная, что ее тетя вряд ли ей в этом поможет, Розочка решила посоветоваться с Учителем. К этому моменту они настолько душевно сблизились, что она действительно относилась к нему, как к отцу.
Сэнсэй происходил из одного из древнейших родов Японии — Токугава. Члены этого рода именовались сегуны, то есть великие полководцы. И фактически правили Японией до тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года.
Но закат рода начался двумя годами раньше, когда один из предков сэнсэя, побежденный войсками собственных вассалов, умер своей смертью, что было немыслимым позором для потерпевшего поражение самурая — ему следовало немедленно покончить с собой. Но за него харакири совершил прадед сэнсэя по мужской линии, двоюродный брат отступника от самурайского кодекса чести, и этим поступком отчасти смыл пятно позора с имени семьи.
В тысяча девятьсот двенадцатом году покончил с собой прославленный японский полководец Марэскэ Ноги. Своей смертью он искупал ошибки, совершенные им во время русско-японской войны. Дед сэнсэя, бывший одним из ближайших соратников знаменитого военачальника, покончил с собой немедленно по получении известия о смерти своего командира и друга.
Отец сэнсэя во время Второй мировой войны защищал от американцев остров Сайпан. Японцы бились там с превосходящими силами противника до последнего, а когда поняли, что дальнейшее сопротивление невозможно, все покончили с собой, чтобы избежать позора.
Мать и сестры будущего сэнсэя погибли в Хиросиме во время американской атомной бомбардировки в тысяча девятьсот сорок пятом году. А мальчик, которого звали Токугава Кадзу, уцелел только потому, что находился в глухой горной деревне вместе со школой восточных единоборств, куда его, согласно древней самурайской традиции, отдали еще в детском возрасте.
По самурайскому кодексу чести оскорбленный самурай должен совершить харакири перед окнами дома своего обидчика.
Токугава Кадзу более десяти лет копил деньги на поездку в Америку. И умудрился провезти с собой древний ритуальный меч — катану. Он намеревался совершить харакири перед оградой Белого дома в Вашингтоне. Но попытка не удалась — в самый ответственный момент его схватили агенты секретной службы, которые, допросив его, сочли психически ненормальным и передали в руки ФБР, где он и встретился с Майклом. , Кадзу страшно переживал свою неудачу и на все вопросы отвечал односложно. Но упорному Майклу удалось растопить лед, рассказав о своем русском происхождении. Майкл интуитивно понял, что Кадзу терпеть не может американцев, лишивших его семьи.
Нельзя сказать, что они подружились, но Кадзу поделился с Майклом своим горем, а Джеймс, как ни удивительно, сумел убедить упрямого японца в том, что, если бы даже он добился своего и с честью ушел бы из жизни перед резиденцией Президента США, на американцев это не произвело бы никакого впечатления, иными словами, обидчик бы вовсе не осознал того унижения, которому его подвергли по японским представлениям.
Поскольку Токугава Кадзу не имел никаких средств к существованию, Майкл предложил ему попробовать себя в качестве внештатного инструктора по восточным единоборствам. Кадзу после недолгих раздумий согласился.
По непонятной человеку европейской культуры самурайской логике он увидел в своих занятиях с американцами своеобразную форму отмщения и учил их на совесть, полагая, что таким образом заражает их истинным самурайским духом и превращает в первоклассных бойцов, которые в ходе дальнейшей своей деятельности будут традиционными японскими методами крушить самих американцев и им подобных…
Когда Розочка поняла, что забеременела, она забеспокоилась, что занятия с сэнсэем придется прекратить. Но ее опасения по поводу возможных перерывов в занятиях оказались напрасными: сэнсэй, учитывая ее новое физическое состояние, стал заниматься с будущей молодой матерью не только по индивидуальному расписанию, но и с индивидуальными нагрузками. Розочка была очень способной ученицей — за неделю до родов она вполне уверенно садилась на прямой шпагат, то есть не разворачивая корпус вбок.
Роды прошли настолько спокойно и почти безболезненно, что через несколько минут после того, как Розочка прижала к своей груди пухленького малыша, она заявила:
— А я еще хочу родить!.. — и упрямо твердила: — Доктор, миленькая, пусть мне положат малыша на грудь! Пусть он пососет моего молочка!
— Деточка, у тебя же еще нет молочка, — возражала докторша, продолжая обрабатывать ее разрывчики: мальчик родился очень крупным и оставил «следы».
— Ничего, мой Савушка молочко найдет всегда! Пожалуйста, доктор!
— Хорошо, девочки, положите малыша ей на грудь, — сдалась докторша и тут же удивленно воскликнула: — Вы посмотрите, девочки, а ведь действительно сосет! Впервые такое вижу!
— А я впервые сталкиваюсь с тем, чтобы мамаша таких маленьких размеров родила такого богатыря! — покачала головой опытная акушерка. — Грешным делом подумала, не переносила ли она малыша?
— Нет, уважаемая Мэри, по нашей Розочке можно часы проверять, — улыбнулась доктор. — День в день!..
— А когда мы с ним дома будем? — спросила Розочка.
— Если так и дальше все пойдет, то, думаю, через недельку дома будешь, — уверенно ответила докторша.
Она угадала точно: ровно через семь дней Розочка была дома, а еще через три дня, найдя с помощью Майкла дородную негритянку в качестве нянечки для маленького Савушки, вновь стала посещать занятия своего сэнсэя…
Нянечка маленького Савушки, Полли Холидей, была из очень многодетной семьи, глава которой, будучи опытным строителем, вполне достойно обеспечивал своих детей. Но однажды, спасая своего напарника, ее отец упал со строительных лесов, и его профессиональной страховки с трудом хватило, чтобы оплатить больничные расходы. Приговор медиков подрубил под корень финансовое благополучие семьи Холидей: кормильцу предстояло пожизненное пребывание в инвалидной коляске.
Из одиннадцати детей семьи Холидей Полли была самой старшей дочерью и, с детства занимаясь живописью, подавала большие надежды. Во всяком случае, учитель рисования выделял ее из всего класса и говорил о большом будущем и даже помог поступить в школу изобразительных искусств, чтобы осуществить свою мечту. Трагическое падение отца застало ее на полпути к получению диплома, но с учебой пришлось расстаться: не было средств оплачивать дальнейшее обучение. Все мечты Полли рухнули, а все ее братишки и сестренки оказались под угрозой голода и потери жилища. К этому времени Полли исполнилось шестнадцать лет. И она пошла работать, чтобы помочь матери вырастить детей. Бралась за любую работу, выбирая ту, где больше платили…
Шли годы. Полли вышла замуж, но муж оказался алкоголиком, и они расстались. Потом второе замужество и снова неудачное: второй муж был заядлым наркоманом, который скрыл свой порок на время ухаживания за Полли. Если с первым мужем они расстались легко, то со вторым ей пришлось промучиться несколько лет, пока тот не освободил ее от своей персоны, скончавшись от передозировки.
С тех пор Полли отчаялась создать собственную семью, а когда все ее попытки усыновить какого-нибудь сироту потерпели неудачу, она все свое время и заботы посвятила воспитанию чужих детей. Братья и сестры к этому времени при активной финансовой поддержке Полли выросли, выучились и вполне сносно устроились в жизни. Многие из них обзавелись собственными семьями и соответственно детьми. Ее материнский инстинкт был столь силен, что чужие дети, с которыми ей приходилось проводить времени больше, чем проводили с ними их собственные родители, постепенно в буквальном смысле влюблялись в нее и начинали называть ее мама Полли.
