Чистилище. Охотник - Кликин Михаил Геннадьевич
Валера тяжело вздохнул, облачился в оранжевый костюм, заклеенный в трех местах, и отправился к торпедопогрузочному люку, который давным-давно был переделан для безопасного выхода наружу…
65
Море Иван увидел примерно через час.
На берег он выходить не стал, притаился на узком каменистом выступе, внимательно осматривая бухту, благо ночь была светлая, небо чистое, а глазу помогала оптика. У него еще оставалась надежда на то, что они обошли отряд моряков, сопровождающий похищенных женщин, опередили его. В этом случае появившуюся из леса группу можно будет перехватить прямо здесь, под носом у основных вражеских сил; главное – действовать максимально быстро. Вряд ли бойцы будут ждать нападения на пороге дома.
Примерно в полутора километрах от берега светились яркие огни. Некоторые мерцали – так горел огонь. Другие сияли ровно – видимо, чужаки использовали электрический свет. Ивана мало беспокоил плавучий посёлок – он находился далеко и был виден как на ладони. Куда большую опасность могли представлять строения на берегу. Иван уже заметил двух человек, дежурящих на крыше плоского бункера. А сколько людей спряталось внутри? И что за оружие у них?
Высокие пирамидальные кучи хвороста он сначала принял за шалаши. Потом понял – это сложенные костры. Если муты пойдут в атаку или какой-то другой враг нападет ночью – запылает весь берег.
Настоящие шалаши стояли около бункера – большие и крепкие.
Из одного из них выбрался человек, потянулся, раскинув руки, – похоже, внутри всё же было тесновато. Наклонившись, он заглянул в шалаш – должно быть, что-то сказал, может быть, позвал кого-то. И через минуту появился другой человек – ростом пониже и одетый иначе.
Человек сделал пару шагов, и Иван понял, что это женщина. Сердце забилось сильней. Он сполз с камней, перебрался к ободранному ветрами кусту ивы, залег у корней.
Женщина и её спутник медленно шли к воде. Теперь Иван точно видел, что это Тая. Он прицелился в моряка – между ними было метров четыреста, но Иван, уже пристрелявший винтовку, был уверен, что не промахнется.
Палец мягко лёг на спусковой крючок.
Один выстрел – и Тая свободна. Но что делать потом? У охраны на крыше, возможно, такие же винтовки. А может и лучше – более дальнобойные, с сильной оптикой. Убежать не выйдет, тем более с девушкой…
Убрать сначала охрану? Но получится ли сделать это быстро?
Иван перевел прицел в сторону бункера. Мысленно попросил братьев-заступников, своих легендарных дедов: пожалуйста, отвлеките одного! Пусть охранник отвернется! Сделайте так, чтобы он не заметил смерти товарища! Всего-то и нужна одна секунда. А следующая пуля заберет и его жизнь.
Никогда прежде не обращался Иван к мертвым предкам столь искренне и жарко. И – чудо! – молитва сработала: один из бойцов отвернулся и подошел к краю крыши. Кажется, он собирался помочиться вниз.
Иван мысленно возликовал. Прикинул еще раз в уме, поводя стволом от цели к цели: бесшумно снимаю первого охранника, потом второго – справляющего нужду, потом стреляю в конвоира, ведущего Таю к лодкам… И она свободна!
Он вдруг заметил еще одного бойца, поднявшегося из лодки, и не смог сдержать вздох разочарования.
Берег охранялся куда надежней, чем ему показалось сначала.
Наверное, и на тяжелом плоту, привязанном у берега, кто-то дежурит – не зря же на нем установлен еще один бункер, похожий на береговой, но меньший размером.
Иван, скрипя зубами, следил, как Тая забирается в лодку, как два моряка стаскивают суденышко на глубину. Потом один сел за вёсла, а второй устроился на корме. Каждый взмах вёсел отдалял девушку от Ивана; он уже не мог её видеть, но продолжал следить за прыгающей на волнах лодкой, пока она не слилась с темной тушей корабля, поверху усеянной огоньками.
Медленно Иван отступил к лесу, спрятался за деревьями, замечая на их стволах множество пулевых отметин. В обожженных взрывом кустах он наткнулся на мутанта, перепугался. Но мут был мертв – он висел на обломанных ветвях, словно огородное чучело. Еще нескольких мутов, а верней, то, что от них осталось, Иван нашел на вырубке – их обугленные тела лежали среди углей и пепла. Теперь стало ясно, с кем шел бой на берегу этой бухты.
В последний раз Иван окинул взглядом расположение врага. Он уже собирался уходить, как вдруг его внимание привлекло движение неясных теней около бункера и нарастающий шум. Он поднял винтовку, приложился к наглазнику…
Один из охранников оставил свой пост на крыше. Он выволок из шалаша пленную девушку, бросил её на землю, начал стаскивать с нее одежду. Две женщины, вырвавшись на свободу вслед за подругой, попытались остановить насильника, но он ударами и руганью загнал их назад. Его товарищ стоял на краю крыши, смотрел на происходящее, отпускал какие-то шуточки и сам же громко над ними хохотал…
Иван не убил их.
Но это далось ему очень и очень непросто.
66
Капитану второго ранга Ларионову не спалось вот уже третью ночь. Голосовой связи не было ни с руководством, ни с Теребко – опять аппаратура барахлила. Хорошо хоть, телеграф продолжал работать – два раза в день радист отбивал ключом морзянку, сообщая в штаб о положении дел: Коктейль получен, анализ начат, заложники под охраной, ведутся допросы, за последние сутки среди личного состава одна вовремя замеченная мутация и еще два зара отравились какой-то бурдой, но пока живы, поисковые отряды на связь не выходят.
От Теребко не было даже голубей. Ларионов убеждал себя, что птицы могли передохнуть. Но спокойней ему не делалось.
«Впрочем, – убеждал он себя, – основная задача выполнена. Коктейль у нас, да еще в таком количестве, на которое мы и надеяться не могли».
В обед он не выдержал, велел устроить встречу со сгинувшим в своей лаборатории Пиджаком. Отчет, который капитан получил вчера, был совершенно непонятен.
Лейтенант Истомин появился только вечером – раньше никак не мог: ему надо было переправиться с баржи на подлодку, отсидеться в горячем шлюзе, переодеться, пройти стерилизующую камеру, выждать голым положенное время в «сушилке», потом сдать экспресс-анализ… Может, и не следовало отрывать Пиджака от работы?
– Ну так что там, Валера? – спросил капитан Ларионов у наконец-то явившегося гостя. Встреча проходила в личном кубрике. На прикрученном к полу столике дымилось тушеное мясо с овощами, приготовленное коком по личной просьбе капитана.
– Ты располагайся. – Ларионов был сама любезность. Ему, впрочем, было немного некомфортно – он побаивался людей, только что вернувшихся из «большого мира», пусть даже они прошли все хитроумные системы, созданные для того, чтобы сохранить стерильность помещений атомной подлодки.
– Отчет твой мы получили и ни черта не поняли, – признался Ларионов, нарезая свежую лепешку. – Так что ты давай попроще. Чтобы даже мне понятно было.
Пиджак кивнул и присел на табурет. Было заметно, что и он чувствует себя стесненно: глазки так и бегают, руки ерзают. Ларионов отлично понимал, что лейтенанту нет смысла начинать с козырей – он сейчас как сыр в масле катается. А работа кончится – опять начнет в чужих болячках ковыряться, полы мыть и туалеты чистить согласно графику дежурств.
– Ну-у, – протянул Истомин, вожделенно поглядывая на мясо, – основу Коктейля составляет обычная вода. Твердых осадков после испарения жидкости – чуть менее девяти процентов…
– Ты бери-бери, – вкрадчиво, почти ласково разрешил капитан. – Кушай.
Истомин вилкой подцепил ароматный кусок, отправил его в рот, заработал челюстями.
– Вкусно? – спросил капитан, по-доброму улыбаясь.
– Угу.
Ларионов вдруг резко подался вперед, схватил Пиджака за горло, развернул, прижал к переборке. Глаза у него сделались холодные, улыбка превратилась в оскал.
– Ты меня не дури, Пиджак, – хрипло проговорил Ларионов. – Отвечай прямо – что это за Коктейль такой? Из чего его варят? Правда ли то, что о нем рассказывают дикари?
