Клайв Касслер - Средиземноморский пират
Затем он вышел.
Питт задумчиво смотрел через открытую дверь на голубое неподвижное море. Радист склонился над большим приемником и вел передачу, но Питт ничего этого не слышал. Его захватило чувство внутренней сосредоточенности и тишины, которая сопровождалась изнуряющей жарой и ее неизменным спутником — влажностью. Его тело оцепенело — оцепенело от сильного недосыпания и неимоверного умственного напряжения. Его нервы были натянуты подобно канатам подвесного моста; если один лопнет, то остальные начнут рваться один за другим, пока всё сооружение не рухнет и не канет в забвение. Как азартный игрок, который поставил все свое состояние на лошадь, десять к одному, он чувствовал, как его сердце напряженно колотилось в груди, подгоняемое сомнениями и чувством неопределенности.
— Извините меня, майор, — низкий грудной голос радиста донесся, казалось, откуда-то издалека. — Эти сообщения для вас.
Питт ничего не ответил. Он только протянул руку и взял листки.
— Первое поступило из Мюнхена в 6.00. — Голос молодого негра был неуверенным и нетвердым. — После него в 7.00 поступили два сообщения из Берлина.
— Спасибо, — глухо отозвался Питт. — Что-нибудь еще?
— И последнее, сэр, оно… ну, оно действительно какое-то сверхъестественное. Без позывных, без повторения, без подписи, только текст.
Питт посмотрел на текст радиограммы. Его губы медленно раздвинулись в кривой ухмылке.
— Майор Дирк Питт, НУМА, борт Первой Попытки. Час спустя, готовы девять. Г. З.
— Какой… какой-нибудь ответ будет, майор? — голос звучал неуверенно и дрожаще.
Вдруг Питт заметил болезненное выражение на лице радиста.
— С тобой все в порядке?
— По правде говоря, не совсем, майор. Уже сразу после завтрака у меня в кишках началось сильнейшее бурление, меня даже вывернуло наизнанку пару раз.
Питт не смог сдержать улыбки.
— Комплименты корабельному коку. Не правда ли?
Радист отрицательно покачал головой и закрыл на мгновение глаза:
— Не может быть. Кок — величайший знаток и гурман. Ох, это, наверное, местный вариант гриппа. А может, это от несвежей бутылки пива или еще чего-нибудь.
— Держись, — сказал Питт. — Нам нужен надежный человек возле радиоприемника в течение следующих двадцати четырех часов.
— Вы можете рассчитывать на меня. — Радист попытался изобразить подобие улыбки. — Кроме того, этот цыпленок, которого вы привели на борт, так кудахтал и суетился вокруг меня, как мама-курица. Как я могу не оправдать такое внимание?
Питт удивленно поднял брови:
— Ты, должно быть, заметил в ней что-то такое, чего не увидел я.
— Она неплохая. Не совсем, правда, в моем вкусе, но неплохая. Как бы там ни было, она приносила чай все утро, хороший крепкий чай.
Молодой негр внезапно охнул и согнулся. Его глаза расширились, и он зажал рот рукой.
Затем он резко вскочил на ноги, отбросив стул, выбежал наружу и перевесился через перила. Глухие, низкие стоны доносились до радиорубки.
Питт вышел из радиорубки и легонько похлопал по спине больного радиста:
— Мне нужно, чтобы ты был возле радиоприемника, мой друг. Крепись, сейчас я пришлю корабельного доктора.
Радист молча кивнул головой и не двинулся с места. Питт повернулся и пошел, стараясь не заблудиться на корабле.
Через некоторое время, пока он нашел корабельного врача и попросил его оказать помощь радисту, Питт вошел в каюту Ганна и увидел, что там темно, жалюзи опущены. Прохладный воздух шел от вентилятора, наполняя каюту комфортабельной приятной атмосферой, что было значительным улучшением по сравнению с невыносимой вчерашней жарой. В полумраке он заметил Тери, уютно сидевшую на столе. Её подбородок лежал на поднятых коленях. Она смотрела на него и улыбалась.
— Что задержало тебя?
— Работа, — ответил он.
— Держу пари, бессмысленная работа. — Её лицо казалось обиженным. — Где же большое приключение, которое ты мне обещал? Каждый раз когда я оборачиваюсь, ты исчезаешь.
— Когда долг зовет, дорогая, я должен отвечать. — Питт пододвинул кресло и облокотился на его спинку. — На тебе очень интригующая одежда. Где ты это достала?
— Ничего тут такого…
— Я же вижу.
Она улыбнулась ему на его замечание и продолжала:
— Я просто разрезала несколько наволочек. Лифчик завязывается сзади узлом, а трусики скрепляются по бокам. Смотри! — Она встала и развязала узел на левом бедре, позволив маленькому клочку одежды дразняще свеситься.
— Очень, очень остроумно. Что ты еще придумаешь на «бис»?
— Сколько это будет стоить тебе? — спросила она соблазнительным голосом.
— Как насчет жетона для старого трамвая?
— Ты невыносим, — надулась она. — Я начинаю думать, что ты сумасшедший.
Ему пришлось сделать усилие над собой, чтобы не поддаться обаянию ее тела:
— Именно сейчас мне нужно выяснить некоторые детали.
Она недоуменно смотрела на него несколько секунд. Попыталась было что-то сказать, но потом передумала, его лицо было серьезным и неулыбчивым. Она передернула плечами, медленно завязала бикини и опустилась в свободное кресло.
— Ты ведешь себя ужасно загадочно.
— Я снова стану любящим и милым после того, как ты ответишь мне на несколько простых вопросов.
Она нетерпеливо почесала кожу над левой грудью.
— Ну тогда спрашивай.
— Вопрос номер один: что ты знаешь о контрабандных операциях своего дяди?
Её глаза удивленно округлились.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Я думаю, ты знаешь.
— Ты сумасшедший, — произнесла она, свирепо глядя на него. — Дядя Бруно владеет корабельной компанией. Почему человек с его богатством и социальным положением должен заниматься какой-то ничтожной контрабандой?
— Ни что из того, что он делает, ни может считаться ничтожным, — сказал Питт. Он замолчал на мгновение, наблюдая за выражением ее лица, и затем продолжил. — Вопрос номер два: до того, как ты приехала на Тасос, когда в последний раз ты видела фон Тилля?
— Ни разу с тех пор, как была маленькой девочкой, — тихо ответила она. — Мои мама и папа утонули, когда их лодка перевернулась во время сильного шторма около острова Мэн. Дядя Бруно был вместе с ними. И я тоже была. Он спас меня. После того ужасного несчастного случая он был очень добр ко мне; самые лучшие закрытые учебные заведения, деньги, когда я в них нуждалась. Он всегда помнит день моего рождения.
— Да, он сама сердечность, — с сарказмом произнес Питт. — Но не староват ли он для твоего дяди?
— В действительности он брат моей бабушки.
— Вопрос номер три: как получилось, что ты никогда не навещала его раньше?
— Когда я писала и просила у него разрешения приехать на Тасос, он всегда писал в ответ, что слишком занят, озабочен какими-то простоями кораблей и перевозками или что-то в этом роде. — Она тихо засмеялась. — Хотя в этот раз я одурачила его. Я просто появилась и удивила его.
— Что ты знаешь о его прошлом?
— Ничего определенного. Он очень мало говорит о себе. Но я знаю точно, что он не контрабандист.
— Твой любимый дядя самый страшный негодяй, которого когда-либо производили на свет. — Голос Питта был усталым. Ему не хотелось ранить ее, но он был уверен, что она лжет. — Одному только Богу известно, сколько гниющих трупов обязаны ему своим нынешним состоянием; сотни, тысячи даже. И ты погрязла с ним во всем этом по самую свою прелестную шейку. Каждый доллар, который ты потратила в последние двадцать лет, испачкан в крови. В некоторых случаях в крови, а иногда в слезах, особенно в слезах невинных детей. Молоденькие девочки, которые были вырваны из родительских рук и завершили свое детство и юность на грязных, вшивых соломенных матрацах в публичных домах Северной Африки.
Она вскочила на ноги:
— Такие вещи больше не случаются. Ты лжешь, ты выдумываешь все это. — «Теперь она испугалась, но продолжает играть великолепно», — подумал Питт. — Я сказала тебе правду. Я ничего не знаю. Ничего!
— Ничего? Ты знала, что фон Тилль задумал меня убить на вилле. Твоя маленькая чувствительная сцена на террасе, я должен признать, одурачила меня. Но ненадолго. Ты упустила свое истинное призвание — тебе следовало бы стать актрисой.
— Я не знала. — В ее голосе звучало отчаяние. — Клянусь, я не…
Питт покачал головой:
— Я больше не куплюсь на это. Ты выдала себя у выхода из лабиринта, когда нас арестовал туристический гид. Ты была не просто удивлена, увидев меня, ты была совершенно шокирована, когда увидела меня среди обломков.
Она подошла и присела возле него, взяла его руки в свои.
— Пожалуйста, пожалуйста… О, боже! Что я должна сделать, чтобы заставить тебя поверить мне?
— Ты можешь начать с изложения фактов. — Он поднялся с кресла и встал прямо перед ней, затем он сорвал влажную повязку со своей груди и положил ей в ладони. — Посмотри на меня. Вот что я получил за то, что принял твое приглашение на обед. Я предназначался как главное блюдо для людоедской собаки твоего дяди. Смотри на меня!
