Сергей Соболев - Чужой
— Не понимаю… Как это связано с той кассетой, которую я привез тебе в четверг?
— Теперь эт то уже не имеет значения, — сказал Аристэ. — Так сложились обстоят тельства… я и сам всего не знаю.
— Что от меня требуется? И еще… как же мои близкие? Была ведь договоренность…
— Все договоренност ти ост таются в силе! — Аристэ скосил взгляд на зеркальную стену. — Твоя жена и твой сын завтра… та та, уже завтра!.. уезжают… Лет тят самолетом! Транзит том через Роттердам.
— Как? Куда?
— Сначала — в Ирландию, в Дублин!
— Но… А…
— Документ ты для них уже сделаны через одну московскую т турфирму! Когда закончим разговор, ты позвонишь жене! Скажешь, чтобы собиралась в эт ту поездку! Ты с ней говорил о том, о чем тебя просили? Чтобы она была гот това уехать в любой день!
— Да, я ей говорил.
— «Шенген» оформил на своих близких?
— Все сделано. Э э… все равно как то… резко! И неожиданно.
— Все важные событ тия в жизни человека происходят резко! И неожиданно! — назидательно произнес Пауль Аристэ. — Скоро ты ст танешь извест тной личностью! Твоя жизнь в корне поменят тся… к лучшему! Ты будешь жит ть в другой ст тране… в свободной стране, Евгений! Но сначала надо будет кое что сделат ть. Потому что за все, мой русский друг, в эт той проклятой жизни надо плат тить.
В смежной квартире, расположенной на том же пятнадцатом этаже монолитного здания на улице Свободы, за ходом их беседы внимательно следили два господина.
Высокий, худощавый мужчина лет сорока, одетый в неброский костюм, стоял посреди совершенно пустой, если не считать двух стульев, комнаты. Одна стена которой имела вставку из стекла специального состава — оно было прозрачным лишь в одну сторону.
Другой, возрастом чуть постарше и заметно поплотней фактурой, сидел на стуле, неспешно перебирая сильными пальцами четки из красноватых шлифованных янтариков…
«А ведь этот парень, этот Вольф, мог бы и не дожить до сегодняшнего утра, — подумал про себя Хаджи Кадзоков. — Нынешнее утро он мог бы встретить в собственной постели… но с перерезанным горлом. А заодно были бы наказаны и его близкие…»
Благодаря сведениям, полученным от Сайтиева старшего и собственным связям Кадзокова и его влиятельных партнеров, удалось буквально за день «пробить», кто такие эти московские «энэсовцы» Антизог, Паук, Топор. И кто является их «фюрером». Ну а установить адреса этих людей, зная их настоящие имена и фамилии — дело нескольких минут…
Да, этот «ручной» нацист мог бы быть уже мертв, либо в данную минуту его бы резали на куски, выпытывая сведения о его кураторах из органов, его связях, и прочая, прочая. О тех, кому можно было бы сделать «предъяву» (после того, конечно, как были бы получены исчерпывающие сведения о тех, кто курирует этих гаденышей, и о том, есть ли у них самих чем «ответить»). Но необходимость в экстренном потрошении «нациков» и наезде на их покровителей и партнеров отпали после того, как выяснилось, — все же узок, узок круг истинных профессионалов — что у Кадзокова и истинного хозяина этой «гориллы» есть общий знакомый, очень влиятельный, очень уважаемый в «узких кругах» человек…
Кадзоков дождался финальных реплик, и лишь после этого поднялся со стула.
На длинном, заостренном к подбородку лице второго мужчины застыла вежливая полуулыбка.
— So… Итак, мистер Хаджи?
— У нас общие интересы, Эдвард, — веско произнес Кадзоков. — У нас и друзья общие, не так ли?
— That» s right!
— Ну что ж, тогда соединим наши усилия. Перефразируя Никиту Хрущева… подбросим ежа в штаны «кремлевским»!
Ровно в десять утра водитель серого «лендкруизера» припарковался во дворе многоэтажки, расположенной в Северном Тушино, в пяти минутах от метро «Планерная». Тахир и еще несколько парней, которым и ранее доводилось бывать в этом гигантском людском муравейнике, приехали в Москву тремя транспортами, в понедельник поздним вечером. Сайтиев младший и Ваха поселились в городской квартире. Остальные заночевали в доме одного из земляков, в ближнем Подмосковье, рядом с Подольском. Поспали всего ничего: рано утром приехали дядя и двое его людей, а затем, едва успели позавтракать, поступила команда отправляться в названный им по телефону «адрес».
— Ваха, надо заменить табличку! — негромко, с ленцой произнес Тахир. — Ты что, собираешься и дальше здесь с воронежскими номерами раcсекать? На радость местным гаишникам?!
— Сделаю, Тахир… дай только время!
Мимо них, от расположенной по соседству монолитной башни, просквозил «ниссан патрол»…
Ваха, у которого взгляд остер, как у горного орла, сказал:
— Такая же, как у нашего Ильяса… Только цвет отличается!
Тахир — он сидел в кресле пассажира — опустил стекло, вдохнул столичный воздух…
Ноздри у него хищно раздувались; внешне он здорово сейчас смахивал на хищника, почуявшего добычу.
— А хорошо, — сказал он. — Чумовой город! Как раз для таких горячих удалых парней, как мы! — он обернулся к брату, который клевал носом, устроившись на заднем сидении. — Шамиль, проснись! Не проспи свое счастье! Пока ты дрыхнешь, кто то ест шашлык, который мог бы съесть ты! Тратит деньги, что могли бы быть в твоем лопатнике и имеет телку, которая могла быть твоей! Кстати, — он потер пальцем переносицу. — Помнишь, о чем я тебя просил?
— Я все помню, — буркнул младший, явно недовольный тем, что ему не дали времени кемарнуть. — Ты про э т у? Которая из Воронежа?
— Да, речь именно о ней! По моим сведениям она уехала в Москву! Пробей среди своих знакомых, где она сейчас, у кого остановилась! Среди ваших студентов поспрашивай. Сделай это для меня! Но учти… аккуратно… особо не пыли!..
— Сделаю, Тахир… — Шамиль зевнул в кулак. — Я уже кое кому прозвонил на эту тему. Надо…
Тахир жестом остановил его — зазвонил его собственный мобильный.
— Вы на месте? — спросил помощник Руслана Сайтиева.
— Да, мы стоим в «адресе».
— Тахир, с тобой хочет встретиться тот самый человек, о котором я тебе говорил. Пойдешь на встречу с ним один. Он сам тебя выбрал и он сам скажет тебе, что от тебя требуется… и да поможет тебе Всевышний.
Глава 2
Цифры на электронном табло Павелецкого вокзала показывают четверть седьмого утра. Среда, будни, середина рабочей недели. На привокзальной площади пока еще немноголюдно. Над перронами и в зале ожидания, усиленный динамиками, звучит мелодичный женский голос:
— Внимание! Скорый поезд? 2814 «Воронеж Москва» прибывает на первый перрон! Нумерация вагонов с головы поезда…
Из шестого «плацкартного» вагона в числе прочих пассажиров вышли двое молодых людей. Коротко стриженный парень, в джинсах, кроссовках и синей майке, с переброшенным на плечи свитером. И темноволосая девушка лет двадцати, в светлых брючках и бежевой блузке, поверх которой надет короткий жакет. Из багажа у них с собой одна небольших размеров дорожная сумка на двоих, которую несет парень.
Едва они сошли на перрон, как к ним подошел рослый, крепкого телосложения мужчина лет тридцати пяти, одетый в темные брюки, белую рубашку с коротким рукавом (пиджак он держал на сгибе локтя). Мужчина снял солнцезащитные очки и сунул их в нагрудный карман рубашки. Посмотрел сначала на парня, затем на девушку…
На его гладко выбритом, со следами загара лице появилась сдержанная улыбка.
— Я так понимаю, что вы те, кого я здесь встречаю. Вы — Дмитрий? А вы — Дарья?
Он протянул ладонь.
— Андрей Сергеевич. Можно просто — Андрей.
— Дмитрий, — мужчины обменялись рукопожатием. — Рад познакомиться, — сказал Краснов. — Много о вас слышал, Андрей… Сергеевич. Когда Лена выходила замуж, я был еще совсем пацаном. Ну а потом… армия. И вот, наконец, удалось с вами познакомиться.
— Давай ка, Дмитрий, на «ты»! — мужчина коротко приобнял Краснова, затем отстранился и посмотрел на девушку. — Дарья, вас я тоже рад видеть! Николаич по телефону такие вам дифирамбы пел… вы бы послушали!
На лице у Дарьи сквозь матовую, чуть смугловатую кожу пробился румянец…
— Золотые люди… ваши родственники! — она всхлипнула, потянулась в кармашек за носовым платочком. — Я им по гроб жизни обязана.
— А вот этого — слез — не надо! — встречавший мягко улыбнулся. — Все будет хорошо… так у наc принято говорить! Ну с… Доехали, я так понимаю, нормально?
Он жестом показал, что они могут продолжить разговор на ходу — и все трое тут же направились к выходу с перрона.
— Да, все в порядке, — сказал Краснов. — Доехали без происшествий.
— На поезд в Воронеже садились?
— Нет. Николаич довез нас до станции Графская. Это километрах в сорока уже за Воронежом. Там мы и сели на поезд…
Выход из перрона, на который только что прибыл пассажирский состав, был частично перегорожен при помощи двух металлических барьеров. В этом месте, превращенном в узкое бутылочное горлышко, сейчас находились сразу четверо милиционеров, сотрудников местного ЛОВД. Проходу некоторых пассажиров они не препятствовали. Других же, руководствуясь какими то своими соображениями, останавливали и просили предъявить документы либо показать содержимое их багажа.
