Михаил Нестеров - Имя твое – номер
Давид Аве проследил за ним взглядом и покачал головой. Этого парня ему отрекомендовали как «морского котика», и он подготовку спецназовца отчасти и продемонстрировал. Но в остальном походил на крота. Он шел вдоль стены и ни разу не бросил взгляд на спецназовцев, рассредоточившихся в гостиной: на первых ступенях лестницы, ведущей на второй этаж, у центральной двери, у стен.
Вооружен и опасен? И да и нет. Капитан только покачал головой на смехотворные действия русского «котика». На ходу, не останавливаясь, Романов сорвал со стены старинный мушкет… и продолжил шествие. Лишь поравнявшись с прозрачной дверью, открыл ее и шагнул внутрь. Тишина в доме стояла такая, что был слышен щелчок закрывшегося замка.
– Все, он попался! – Лазар выскочил из своего убежища. – Окно в комнате закрыто наглухо. Его можно голыми руками взять.
– Еще кто-нибудь в доме есть?
– Никого.
– Мушкет заряжен? – спросил Аве, жестом отправляя первых двух спецназовцев на второй этаж.
– Дробью. Он переделан под патрон двенадцатого калибра. Дробинок в патроне четыреста штук.
Лазара уже никто не слушал. Спецназовцы на лестнице расступились, давая дорогу двум товарищам. Их прикрывал командир группы. Пятый спецназовец занял место у входной двери и докладывал по радио обстановку остальным подгруппам.
Бойцы были вооружены лицензионными копиями «калашей» финского производства, штурмовыми «галилами» натовского калибра и пистолетами «беретта». Экипированы легко: «полицейские» бронежилеты, высокие ботинки, черные вязаные шапочки-маски раскатаны на лоб.
Первая двойка приближалась к комнате, в которой укрылся противник, на расстоянии полутора метров, насколько позволяла ширина коридора. Они проявляли осторожность, чтобы не выдать своего присутствия вблизи штурмуемого объекта, до которого оставались считаные метры. Они двигались неслышно, ступая по мягкому паласу. Замыкающий капитан Аве держал в руках пистолет. Он выбрал это оружие, чтобы сделать выстрел в замок под углом, так, чтобы не поранить осколками стекла товарищей. В самом начале группа спецназа потеряла динамику и не смогла пойти с трех козырных карт: скорость, агрессия, внезапность. Отчасти виной тому стали будто замороженные действия противника на втором этаже. Единственный сюрприз с его стороны – это мушкет.
– Заходим в помещение и расходимся под прямым углом, – тихо отдал команду Аве. Это означало, что первый стрелок, проникший в комнату, ведет огонь по вооруженному противнику, второй поддерживает его огнем. Пока не было видно, в какой части комнаты находится преступник, успел ли занять место за опрокинутым столом, шкафом, прижаться к стене рядом с дверью.
Романов стоял в центре комнаты и, держа мушкет в свободно опущенной руке, ждал появления первого спецназовца.
Давид Аве к этому времени выбрал подходящий момент и угол для выстрела в замок. Он еще раз предупредил подчиненных:
– Берегите глаза! Чертова дверь может разлететься на части.
Он как в воду смотрел.
Но ничего не понял. Пуля даже не срикошетировала от двери, а скользнула вдоль нее.
Но он выдал себя звуком выстрела и выбрал иную тактику. Он отдал команду подчиненным в тот момент, когда снизу раздался крик хозяина дома:
– Стекла пуленепробиваемые!
Но первый и второй номера к этому времени стали прямо напротив двери и взяли оружие на изготовку. Они видели вооруженного старинным оружием противника и были готовы спустить курки современных автоматов одновременно.
– Не стрелять! – выкрикнул Аве.
Но Романов опередил его. Он вскинул ружье и наклонил голову, чтобы прицелиться. Он не собирался стрелять, но его угроза была для противника очевидной. Спецназовцы открыли огонь инстинктивно. И две короткие очереди вывели обоих из строя.
Пули не могли пробить бронированное стекло, но откалывали от него острые куски, которые летели навстречу стрелкам, наглядно демонстрируя закон о силе противодействия.
Романов видел их уже с окровавленными лицами. Мгновение – и лица скрыли их руки; сквозь пальцы потекли ручейки крови. Им не хватило одной автоматной очереди или очередной дурости, чтобы сломить сопротивление брони. Романов схватил стул и бросил его в дверь. Тотчас в ней, посеченной пулями, образовалось отверстие.
Не мешкая, точно зная, где находится третий стрелок, Романов высунул ствол мушкета в отверстие и спустил курок.
Раздался грохот. Чуть громче, чем из охотничьего ружья. Вслед за этим крик раненого капитана.
Романов бросил ненужное оружие, спокойно открыл замок и, пригнувшись, шагнул за порог.
Снизу раздалась вторая по счету автоматная очередь. Трое спецназовцев стреляли осторожно, чтобы не задеть своих. Романов схватил раненого за рукав куртки и втащил в комнату. Встречая вялое сопротивление, ударил его кулаком в висок, потом освободил от оружия. Напоследок вынул из его выкладки свето-шумовые гранаты и сам пошел в наступление. Вниз полетела одна граната, за ней другая. Двух спецназовцев задела одна автоматная очередь, третьему, заслонившему собой выход, Романов не оставил ни одного шанса выжить. Он свалил его короткой очередью в голову… и обернулся. Он увидел спину убегающего Лазара и освободил магазин от последних патронов.
4Дэвид Духовны без труда подсчитал: с этим беспокойным клиентом он встречается в третий раз. Не сказать, что он надоел, привнес в работу детектива что-то новое, скорее – забытое старое. Он чуть не встретил его строчкой из сказки: «Чего еще тебе надобно, старче?»
– У меня неприятности, – не стал скрывать Романов, опускаясь на стул.
– Не верю, – покачал головой Дэвид. – Неприятности случаются только у знаменитостей. И все равно я рад. Слава тебе господи, – поднял глаза к прокуренному потолку Дэвид. – Я так рад, что готов на все. Пусть тебя арестуют в моем офисе.
– Заткнись, и послушай меня. Кроме тебя, есть кто-нибудь в этом городе, кто хочет заработать?
– Заработать пулю? Кстати, ты не похож на убийцу.
– Это маскировка. Давай, Дэвид, помоги мне. Мне нужны крепкие и молчаливые парни. Их сила должна выпирать не из их штанов.
– Я понял. Ты говоришь о типе ресторанных вышибал.
– Мускулистых и молчаливых. Пятерых будет достаточно.
– Где я найду патологически агрессивных, жестоких личностей, с отрицательным обаянием мужчин?
– Теперь ты говоришь как педик. Я заплачу этим мужчинам за перелет туда и обратно по десять тысяч баксов. Ты получишь в два раза больше.
Дэвид сдался через пять минут.
– Что они должны делать?
– Не спускать с меня глаз.
– Отличная идея. Так я звоню шефу полиции?
– Они не должны спускать с меня глаз, как только я взойду на борт самолета, – объяснил Романов.
– Почему не раньше?
– Не хочу подвергать их риску. Я просчитываю один вариант. Если он сработает – я жив. Если нет – мы оба мертвы.
– Заметил, я играю по твоим правилам?
– У тебя нет другого выбора, Дэвид.
Глава 18
Сын отца
Карл Деталь разрывался надвое. Он клял себя за сделку с Курбатовым. Он был бы рад наплевать на условия, но понимал: это будет его последний в жизни плевок, поскольку версия о взрыве в салоне российского лайнера приобрела законченный вид. В самолете взорвалась по сути бинарная модель мины: реакция цезия на воду. Неважно, была вода святой или диверсант набрал ее из лужи, но принадлежность цезия была установлена. Равно как установлен факт хищения взрывоопасного вещества из лаборатории. То есть доступ к таким опасным веществам, как цезий или рубидий, фактически открыт для любого. В данном конкретном случае израильские политики гарантированно нарывались на грандиозный скандал. Именно сверху санкционировали сделку. А начальник «Решуда» не мог даже выговорить: «У меня один погибший и пятеро раненых».
Он находился на прямой связи со старшим оперативным офицером по имени Гай. Гай и четверо его подопечных вели Романова по всему аэропорту, только что не постояли в очереди к стойке паспортного контроля.
Дэвид Духовны. Израильский сыщик. Связь, о которой не знал никто. Романов уже оценил помощь Духовны, увидев в зале вылета пятерых накачанных парней в деловых костюмах. Проходя мимо них, стоящих особняком, тихо бросил:
– Ко мне не подходите. Все инструкции получите на борту самолета.
– Похоже на подготовку к угону и теракту, – обронил старший.
– Только похоже. – Романов снова был короток. – Ждите.
Из салона красоты, расположенного в беспошлинной зоне аэропорта, он вышел совсем другим человеком. Главным образом изменился его взгляд, возраст – он словно оставил в салоне, где ему подровняли волосы, сделали мелировку и чуть подкрасили брови, пару лет. Оперативники, не спускающие с него глаз из здания аэропорта, не замечали очевидного: Романов был одет по-другому. Но это был он. Он подтвердил это, послав в их сторону недвусмысленный жест: прицелился пальцем и вскинул руку, словно произвел выстрел.
