Александр Бушков - Четвертый тост
– Курловский с Сережей аккуратненько пошли следом, – сообщил Краб. – Вокруг вроде бы не было постороннего шевеления.
– А им и нет нужды дышать в затылок, – поразмыслив, заключил майор. – Они окрестности знают лучше нас. Проще засесть на ключевых точках в отдалении, там, где заведомо мимо не пройдешь.
– До сих пор ведь не мешали?
– Да не мешали вроде… Зачем ему рюкзачок, интересно?
– Этому Ястребу?
– Ага. Заметил?
– Что же тут незаметного? – пожал плечами Краб. – Хороший рюкзачок, с пропиткой, определенно пустой. Мало ли… Вряд ли он только на оперов работает, здесь еще и что-то другое подмешивается: Восток, как неоднократно поминалось, – дело тонкое…
– Майор! – тихо позвали сзади, из дома.
– Ну ладно, зри тут в оба… – кивнул майор и направился в «штаб», пройдя для этого через большую комнату, где подремывали все, свободные от конкретных поручений, один Костя, дневальный, сидел у окна в настороженной позе.
– Что?
– Была передача, Влад, – сказал Слава, поднимаясь с корточек от одного из своих секретных ящиков, подмигивавшего тремя разноцветными огоньками, временами загадочно потрескивавшего и попискивавшего. – Портативная рация без скрэмблера, совсем близко, не далее километра.
– И?
– Ответила примерно такая же, но находившаяся чуть подальше – километра полтора-два. Мункар – он ближе – вызывал Накира – тот, соответственно, дальше. Установили связь, потом Мункар сказал, что свои дела сделал. Попрощался и попросил не запороть своей части дела.
– Именно в такой последовательности, а не наоборот?
Вот то-то, что – ага. Так и сказал: «Прощай, Накир». И только потом попросил не запороть… Интересная передачка, а? Чего-то в ней как бы…
– Пока только явствует, что на обычную перекличку патрулей не похоже…
– А я ничего другого и не утверждаю…
– Ладно, слушай дальше, – распорядился майор.
Поднес левую руку к глазам – через час с небольшим начнется рассвет. Час волка, классическая пора для разных темных дел, – когда слипаются глаза у часовых, когда сон у спящих особенно крепок. Краб рассказывал, что в море это время именуется собачьей вахтой, тогда-то чаще всего вахтенным и мерещится всякая чертовня…
Выйдя в зал, он тихонько приказал:
– Костя, подними ребят. На всякий случай…
Он просто-напросто следовал старому правилу: когда совсем близко происходят непонятки, ухо следует держать востро. А только что перехваченная передача была классической непоняткой. Интересные позывные себе выбрала эта парочка, уж настолько-то майор в исламе разбирался. Мункар и Накир – два ангела, которые разбираются со свежепохороненными мертвецами. Праведников оставляют в покое до полного и всеобщего воскрешения, а грешников лупят, сколько захочет Аллах… Вообще-то для мусульманина выбирать себе такие прозвища – поступок малость святотатственный…
Лежащие один за другим вскидывались, привычно переходя из зыбкого полусна в состояние чуткого бодрствования, прежде всего проверяя наличие оружия под рукой.
– Время сколько?
– Время пока что ночь. Ну, не совсем уже…
– Охо-оо… – длинно зевнул Доктор Айболит. – Как выражался классик: ди пхи юй чхоу – земля рождена в час Быка…
– Вот ведь стервец! Как это у него получается – спросонья, глаза не продрав, изречь что-нибудь этакое…
– Интеллигент!
– Попрошу не выражаться в приличном обществе! – обиделся Доктор Айболит.
– Оне хочут свою образованность показать и всегда говорят о непонятном…
– Разговорчики, – тихонько пресек майор. – Ребята, бдим на всякий случай. Ясно?
– Чего уж яснее… Снаружи послышалось:
– Четыре!
– Восемь!
«Что-то рановато, – отметил майор. – Ни за что не успели бы они дойти до места, встретиться и назад вернуться, а ведь голос определенно Ястреба. Никто ему пароля не давал – ну, да человек с опытом моментально догадается, что была дана «четверка», присутствуя при одном-единственном обмене цифрами вслух…»
Вошел Ястреб – несуетливый, с плавными, экономными движениями, рюкзак он нес уже не за спиной, а на плече – и рюкзак, чем-то определенно наполненный, ощутимо оттягивал плечо.
Майор посмотрел через его плечо – нет ни оперов, ни отправленной в качестве подстраховки двойки…
– Где они? – вырвалось у него.
– Ты про кого, командир? – спокойно уточнил Ястреб. – Если про тех твоих суперменов, что крались за мной до горушки – то они так там и сидят. Ждут, когда вернусь. А я, понимаешь ли, вернулся другой дорогой, про которую они и понятия не имеют. А если и имеют, то не подумали, что я по ней пойду…
– А…
– Опера? – догадался Ястреб. – И опера здесь… в какой-то степени. Командир, пойдем туда, где свету больше, а то не видно здесь ничего…
Он преспокойно, прямо-таки по-хозяйски прошел мимо оторопевшего майора в комнатку с фонарем на полу. Дернул плечом, уронив с него рюкзак, поймал на лету, рванул шнурок. Взял рюкзак за нижние углы и рывком перевернул у самого фонаря.
Два круглых предмета, глухо стукнув, раскатились в стороны. Один оказался в темноте, а второй попал в тусклый круг бледно-желтого света. Справа от майора раздалось яростное оханье и негромкий щелк передернутого пистолетного затвора – это Слава среагировал гораздо быстрее.
Впрочем, мигом спустя и у майора в руке оказалась рубчатая рукоять «Вектора». Он выхватил пистолет прямо-таки на инстинкте, без участия рассудка, – не мог отвести глаз от головы Самеда, все еще чуточку подтекавшей темным. Она лежала на щеке, лицом к майору, и лицо казалось совершенно спокойным, только глаза закатились так, как у живых, пожалуй что, и не бывает…
Майору не часто случалось оторопевать, но сейчас как раз приключился тот самый случай. Он в жизни видывал кое-что и почище, но это было совсем другое дело. Сейчас Ястреб стоял перед ним со столь невозмутимым и невинным видом, словно принес арбузы с поля, а это неправильно – ему полагалось вести себя совершенно иначе… Все было неправильно: сама эта сцена, спокойное лицо бывшего лейтенанта, щелканье затворов за его спиной – это спохватившийся спецназ отреагировал на происходящее самым простым и эффективным способом, стеклянный взгляд Самеда в тусклом круге света, тонувшая в темноте голова Токарева…
– Не стрелять, – деревянным голосом приказал майор посреди ватной, напряженной тишины. – Эт-то что? Кто?
– Туго соображаешь, командир, – бесстрастно ответил Ястреб. – Я, разумеется. Кому же еще? Не мог я эту операцию доверить другому, мне самому хотелось… Я не знаю в точности, что именно тебе сорвал, но чутье подсказывает, что сорвал нечто чертовски важное. Точно, командир? Ну, не разочаровывай меня, скажи уж… Хотя бы в общих чертах.
– Ты хоть понимаешь, что я с тобой сделаю…
Майор и не помнил, когда, пусть ненадолго, терял уверенность в себе. Этот гад стоял перед ним без малейшего страха, цедил слова преспокойнейше – и это тоже было неправильно…
– Ну да? – Ястреб ощерился в кривой улыбочке. – Забавный ты мужик, командир, честное слово. И что же ты мне сделаешь? Бомбы вы мне на дом уже сбросили. Жену с детьми уже убили, брата уже убили, ни с того ни с сего, ни за что ни про что… Что ты мне теперь сделать можешь, дурная твоя голова, после всего этого? Только втолковать, что не ты бомбы бросал, но я это и сам знаю, к чему стараться? Сожаление выразишь из-за трагической ошибки? Ну что ты мне, собака, теперь сделать можешь?
Он отступил на шаг в тень, обе руки взметнулись с неожиданной быстротой…
– Не стрелять!!!
Майор еще кричал, когда чья-то тень метнулась сзади, на спину Ястребу. Что-то вырвала у него – и, сорвав с окна занавеску, что есть мочи запустила подальше. Ястреб еще заваливался, падал, когда за окном оглушительно грохнуло, взрывная волна влепилась в стену, сотрясая добротную кладку, ворвалась в оконный проем, но все уже, опомнившись, выйдя из оцепенения, успели распластаться на полу, тугой порыв воздуха прошел над головами…
Тень, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении Доктором Айболитом, поднялась с пола первой. Доктор принялся осматривать лежащего. Вставший на ноги вторым майор, не теряя времени, распорядился:
– Костя, отзывай ребят с высотки. Еще напорются… Юрков, сигнал на «срыв рандеву»!
Юрков бросился наружу, на ходу доставая ракетницу. Майор высунулся в оконный проем: надо сказать, повезло, граната, вне сомнения, была противотанковой, но кумулятивный луч ударил в другую сторону, от здания, иначе могло и стенку проломить к чертям собачьим, ушибить кого-нибудь кирпичами или попортить аппаратуру…
Одна за другой взлетели ракеты – красная, зеленая, красная. Неизвестный, вышедший на встречу с операми, просто обязан был их заметить из предгорий и понять, что встреча сорвалась по не зависящим ни от него, ни от них обстоятельствам, а следовательно переносится…
