Сергей Соболев - Зашифрованная жизнь
– Зачем?
– В сообщении говорится о каких-то деньгах!
– Но я ведь уже получила перевод. Два перевода! Я вам об это уже говорила ранее…
– Посмотри еще раз!
Анна вошла на сайт электронного банкинга «Райффайзенбанка».
– Послушайте, Вадим… Вы не могли бы… присесть пока на диван!
– Это еще зачем?
– Банковские реквизиты и состояние счета… это даже более интимный вопрос, чем нагота.
– Ну что ж, разумный подход.
Мужчина переместился на диван. Женские пальчики запорхали на клавиатуре. Анна ввела свой ID и затем – ПИН-код. Открылась ее личная страничка. Она посмотрела на верхнюю графу «выписки»… Ее брови поползли вверх.
Вот так номер!… На ее счет – со счета какого-то совершенно неизвестного ей кипрского банка – переведено… сто двадцать пять тысяч американских долларов! Причем банковская проводка была осуществлена в девять утра по Гринвичу. То есть в полдень по московскому времени! Еще и часа не прошло…
– Ну что? – отреагировал на перемену в ее облике мужчина. – Я так понимаю, капнули какие-то баблосы?
– Э-э-э… кхм! Да, пришел банковский перевод. Странно. Я как-то не ожидала такого вот поворота…
– А ты будь теперь готова к любым неожиданностям!
– Я должна назвать сумму?
– Нет. Это ваши с Иваном деньги.
– А ваш интерес, Вадим, он в чем тогда заключается?
– В том, чтобы получить свою долю! Но расшифровывать сказанное, извини, пока не стану.
Анна зашла на страничку интернет-банкинга «Сведбанка». Оп-па… И на этот счет тоже переведены деньги! И сумма банковской проводки точно такая же – $125 000.
Итого, некто перевел примерно час назад на два ее банковских счета суммарно четверть миллиона долларов США!.. Проверка простым «алгоритмом» только что пришедшего на мобильный и на почту послания ничего не дала… Никакого зашифрованного слова в этом отправленном Иваном – или от имени Козака – сообщении не содержится. Странно.
– Все нормально? – не поднимаясь с дивана, спросил Вадим. – На тебе лица нет!
– Не пришла еще в себя. Не знаю, что и думать!
– Все путем, Анна! Иван очень серьезно поднялся. Поверь мне на слово: в скором времени вся твоя жизнь решительно поменяется!
– Я это уже поняла.
– Ну а раз поняла… Собирай тогда вещи!
– Так мы куда-то едем? И я скоро увижу Ивана?
– Едем, но не сейчас. Просто сумка с вещами должна быть у тебя под рукой. А выедем мы либо вечером, либо завтра днем…
В половине второго пополудни Митрохин позвонил по линии закрытой связи в приемную первого заместителя начальника ГРУ.
– Митрохин, Третье управление! Срочно соедините меня с товарищем генералом!
– Товарищ генерал сейчас в пути, – сказал помощник. – Он в машине. Насколько срочное дело?
– Неотложное!
– Минутку… Говорите, товарищ полковник!
– Товарищ генерал, это опять Митрохин. Извините за беспокойство, но дело срочное!
– Слушаю, Павел Николаевич!
– Есть новости по делу нашего товарища и его жены. Вы велели докладывать сразу, как только появится что-то новое…
– Докладывайте!
– Есть новость от Званцева, а также поступили новости из нашего техотдела. Начну со второго. На сотовый телефон Анны Козаковой около получаса назад поступило сообщение… Якобы – от Козака. Но «условная метка» отсутствует. Так что есть предположение, что кто-то воспользовался сотовым телефоном Козака.
– Вот как?..
– В тексте сообщения, которое я вам перешлю, содержится требование…
– Какое требование?
– Чтобы Анна вместе с неким Вадимом, о котором я вам докладывал, выехали к нему!
– Пока не очень понятно. Куда именно они должны выехать?
– В сообщении не сказано.
– Что еще?
– Также получено письмо, в это же время – на мэйл Козаковой, аналогичного содержания. Мы оперативно проверили состояние банковских счетов Козаковой! На ее счета в двух банках примерно полтора часа назад были переведены – суммарно – двести пятьдесят тысяч американских долларов.
– Сколько?!
– Четверть миллиона долларов США, товарищ генерал!
– Гм… Это уже серьезно. Внимательно следите за маневрами вокруг Козаковой!
– Наши сотрудники поставили ее квартиру на прослушку. Анализ разговоров Вадима и Анны говорит о том, что они готовятся отъехать куда-то из Белгорода. Либо вечером, либо завтра после полудня.
– Куда именно?
– Пока есть только предположение… на Украину!
Глава 23
Последние часов семь или восемь Козак находился взаперти. Стрелки его часов «Сейко» с треснувшим циферблатом показывали одно и то же время – 10.42. Вряд ли часы подлежат ремонту. Придется их выбросить – или оставить на память о пребывании в Песочнице.
Он находился в полном сознании. Немного разве что побаливали голова и ушибленные при падении ребра. Во рту неприятный металлический привкус. Но в целом он чувствовал себя нормально. Вернее, терпимо, если говорить о физическом состоянии (а не о моральном). Он жив и даже не ранен – в отличие от десятков или сотен людей, ставших жертвами масштабной террористической атаки. Ужасной атаки, имевшей место несколько часов назад в городе Баакуба, провинция Дияла, Ирак.
С другой стороны, поводов для радости тоже нет никаких.
Иван всего на несколько секунд потерял сознание (если не считать момента первого взрыва, когда его швырнуло на землю). Люди в халатах и в респираторных масках, пустив ему в лицо струю какого-то парализующего газа, втащили свою жертву в карету «Скорой» с эмблемой «Красного Полумесяца». И прежде чем Козак успел прийти в себя и обрести способность сопротивляться, его уложили на пол фургона, быстро скрутили руки назад и надели «скобку» на большие пальцы рук, затем связали ноги и нахлобучили непроницаемый мешок…
Да, он довольно быстро пришел в себя. Но что толку?
Иван изначально понял, что его похитили какие-то люди. Что его куда-то везут. Но что он мог сделать со связанными руками и ногами? Ему оставалось лишь одно: ждать дальнейшего развития ситуации и надеяться, что и на этот раз удастся как-то выйти сухим из воды.
Поездка в карете «Скорой» оказалась недолгой. Они пробыли в пути максимум минут десять. Потом машина стала притормаживать…
Когда карета остановилась, чьи-то крепкие руки вытащили Козака из транспорта. Он и глазом не успел моргнуть, как очутился в тесном и сыром каменном мешке, в котором ему, учитывая его не так чтобы хрупкую фактуру, приходится сидеть скрючившись, подобрав коленки под живот, подобно эмбриону в утробе матери.
Время тянется с черепашьей скоростью. Все члены затекли… нет сил.
Откуда-то долетали приглушенные голоса. Они становились то тише, то громче. Говорят вроде по-арабски. О чем-то спорят, решают какие-то вопросы. В числе прочего, по всей видимости, решается и участь захваченного сотрудника фирмы AGSM.
To be or not to be… Быть или не быть… Жить или умереть… Именно такого рода вопросы и стоят сейчас на повестке дня. И для этих незнакомых людей, о принадлежности и целях которых он может лишь гадать. И для него самого.
Послышались чьи-то шаги, зазвучали громче голоса. Что-то брякнуло, похоже, открыли запор на двери этой клетушки. Прозвучала команда на арабском. Опять что-то такое сердитое говорят. Прошло несколько секунд, прежде чем чьи-то цепкие руки впились в предплечья Ивана. Извлекли из каменной норы, поставили на ноги, придерживая под локти с двух сторон, повели куда-то, продолжая переговариваться на местном диалекте арабского. Втащили в какое-то помещение, силком принудили встать на колени. Затем кто-то стащил с Козака непроницаемый мешок…
В помещении царил полумрак. Оно, это помещение, площадью около двадцати квадратов, смахивает на подвал. Серые стены, цементный пол, окна отсутствуют… Тяжелый, спертый воздух; на табуретке у входа коптит керосиновая лампа. Еще одна «керосинка» стоит в противоположном углу, прямо на полу. На стенах тени – в помещении трое в масках, в грязной истрепанной амуниции. На головах, поверх шлем-масок, повязаны, ниспадая на лопатки, замусоленные клетчатые «арафатки». На стене, аккурат напротив Козака, прикреплен – прихвачен по уголкам скотчем – черный флаг с нанесенными белой краской арабскими письменами.
Похоже, он попал в руки какой-то исламистской радикальной организации. Радикальней некуда – будущие шахиды-смертники во славу Всевышнего… Ну, или те, кто себя за таковых выдает.
Услышав чей-то стон, Иван повернул голову на звук. В дальнем от него углу подвала на полу, скрючившись, лежит какой-то мужчина… На нем форма полицейского, амуниция грязная, оборванная; сам он в копоти и крови. Но в том, что этот мужик полицейский, можно не сомневаться.
Он тоже в наручниках. Похоже, ранен в ногу. На правой брючине повыше колена расплылось бурое пятно.
Один из боевиков снимал этого хаджиса на камеру. Другой подошел вплотную к раненому, стал что-то говорить на местном наречии, энергично жестикулируя… Затем извлек из закрепленных на бедре ножен огромный тесак, Схватил хаджиса за волосы…
