Валерий Рощин - Тринадцать способов умереть
Повернув его голову набок, Макс вытер кровь обрывками подкладки; украдкой вздохнул – состояние Барклая ухудшалось. И точно подтверждая мрачные опасения, спецназовец нащупал руку товарища, судорожно сжал и заговорил. Заговорил не шепотом, а своим обычным, ровным баритоном:
– Всех собак нам уничтожить не удалось. Поэтому идти придется быстро – счет идет на минуты.
– Сейчас, через пару минут встанем и двинемся…
Но тот не дал закончить фразу, еще крепче сжав ладонь.
– Не перебивай – сил уж почти не осталось… Патроны из моих карманов выгрести не забудь!.. Патроны на войне – первейшее дело. Поважнее хлеба… А теперь слушай и запоминай: отсюда до Шатоя, где стоит укрепленный блокпост и подразделение комендатуры, километров пятнадцать – не больше. Идти нужно строго на северо-восток. Перед райцентром по левому берегу Аргуна расположено несколько селений: Борзой, Рядухой, Вашиндарой… В них не заходи и от встречных людей хоронись. А лучше выйди на шоссе и тормозни любую машину – припугни оружием и прикажи довести до наших…
– Сева, мы доберемся до Шатоя вместе. Ты только не сдавайся, потерпи немного, – попытался возразить Скопцов.
Да тот не слушал; потеребив ладонь вертолетчика слабевшими пальцами, попросил:
– Ты дойди, Максим, слышишь?! Обязательно доберись до наших!.. Увидишь там генерала Ивлева – передай… дескать, группа погибла, но приказ мы выполнили. Дойди, чего бы тебе это ни стоило! Иначе все станет напрасным… Понимаешь?.. Столько загубленных жизней и… все напрасно…
Спустя минуту рука его безжизненно повисла, клокочущее дыхание стихло.
Не веруя в смерть друга, Макс еще несколько минут легонько тормошил его, окликал, пытался нащупать пульс…
Похоронить напарника он решил в небольшой ложбине. Перетащив поближе к ней бездыханное тело, вынул из карманов спецназовской куртки два полных рожка и горсть патронов. Уложив Всеволода на дно, пристроил рядом автомат. Сгреб к неровному краю огромный ворох веток, прошлогодней листвы и присел в последний раз рядышком…
Глянув на светлевшее небо, протяжно вздохнул – нужно было поторапливаться. И прежде чем засыпать «могилу», поднял и прижал к груди коротко остриженную голову Барклая…
Никогда в жизни ему не доводилось обнимать мужчин. Но тут не удержался, обнял…
«Всех собак нам уничтожить не удалось. Поэтому идти придется быстро – счет идет на минуты…» Именно эта фраза подполковника не давала покоя, она же в итоге и подтолкнула на исходе часового наблюдения за рокадой принять отчаянное решение.
Всеволод был прав: одну собаку майору удалось подранить в самом начале вчерашней перестрелки, вторую он вроде бы зацепил пулей чуть позже – во всяком случае, оба они слышали ее жалобный визг. А вот третий «кавказец», которого проворный хозяин успел спрятать в складке за камнями, остался невредим. Стало быть, погоне по его следам обеспечено продолжение. А значит, надолго задерживаться на одном месте непозволительно.
Щелкнув автоматным затвором, он поднялся, намереваясь броситься к дороге. И внезапно вновь пригнулся – по проселку ехала легковая машина. Дабы остаться незамеченным, пилот распластался на снегу, провожая взглядом старенький «жигуленок».
«Стало быть, приблизительный интервал движения – один час», – сделал он вывод, покидая свое укрытие. Кусты остались позади, через сотню метров предстояло пересечь грунтовку…
– Быстрее! Быстрее!.. Вспомни, какие в детстве выдавал рывки по правому флангу футбольного поля – ни один взрослый не мог догнать! Ну, вот и дорога, нужно потерпеть совсем немного.
Воровато оглянувшись по сторонам, летчик спешно перемахнул дорожное полотно и пустился бегом по заснеженной равнине, отчего-то здесь – внизу, вдруг ставшей бесконечной.
– Один автомобиль за час. Всего один! Неужели не успею незаметно одолеть километровую равнину?!
Бросая взгляды назад, первые метров двести он преодолел сравнительно легко. Затем сугробы стали глубже – ноги проваливались, увязали; появилась сильная одышка, в глазах потемнело.
Захотелось упасть прямо в снег, полежать без движения, восстановить дыхание.
Пришлось сбавить скорость – перейти на шаг; автоматный приклад волочился по сугробам…
Задыхаясь, он одолел еще метров триста…
В это время из-за восточного поворота, огибавшего все ту же злополучную скалистую гряду, совершенно некстати показался очередной автомобиль. Обессиливший стайер не оборачивался и не видел, как светло-серый УАЗ резво мчался по рокаде; как, проехав то место, где он перебегал грунтовку, резко остановился и сдал назад. Как из салона выскочило четверо вооруженных боевиков, следом на дорогу выпрыгнули две кавказские овчарки…
– Сколько осталось до леса?.. Метров четыреста… Триста пятьдесят… – отсчитывал вертолетчик расстояние до спасительного кустарника, за которым начинался кедрач.
Вдруг в воздухе раздался тонкий свист, а впереди почти одновременно взметнулись белые фонтанчики. Только после этого докатился звук автоматных очередей и отрывистый лай собак. Над темной полосой деревьев, к которой так спешил майор, испуганно захлопав крыльями, устремилась ввысь стая птиц…
Максим испуганно оглянулся. На дороге застыла серая машина с раскрытыми дверцами, а по равнине за ним бежали четверо мужчин, стреляя на ходу. Двое из них еле сдерживали рвавшихся вперед собак.
– Ах, черт!! – выругался он, пригибая голову, – откуда ж вы взялись, клопы диванные!? Теперь не уйти…
Сдернув с плеча «калаш», он полоснул длинной очередью по преследователям. Дерзкий ответ немного охладил пыл погони – все четверо остановились, присели и стали вести прицельный огонь с колена. У Скопцова слабой искоркой вспыхнула надежда: если не зацепит пулей – удастся достичь леса…
Меняя направление, подобно загнанному зверю, он делал несколько тяжелых шагов между падениями в снег; оборачивался и, не прицеливаясь, давил на курок, наугад выпуская короткую очередь в темневшие беспорядочной россыпью средь белого поля пятна ненавистных бандитов. Воздуха не хватало, перед глазами плыли круги, сил почти не оставалось, а спасительные кустарник с деревьями почти не приближались…
Скоро опустел первый рожок, за ним второй, третий… В ход пошел один из двух магазинов, взятых у Барклая. Перезаряжая на последних метрах равнины автомат, недавний узник лагеря военнопленных снова отчетливо различил за спиной собачий лай. «Совсем дело плохо… – пронеслось в голове, когда позади остались первые кусты зарослей, – теперь и лес не спасет – эти мохнатые твари отыщут на счет раз!..»
И тут же на ум пришли слова Барклая, словно предсказавшего прошлым вечером сегодняшние события: «Ты, Макс, запомни на будущее: доведется уходить от подобного преследования одному – старайся прежде уничтожить или подранить собак. Без них отыскать в горах человека чрезвычайно сложно. Ежели, конечно, человек этот не дурак, и сам не наследит где попало…»
– Спасибо, Сева! – бормотал майор, устраиваясь за удобным бугорком, – спасибо огромное за то, что ты был моей жизни!.. Теперь ты навсегда в ней останешься – никогда тебя не забуду! Сейчас… сейчас мы с этими волкодавами разберемся! А уж о своих следах я позабочусь. Вернее, об их отсутствии.
Летчик слегка раздвинул мешавшие ветви, вытер разгоряченное лицо мокрой ладонью; сделал несколько ровных вдохов и, хорошенько прицелившись в бежавшему к нему по сугробам пса светло-бежевой масти с рыжими подпалинами, плавно нажал на спуск…
– Вот так-то лучше!.. – прошептал он, когда собака, сделав очередной высокий прыжок, неуклюже упала на подвернувшиеся передние лапы, завалилась набок, да так осталась лежать неподвижно. Где-то вдали, в неистовой злобе рвалась с поводка еще одна, но черед той пока не пришел.
Преследователей оставалось трое – видимо четвертый тоже получил свою пулю. Макс удовлетворенно кивнул, сплюнул тягучую слюну, закинул в рот горсть чистого снега и, выпустив для верности в боевиков пяток пуль, кинулся в чащу…
То ли из-за хвойных кедровых макушек, плотно смыкавшихся над головой и плохо пропускавших свет, то ли из-за позднего времени, показалось, что небо потемнело. Кустарник скоро закончился и теперь майор поспешно ковылял вверх по склону меж гладких древесных стволов, пока не взобрался на вершину.
Сейчас ему было безразлично, какие сюрпризы уготовила судьба впереди – сзади доносились выстрелы вперемешку с собачьим лаем, и спасение от погони становилось самой вожделенной мечтой.
Затяжной спуск с сопки близился к завершению.
Неожиданно сзади раздался частый топот, разбавленный хрустом сухих ветвей. Скопцов повернулся на звук и, шарахнувшись в сторону, без подготовки выстрелил в прыгнувшую на него огромную лохматую овчарку. Пуля прошла мимо, пес же, лязгнув клыками у самой щеки, сбил его с ног мощными передними лапами.
