Никита Воронов - Сафари для покойника
Закрыв глаза, он весь превратился в слух.
Сначала ничего, кроме хриплого дыхания, разобрать было нельзя. Потом задумчиво лязгнул металл… Кондор сделал шаг, что-то тупо ударилось о землю. Подоспел и очкарик.
Собравшись, Владимир Александрович разнял склеенные усталостью веки – картинка получалась идиллическая. Клиент, близоруко моргая, протирал запотевшие стекла гигиенической салфеткой – больше, очевидно, под руками ничего не оказалось. Бородач сидел рядом с ним, на расстоянии прыжка от майора – он принял поступившее от Виноградова предложение отдохнуть. Чувствовалось, что привал предстоит основательный: Кондор вытащил себя из вцепившихся в плечи лямок, обмяк, растекся… В то же время глаза его бодрствовали, реагируя на каждое шевеление вокруг.
Не было слышно ничего – ни птиц, ни журчания оставшихся где-то внизу, позади, горных потоков. Только далеко на северо-востоке, за перевалами, раскатисто грохотало – может быть, там сейчас начиналась гроза, а может быть, доблестные вооруженные силы «зачищали» очередное село на окраине мятежного района. Те самолеты, что видел Владимир Александрович, наверное, уже давным-давно отбомбились и теперь отдыхали на цивилизованном, с душем и телефонной связью аэродроме.
«Чому я нэ сокил? Чому нэ литаю?» – вспомнил любимую песню однокашника-морехода Виноградов. Алик был киевлянином, покуривал в юные годы «травку» и теперь стал чуть ли не адмиралом украинских ВМС. Впрочем, судя по тому, как он судорожно обменивал в свой последний приезд «хохлобаксы» на русские рубли, лучше бы ему оставаться мичманом в Кронштадте.
«Господи, – подумал Владимир Александрович, – мысли-то какие дурацкие в голову лезут… Темнеет уже».
После смерти литовца они шли часа четыре. Петляли, сбивая возможных преследователей с толку… это и без комментариев ясно. Идею Кондора Виноградов понял: требовалось показать, что спецназ направился дальше, в глубь территории. А фактически? Наоборот? Если прикинуть, куда солнце светило с утра, то получается… Получается, что бредут они по воле бородача обратно, почти точно по направлению к границе.
Бред какой-то… Смысла нет.
Возбудившийся мозг выбросил в кровь сверхнормативную порцию адреналина. Майор открыл глаза – и увидел… на расстоянии вытянутой руки от себя… соблазнительно близкий… обшарпанный… приклад автомата! Оружие чуть отползло, пока Кондор выуживал что-то из глубины своего «багажа» – неудобно изогнувшись, выкрутив себя в пояснице.
Думать было некогда. Виноградов метнулся к прикладу, успел уцепиться ладонями за теплое дерево, потянуть на себя… Подвел рюкзак – вцепившийся в плечи, он лишил Владимира Александровича тех необходимых долей секунды, на которые оставалось рассчитывать.
Обе руки майора оказались заняты, поэтому он даже не успел среагировать на короткий, почти без замаха удар кованым ботинком в висок. Проваливаясь в малиновый водоворот, Виноградов краешком сознания отметил, что – да, не повезло! Но погибнуть по-мужски, в бою – это все-таки не так стыдно…
* * *
Умереть не пришлось.
Это Владимир Александрович понял сразу же, как только попытался шевельнуть головой, – у покойников таких болей быть просто не может! Не в преисподнюю же его отослали – строго, без суда и следствия…
Кто-то стонал, и Виноградов понял, что стыдные звуки издает сам, собственными треснувшими губами. Оставалось открыть глаза, но… Прямо над головой, загораживая горизонт, нависла рыжая с проседью борода.
Пахнуло немытой овчиной, и майор окончательно очнулся.
– Здрассте! – Он сказал это неизвестно почему, но явно не от избытка отваги. Так, просто – чтобы что-то сказать.
Борода отодвинулась, но светлее не стало – видимо, полученное сотрясение повлияло на зрительные нервы: кругом царила сумеречная полутьма, вершины гор почти слились с монотонным полотнищем неба. Виноградов захотел поймать в фокус что-нибудь находящееся поближе, но для этого требовалось шевельнуться. А левая половина лица представляла собой, судя по ощущениям, нечто вроде воронки от пушечного снаряда.
– О-ох… – Приходить в себя не хотелось. Как в поговорке: умерла так умерла! Теперь, наверное, просто так отправиться на тот свет не позволят, литовцу повезло, он ничего понять не успел…
Проинформировали о себе затекшие запястья. Точно, знакомое ощущение – наручники! Утешало, что со зрением, кажется, все в порядке, просто подкралась пасмурная, беззвездная ночь, готовая в любой момент пролиться дождем.
Вспомнился анекдот про то, как в такую погоду ведут на расстрел к далекому пустырю приговоренного. Холод, слякоть… «Тебе хорошо, – говорят конвоиры, – а нам еще обратно тащиться!»
Смешно…
Кондор сидел напротив и без особого интереса следил за процессом возвращения в окружающую реальность пока еще живого существа.
Рядом, почти голова к голове с Виноградовым, лежал очкарик. Он лежал очень тихо, не двигаясь, но все равно Владимир Александрович не сразу сообразил, что иначе доктор лежать и не может. Мертвые вообще народ несуетливый.
А когда шея перерезана от уха до уха – и подавно!
За последние дни Виноградов даже как-то устал удивляться. Он перевел взгляд на Кондора – и тот, непонятно зачем, утвердительно кивнул.
Яс-но… То есть ясно – как это произошло: клиент подошел к отключившемуся спутнику, наклонился – а бородатый его со спины ножичком чирк! Слева направо, одним движением. И отступил, чтоб не пачкаться.
Ноздри уловили запах – запах подсыхающей уже крови. Да! Очевидно, хлестануло здорово… Это потом уже клиент оказался на спине, чтоб сомнений не было. Хотя какие уж тут сомнения?
Яс-но – как! Но пока не понятно – зачем? Не то чтобы Владимир Александрович так уж трепетно настаивал на соблюдении очереди, но по логике событий убитым сейчас положено было быть самому Виноградову.
– Жыт будыш! Еслы правилна… Па-магат будыш?
Майор сел поудобнее, осторожно кивнул: жить – это хорошо, кто же спорит. В чем помочь-то только? С руками скованными? Ты, сволочь, «браслеты» отстегни – тогда посмотрим… Ишь, разговорился!
Что-то коснулось лица – прохладно и нежно. Потом еще раз.
Дождик? Начинало накрапывать…
«Судя по всему, – подумал Виноградов, – я ему живьем зачем-то нужен. Пока. А клиент – не нужен! Совсем не нужен уже оказался, вот и отдал Богу душу. А кто тогда Магаева убьет? Я, что ли?»
Нет, какие могут быть возражения! Но интересно, как он меня заставит, Кондор этот сраный? На виду у всех – охраны, друзей, родственников? И чтобы я потом не…
Кондор закончил. Осиротевший «кипарис» перекочевал обратно, к остальному арсеналу, туда же, в рюкзак бородатого, оказались уложены из имущества покойного: продукты, аптечка, бумажник. Остальное вместе с телом он накрыл неразобранным спальником. Для надежности обложил по краям крупными осколками горной породы: от питающихся падалью хищников это вряд ли поможет, но от ветра убережет.
После этого Кондор проделал то, что на языке диверсантов, партизан и тех, кто за ними охотится, названо «сюрприз» или «привет с того света». Опять на брезент перед бородачом легли бруски, издали напоминавшие хозяйственное мыло, какая-то замазка, блестящие гвоздики детонаторов, провода и пружинки.
Все это через некоторое время скрылось под спальником и в щелях между камнями. Владимир Александрович не был силен в динамитных науках, но из краткого милицейского курса сделал вывод: такого количества взрывчатки, которым Кондор «зарядил» труп, вполне хватит, чтобы в клочья разнести не только бедолагу, который дернет за краешек смерти… Все вокруг даже не успеют сообразить, в чем дело, и пожалеть о собственном опрометчивом любопытстве.
Впрочем, раньше людей здесь мог появиться какой-нибудь безвинный шакал… Интересно, в горах водятся шакалы?
Оставаться на месте не имело смысла… Кондор закинул за спину почти опустевший и, очевидно, полегчавший рюкзак – в нем же теперь находились, помимо плоского футляра, только спальный мешок, продовольствие и «кипарис». Подхватил автомат. Коротким жестом приказал майору: поднимайся!
Умирать по-прежнему не хотелось. Виноградов встал.
– А руки? Я так идти не смогу! – Очевидно, удар еще сказывался, поэтому Владимир Александрович с трудом удерживал равновесие. К тому же сползла до локтя правая лямка.
Кондор сердито прищурился и достал нож.
Майор попытался закрыться скованными руками.
Это не помогло. Притянув к себе Владимира Александровича, бородач резанул под мышками… Все имущество Виноградова, хранившееся у него за спиной, неторопливо сползло на землю. Обернувшись на лежащий сзади рюкзак, майор выдохнул и попытался не обмочиться.
Это удалось – удивительно, но измученный организм продолжал соблюдать приличия.
– Иды! – Наручники никто снимать не собирался, но двигаться налегке было проще, чем полагал Виноградов.
