Андрей Троицкий - Адская машина
Как ни торопились с погрузкой и разгрузкой окуня, управились только к вечеру. Улучив полчаса, Стерн съездил на стоянку, где оставил «Газель», чтобы сделать Трещалову еще укол, а затем вернулся на склад, проследить, чтобы в дальней морозильной камере склада брикеты с рыбой сложили аккуратно.
Уладив все дела, снова прибыл на стоянку, сел за руль и долго колесил по городским окраинам. Читал объявления и спрашивал жителей, не сдает ли кто комнату или дом. Вариантов подворачивалось немало. Но Стерн упрямо продолжал поиски, пока наконец не выбрал место, которое устраивало его во всех отношениях.
Расположенный за глухим забором, в глубине старого сада, кирпичный дом имел все городские удобства. Хозяйка — сухонькая очень шустрая старушка Аделаида Кузьминична Клюева, с бельмом на левом глазу и к тому же тугая на ухо — объяснила, что дом принадлежит сыну, который вместе с женой временно живет в Питере, стажируется в каком-то важном институте и вернется через полгода, не раньше.
Сама старушка в большом доме не жила, а занимала избушку в дальнем конце участка, у соседского забора.
— Ты командировочный? — прокричала она Стерну, когда договорились о цене за постой. — Или отдохнуть приехал?
— Командировочный, — крикнул в ответ Стерн. — По делам приехал.
— Это хорошо, — одобрила бабуля. — Значит, сурьезный человек.
— Нас двое, — ответил Стерн. — И оба серьезные. Второй в машине дрыхнет.
— Двое так двое. Местов всем хватит. Главное, в кровати не курите.
Новый жилец Клюевой сразу понравился: аккуратный, видный мужчина и, главное, не скупой. Не стал торговаться за каждую копейку, а сразу, без разговоров, дал цену, которую спросила хозяйка. Заплатил вперед за две недели.
Стерн распахнул ворота, загнал «Газель» на участок. Открыл грузовое отделение и долго тряс Трещалова, выводя его из глубокого обморочного забытья. Кое-как дотащив своего пленника до дома, спустил с него штаны и усадил в уборной на унитаз. Когда Трещалов облегчился, довел его до спальни, цепью и двумя парами браслетов приковал к спинке железной кровати.
На кухне Стерн приготовил Трещалову ужин. Разбил в большую чашку четыре яйца, перемешал их с молоком, накрошил в чашку хлеба. Желудок человека, сидящего на героине, часто не переносит твердой пищи, а тюря — в самый раз. Стерн вернулся в спальню.
Трещалов сидел на кровати, бездумно таращился в дальний угол комнаты, на комод, заставленный фотографиями незнакомых людей. Он старался понять или угадать, что произошло за последние дни и где он сейчас находится. Стерн сел рядом, стал кормить пленника с ложки. Трещалов не плевался и не бунтовал, как еще пару дней назад. Молча глотал, что дают, свободной рукой вытирал губы.
Когда ужин подошел к концу, Стерн вытащил из кармана трубку мобильного телефона, набрал номер отделения милиции подмосковной Малаховки.
— Я только что заходил в один частный дом. — Стерн назвал дежурному по отделению адрес покойного Василича. — Постучал в калитку. Не отвечают. Тогда прошел на участок. Там никого. Ну, захожу я в дом. Кричу: «Ватутин, где ты есть?» Без ответа.
— Не понял, — перебил дежурный. — Что вы хотите сообщить?
— Минуточку, послушайте. Тогда я прошел с веранды в комнату. Люк погреба открыт. Заглядываю в него. Под лестницей на бетонном полу лежит хозяин. Мертвый. Труп уже разлагается...
— Назовитесь, кто вы.
— Лежит он под лестницей, — якобы не услышал вопроса Стерн. — По всему видно, уже давно...
— Понял вас, — прокричал в трубку дежурный. — Назовите себя.
— Я просто знакомый.
— Чей знакомый? Назовитесь.
— Не буду, — заупрямился Стерн. — Потом вы меня по допросам затаскаете. А человек, может, по пьяному делу вниз свалился... А мне отвечай, да? Нет, не буду называться.
— Подожди. Не клади трубку!..
Стерн дал отбой. Скинув пиджак и ботинки, повалился на вторую кровать у противоположной от Трещалова стены, задрал ноги на спинку и уставился в потолок. Стерн думал о том, что его дело вступает в завершающую стадию. Развязка близка. Груз получен. От Чебоксар до Перми около семисот километров по прямой, на исправном грузовике можно без особой спешки добраться туда за двенадцать часов.
Велик соблазн все закончить за пару суток. Можно хоть завтра найти грузовик. Деньжат, правда, маловато, но ведь можно грузовик угнать... Затем выехать за город, снять частный дом. Разморозить рыбные брикеты, освободив взрывчатку от этой тухлятины. Установить детонаторы, собрать единую электрическую цепь. Вот, собственно, и все.
Остается выехать на место, остановить грузовик на середине плотины ГЭС, якобы двигатель сломался... Вытащить ключи из замка зажигания и дать деру. Когда машину рванет, Стерна искать уже никто не будет. Люди будут действовать по принципу «спасайся кто может».
Просто руки чешутся обстряпать дельце как можно быстрее. Но торопиться не стоит. Осечек и проколов быть не должно...
— Где я? — еле слышно спросил Трещалов...
— Ты у меня в гостях. Еще вопросы будут?
— Зачем тебе пятьдесят тысяч долларов?
— Попробуй догадаться с трех раз.
— А почему именно пятьдесят тысяч? Не сто, не миллион?
— Потому что я не жадный. И еще я мало пью, не сижу на игле, а любовницы не доят меня как корову. Поэтому мне хватит и этой малости.
— Я стою дороже, — вздохнул Трещалов. — Значительно дороже. А тут какие-то пятьдесят тысяч. Да и вообще, не того человека ты похитил. Не того.
— Думаю, что и ты будешь мне полезен, — заметил Стерн.
— Крышу моим бензоколонкам и лично мне обеспечивает одна московская бригада, — продолжил Трещалов. — Тебе не ментов надо бояться, а этих парней. Они тебя из-под земли достанут! И порубят на винегрет. Не боишься?
— Я свое отбоялся, — ухмыльнулся Стерн. — А тебя, смотрю, уже ломает?
Стерн встал, достал из кармана пиджака пластинку «валиума», вылущил из нее пять таблеток, ссыпал их в ладонь Трещалова.
— Выпей. Снимает мышечное напряжение, расслабляет. А утром я тебя укольчик сделаю, тогда и побалдеешь.
Глава четвертая
Варшава, район Охота. 9 августа
Время медленно перевалило за полночь, но в квартире на третьем этаже ничего не происходило. Свет горел в окнах гостиной и на кухне, время от времени на занавески ложились человеческие тени. Дождь разошелся не на шутку, крупные капли барабанили по крыше «шевроле», потоки воды стекали по стеклам, искажая облик окружающего мира.
Улица опустела и теперь с высокого места Колчина просматривалась из конца в конец. На водительском сиденье протяжно вздыхал Густав Маховский, он уже натянул поверх вязаной кофты медицинский халат, повесил на грудь фонендоскоп. Вынужденное безделье тяготило его.
Колчин без малого три часа, отрываясь на короткие перекуры, наблюдал через миниатюрный бинокль за подъездом и окнами квартиры. Каждые четверть часа Буряк выходил на связь и спрашивал об успехах. Но хвастаться было нечем. В половине первого ночи терпение Колчина лопнуло, как надувной шарик.
— Черт, что-то идет не так! — сказал он. — Возможно, ваш хваленый препарат не подействовал на Людовича.
— Подействовал, — уверенно ответил Маховский. — Должен подействовать.
Колчин хотел съязвить, но тут дверь подъезда открылась. Он припал к окулярам бинокля и поморщился, как от кислого. На улицу вышел мужчина средних лет в длинном светлом плаще, а следом за ним — молодая дамочка в короткой черной куртке и серебристых брюках. Мужчина раскрыл темный купол зонта, женщина повисла у него на руке, и серебристые брючки уплыли в темноту. Колчин опустил бинокль.
— Вы не боитесь, что нас расколют с первого взгляда? — спросил он Маховского. — Охранники поймут, что врачи из нас, мягко говоря, никакие. И вся эта маскировка, белые халаты и трубочка на груди, не спасет нас от провала.
— Послушайте, Людовича охраняют какие-то чеченцы. — Маховский снял очки и принялся протирать стекла полой халата. — Эти дети Кавказа живут в Варшаве на птичьих правах, приехали в Польшу или по гостевому приглашению, или по туристической визе. Здесь они по больницам не бегают, докторов на дом не вызывают. Кроме того, врачи «скорой» в любой стране мира в общем-то похожи.
Колчин хотел возразить, но тут из динамиков донеслось тихое постукивание. Значит, кто-то в квартире снял телефонную трубку и набирает номер. Маховский замер.
— Алло, это «скорая помощь»? — Мужчина говорил с заметным кавказским акцентом, с трудом подбирая польские слова. — У человека плохо с сердцем. Совсем плохо. Еле дышит. Приступ, да.
— Кристалл, отправить, — сказал Маховский.
Телефонная беседа оборвалась. Из динамиков донесся голос Буряка.
— Ты слышишь? — спросил Маховский. — Охранник вызывает «скорую».
— Слышу, — сказал Буряк. — Через пять минут выходите. Не волнуйтесь, работайте спокойно. Ни пуха!..
