Спасти мир в одиночку - Корецкий Данил Аркадьевич
– Все делают ошибки, – она просто уклонилась от моей пули и не стала стрелять в ответ. – Значит, вы не легавый, хотя у меня мелькнула такая мысль… Но и на покровителя глупенькой модельки вы мало похожи… Так кто же вы, таинственный синьор? И с какой целью остались продолжать со мной беседу?
Вступить в контакт с агентом – дело непростое: ведь в этот момент он снимает венецианскую маску, открывает своё истинное лицо и становится уязвимым! Даже если это плановое мероприятие: собеседник может просто проигнорировать пароль и остаться в маске Солнца с извивающимися в разные стороны лучами, напоминающими волосы Медузы Горгоны. На это у него могут быть тысячи причин, о которых контактёр никогда не узнает. В данном случае дело усугублялось тем, что никакого пароля у меня, естественно, не было: случайная встреча не предполагает паролей. Да и неизвестно вообще – связана ли Коко какими-то обязательствами с нашей Службой столько лет спустя…
– У нас есть общие знакомые, – произвел я на удачу очередной выстрел.
– При обилии моих контактов, общих знакомых может найти даже пингвин из римского зоопарка, – ответила она с обворожительной улыбкой, угодив точно в цель.
– Боюсь, с тем пингвином мы не встречались. А помните Центуриона? – это уже был огонь на поражение.
Улыбка исчезла, и милая мягкость в глазах сменилась профессиональной настороженностью. В отличие от Брандолини, она сразу вспомнила, о ком идёт речь. Может, потому, что Рыбак был пьян, а она трезва, или оттого, что он больше запоминал знакомства с женщинами, а она – с мужчинами…
– Вон вы из каких… Я чувствовала что-то хищное… Думала, от вас псиной пахнет, только оказалось, что опасней – волчатиной! – устало и спокойно сказала она. – Давненько про меня не вспоминали… Ну, и зачем я вам вдруг понадобилась?
– Ни за чем – это совершенно случайная встреча!
– Перестаньте! – Конти махнула рукой. – Вы и случайность находитесь в разных измерениях!
– Да. Но из каждого правила… Просто Лика попросила помочь разобраться с вашим липовым конкурсом…
– Она не такая дура, как выглядит, раз нашла хорошего помощника, – покачала головой фея из снов Брандолини. – Вряд ли кто-то еще так легко бы определил, что конкурс липовый… Вы что, собираетесь взять меня «под крышу» и войти в долю? Но у меня уже есть «крыша»!
– Но вы же тоже не такая дура, чтобы считать, будто я буду зарабатывать в роли фальшивого импресарио на поддельных контрактах!
– Просто у меня много профессий, и ни одна не располагает к доверчивости! Поэтому давайте переходить к делу!
– Ладно. Я хочу помочь Джузеппе Брандолини. Как частное лицо в частном вопросе.
– Допустим. Кто это?
– Вы его знаете. Когда-то вы с ним работали по линии «В» и получили положительный результат.
Конти задумчиво посмотрела мне в глаза и пожала плечами.
– Вы что, действительно его не помните?!
Ответом стал не менее искренний и еще более недоуменный взгляд.
– В молодости я играла в теннис. Может, вы спросите, сколько мячиков я потеряла в траве, а сколько улетели за ограждение корта?
Гм… Действительно, я понял, что вопрос был глупым, но не оставил своих попыток, подыскивая все новые идентификационные признаки объекта.
– Он граф! Представитель старинного рода! Из семьи отцов-основателей Венеции! Заместитель мэра!
Коко только пожимала плечами.
– Послы, генералы, министры, депутаты, политики… Со мной знакомились только высокопоставленные персоны. Если бы вы назвали… например, трубочиста, – мне было бы легче его вспомнить! И то, по правде говоря, я знала троих…
Подумав, я зашел с другого конца.
– Его псевдоним Рыбак! Якобы при вербовке он обмочился в постели!
Оскорбленная Коко взвилась, как змея, которой наступили на хвост.
– Что за ерунда?! Мужчины оставляли в моей постели только одну жидкость, и совсем не ту, о которой вы упомянули! Говорите конкретно, что я должна сделать этому… как его… Рыболову?!
– Да ничего не должны! Речь идет о несчастной любви! Вы много лет назад зажгли в его сердце такой бенгальский огонь, что синьор Брандолини до сих пор сгорает! Он видит вас во сне, он называет вас своей феей, он жалеет, что не женился на вас! Джузеппе чувствует себя одиноким и считает, что вы с ним могли прожить совместную жизнь, долгую и счастливую!
Изумленный взгляд прервал мой монолог. Похоже, Изабелла Мерандес была поражена до глубины души.
– Алессандро, или как там тебя… Что ты задумал? Не всерьез же ты несёшь такую ахинею?
– Всерьез, совершенно всерьез! Граф Брандолини будет счастлив встретиться с вами вновь. Проявите милосердие, синьора Конти!
– Милосердие?! Гм! Ничего не могу понять… Ты меня сватаешь, что ли?!
– А что, это вариант! Синьора Мирандес, вы ведь уже тоже не юная донна Кончитина! Пора подумать и об устройстве своей жизни на покое…
– Что за сопли ты вешаешь мне на уши?! Какое милосердие, какой покой?! И о какой любви ты всё время толчёшь? Это всего-навсего поза, которую во время секса принимает душа!
Взгляд идеальной красавицы не становился мягче, наоборот – он твердел, гипнотизировал меня, превращал в камень и переносил туда, где я и находился в действительности всю жизнь – в Мир Камней. Кругом были только камни – большие и маленькие, холодные и ледяные, с острыми углами и гладкие, будто отшлифованные; тяжелые, обкатанные ледником округлые валуны и отколовшиеся от скал глыбы с бритвенно острыми кромками, таинственные метеориты из неизвестного на Земле материала, сталактиты и сталагмиты, куски застывшей вулканической магмы – словом, всякие… Но среди них не было и не могло быть таких мягких и уязвимых субстанций, как теплые человеческие тела, любовь, сострадание, жалость к ближнему, витье семейного гнезда и устройство спокойной жизни… Камни, двигаясь, просто раздавили бы их, оставив бесформенные лужи – те самые сопли, о которых говорила Коко…
– Ладно, поговорим без соплей! – я сунул руку в карман. – Ликин покровитель не переведет тебе ни цента! Слух об этой истории расползется по городу, и ты больше не заработаешь тут даже на чашку кофе! А вот тебе реальное вознаграждение за встречу с моим другом Джузеппе Брандолини…
И я положил на чистую скатерть две тысячи евро. Это были не казенные, а мои личные деньги. Зачем и на что я их сейчас тратил, я сам не знал. Строго говоря, Рыбак не был моим другом. Но к агенту надо относиться даже лучше, чем к другу: как к близкому и любимому родственнику! К тому же я не всегда бывал камнем, и многие считают, что в этом моя слабость…
Я полагал, что Кончитина Конти не страдала мягкостью характера, но я ошибался: холеная рука быстро смахнула четыре купюры в тонкий серый кейс, подобранный под цвет брючного костюма.
– Вы убедили меня, синьор Алессандро! Я найду минутку в своём напряженном графике и встречусь с вашим влюбленным другом сегодня, в девятнадцать ноль-ноль, на этом самом месте…
Все-таки на свете есть место милосердию и справедливости. Несмотря на то что Коко так и не вспомнила своего пылкого почитателя, рассказ о его многолетней преданности тронул-таки её нежное и отзывчивое сердце! Я чуть не прослезился.
– Благодарю вас, Изабелла…
Она усмехнулась.
– А теперь простите, мне пора, – Кончитина упруго поднялась и, не прощаясь, направилась к выходу.
Я тоже встал и проводил её долгим взглядом. Брюки были широкими и при ходьбе открывали лодыжки. Но сейчас она почему-то не казалась мне идеальной женщиной, скорей наоборот… Впрочем, это не важно. Важно, чтобы она казалась таковой страдающему Джузеппе Брандолини. Главное, чтобы он был удовлетворён минуткой милосердия и залечил свои давние душевные раны… А чем черт не шутит – теперь, когда у пары нет никаких служебных заданий и обязанностей перед нашей Службой, может, у них и сложится крепкая счастливая семья?!
Конечно, я понимал, что это чушь. И Изабелла Мирандес с десятками тайных имен, из которых я знал только одно; и ее девушки, и Лика с Микой, и множество других очаровательных барышень, избравших ключом к богатой и успешной жизни устройство собственных тел, – все они за алчность, скупость, жестокость и ненасытность подлежат превращению в гарпий – уродливых чудовищ с крыльями и лапами грифа; полуженщин-полуптиц, с железными перьями и страшными острыми когтями, беспощадных стражей Аида, где томится грешник и клятвопреступник Тантал, окруженный прозрачной водой и сладкими плодами, которые исчезают, как только он хочет напиться или перекусить… Он страдает от голода и жажды так же, как Рыбак страдает от выдуманной им любви… Но гарпии не могут никому дать радости и успокоения: когда они пролетают над городом, теряя перья, жесткие и острые, как напильники, вниз обрушивается смертоносный град!
