Александр Тамоников - Диверсионная война
Двое петляли, словно зайцы, углубляясь в широкий проход. Организованное сопротивление было сломлено, эти двое бежали в паническом страхе. Они загнали себя в ловушку! Один влетел в крайнюю дверь – туалет, да еще и женский! Второй промахнулся, пролетел мимо. А когда обернулся, возвращаться к командиру было поздно, понесся дальше. Запрыгнул на подоконник, выбил пяткой раму вместе со стеклами. «Удачи, Карась», – мысленно проводил Холодов, вскидывая автомат. Тот не прыгнул, повернулся, оскалился, растопырил пальцы, визгливо заорал:
– Падлы позорные!!! Рвать буду!!!
Очередь вышвырнула его из здания – полет был впечатляющий, но, к сожалению, издох он еще до того, как начал падать. Холодов первым подбежал к туалету. Еще не хватало, чтобы этот кекс выпрыгнул из окна. Проверил автомат – пустой. Запасных магазинов – ни одного.
– Мужики, гранаты остались? – хрипло спросил он.
– Найдется парочка, – проворчал Баталов, выворачивая подсумок. – Что, Глеб, в сортире мочить будем?
А то! Не на честный же бой его оттуда вызывать. Он выдернул чеку, распахнул дверь, пустил по полу округлое металлическое изделие. Рвануло, посыпались краны, трубы, унитазы. Без промедления отправил вторую гранату – чего мелочиться? Потом вошел внутрь – дико уставший, едва переставляющий ноги. Мрачно уставился на разгромленное отхожее место. Сколько же тут дерьма… Капитан Бурковский лежал за рухнувшей межунитазной перегородкой. Весь измазанный, в гари, крови и цементной крошке. Это исчадие ада еще было живо! Более того, оно не получило фатальных повреждений, за исключением перебитых осколками конечностей. Диверсант что-то булькал, пытался расклеить слипшиеся от крови глаза. «Парад гордости», блин. Глеб полез в кобуру за пистолетом, но передумал, только пнул хорошенько раненого в бочину и побрел на воздух из сортира. Высшая раса, блин. Обычное туалетное дерьмо…
Он плохо помнил, что было дальше. Здание средней школы наполнили люди. Что-то возбужденно говорил глава республики Назарченко, хлопал его по плечу. В ушах гремела какофония. Слова не задерживались в голове, в одно ухо влетали, в другое вылетали. Он куда-то брел, спускался по лестнице. Товарищи шли за ним – как за Крысоловом с дудочкой. Они стояли понурые на крыльце. У Максима Ломового больше не хватало сил, боль под бронежилетом была дикая, он виновато улыбнулся, оперся о стену. К Барановичу подбежали медики, положили на носилки. Стас не сопротивлялся, отрешенно смотрел в небо. Он потерял много крови – видно, пуля перебила что-то важное в руке. Растирал ногу Подвойский. Мрачно молчал Баталов, глядя, как «специальные» люди выносят из школы тела товарищей. Сердце сжалось, дышать стало нечем. Такой невозмутимый всегда Мансуров, шебутной и острый на язык Гриша Косарь, «юное дарование» Гоша Василенко, мент из Белгорода Коломиец, принявший чересчур болезненно долю жителей Донбасса. Не могли они умереть, в этом было что-то неправильное. Такие парни не умирают, они еще вернутся…
Глава 12
Полковник Петрик принимал у себя в усадьбе под Киевом высоких американских гостей. С утра было солнце, потом стали появляться облачка. Впрочем, они быстро пролетали, и вновь становилось ясно. Стоило рискнуть – принять заморских визитеров на свежем воздухе, в тени акаций и особо лелеемых рододендронов. В крайнем случае недолго добежать до дома, если разразится ненастье. Бегала прислуга в фартуках с приклеенными улыбками, накрывала столики у бассейна, вытаскивала из дома яства на блюдах, запотевшие бутылки с лучшей украинской горилкой. Визит был неофициальный – просто дружеский обед со взаимными уверениями в вечной дружбе и многолетнем плодотворном сотрудничестве. Гости прибыли вовремя – раскованные, улыбчивые. Цвела и пахла супруга полковника Петрика – достопочтенная Агата Савельевна. Помимо полковника Алекса Фиша и нескольких сопровождающих лиц, включая переводчика, присутствовал важный долговязый господин Джереми Уорнер – заместитель начальника Центра координации специальных операций объединенного командования ВС США в европейской зоне. Они сидели во главе стола, рядом с хозяином и его супругой. Дальше чины помельче, а на дальнем конце стола – инструкторский состав: сержанты Дастин Фостер и Лилиан Холл. Они сегодня были без формы, Лилиан распустила волосы, очаровательно смеялась над шутками присутствующих гостей. Остроумнее всех пошутил помощник Уорнера капитан Маковски – насмотрелся, как на столе возникают блюда с драниками, галушками, загадочными картопляниками, непостижимым для американцев шашлыком – после чего наклонился к Лилиан и пробормотал: «Все правильно, Лили. Чем беднее нация, тем экзотичнее национальные блюда».
В разгар обеда начальник охраны поднес хозяину поместья телефонную трубку. Петрик мимикой выразил недовольство, но трубку взял. Доклад был недолгий. Полковник судорожно старался не измениться в лице, продолжал улыбаться гостям, но скулы свело, напряглись вены. От Алекса Фиша не укрылась метаморфоза, произошедшая с хозяином поместья. Он сделал знак, мужчины выбрались из-за стола, как бы покурить, отошли в сторонку. Знания английского языка у Петрика хватило, чтобы неохотно изложить сложившуюся ситуацию. Алекс Фиш нахмурился.
– Погибла полностью вся группа? Черт…
– Их подло заманили в ловушку, сэр… – спотыкаясь, произнес Петрик. – Это случайность, я вас уверяю…
– И что вы предлагаете? – Фиш покосился на инструкторов, которые прекратили трапезу и с интересом посматривали в их сторону.
– Сэр, я понимаю, что вы должны лететь в Брюссель, что у вас уже билеты, вас ждут… И все же прошу вас задержаться. Я сделаю все возможное, чтобы выбить деньги на финансирование комплектования и подготовку новой группы… Мы учтем предыдущие ошибки, мы все исправим… Надеюсь, теперь вы понимаете, что мы имеем дело с серьезным противником?
– Ну что ж, это становится даже интересным, – после длительной паузы вымолвил американский полковник, и глаза его загадочно заблестели. – Знаете, Петрик, я, пожалуй, склонен согласиться, если вы будете выполнять все мои условия.
– Да, да, сэр, конечно…
– Первое условие: мое личное вознаграждение и оплата моих инструкторов автоматически вырастает вдвое…
Петрик споткнулся, сглотнул. Забегали глаза. Но что поделать. Что имеем, то и воруем.
– Да, сэр, разумеется, я согласен…
– И, безусловно, я должен получить согласие из Брюсселя.
– Я все понимаю, сэр, уверен, что такое согласие будет получено… – Петрик заискивающе поедал глазами недовольный лик куратора.
– Ладно, как говорят у русских, будем бороться с неприятностями по мере их поступления, – поморщился Фиш. – Пойдемте к столу, полковник, на нас уже смотрят. И сделайте, в конце концов, лицо не такое озабоченное.
И все же случилось то, чего боялись! Одна из махровых туч, плывущая по северному краю небосклона, внезапно сменила направление и понеслась к поместью! Внезапно поднялся сильный ветер. Затряслись кусты, вода в бассейне загуляла волнами. Заволновались гости за столом. Сначала унесло салфетки, потом стали падать фужеры и рюмки. Туча уже была над головой. Дождь хлынул как из ведра – бурный, беспощадный! Кто-то выпрыгнул из-за стола, да так неловко, что зацепил скатерть, и вся сервировка вместе с продуктами посыпалась на землю. Прислуга не успела среагировать. Летели в траву и в бассейн перевернутые стулья, блюда со щедрой трапезой. Промокшие до нитки гости бежали, отталкивая друг друга, по дорожке к дому. Испуганно пищали женщины. «Факин уэзэ, факин кантри!» – раздраженно выкрикивал кто-то.
Полковник Петрик, мокрый, как суслик, стоял один, точно перст, рядом с этим гастрономическим погромом, виновато разводил руками и не знал, что сказать. Ну всё не слава богу! Сколько денег он вбухал в этот никому не нужный банкет!..
Интуиция настаивала – ты должен уходить! Он погружался в какой-то стылый вакуум, все чувства, все органы, каждый кусочек тела, вплоть до отдельной мурашки на коже, назойливо настаивали: ты под колпаком, беги к той-то матери! Куда угодно, за город, в деревню, потом разберешься, а сейчас просто уходи! Деньги, документы, средства связи… Дмитрий Сергеевич колебался. Доверять интуиции он привык, но это слишком непростой шаг, он не может вот так все бросить! Но чувство опасности буквально вставало дыбом, заряжало электричеством волосы на голове и прочих частях тела! Он нервно ходил по своей квартире на улице Антоновича в центре Киева, украдкой поглядывал в окна – на мусорные баки, на стену дома напротив, с которой осыпалась штукатурка. Веселенький выходной день. Но что-то реально происходило. Его вычислили, его вывели на чистую воду и теперь поджидают удобного момента, чтобы прибрать и никогда больше не выпустить! Ты же чувствовал, что в последние дни было что-то не так, ты кожей ощущал наблюдение. Ты подставил Вышковца, они купились, но такое не могло продолжаться вечно, у твоих коллег появились грамотные наставники из дружественных государств, сколь веревочка ни вейся…
