Владимир Моргунов - Кто закажет реквием
— Всем присесть, — негромко скомандовал Урванцев, но и замыкающий цепочку Щеголев, и Клюев с Бирюковым давно уже сделали это, инстинктивно стараясь занимать как можно меньше места в пространстве туннеля.
А свет приближался, теперь он находился уже в какой-то сотне метров от группы. Слышались звуки шагов — глухие, как и все звуки в этом узилище, но достаточно четкие: ведь туннель действовал, как гигантская слуховая трубка. Даже негромкие голоса вроде бы долетали до притаившихся разведчиков.
Клюев осторожно снял автомат с предохранителя. Перестрелка в этих условиях имела заранее предсказуемый результат: практически стопроцентное истребление бойцов как с той, так и с другой стороны. Только растянувшись плашмя на полу туннеля, можно было получить кое-какой шанс уцелеть — если сделавший то же самое противник не догадается послать пулю очень низко. Да и возможность рикошета в таких условиях многократно возрастала.
Но перестрелка может произойти в том случае, если и противная сторона имела тоже оружие. Клюев почему-то был более чем уверен — та группа тоже вооружена.
Действительно, ситуация возникла более чем напряженная. О рукопашной же схватке в столь ограниченном пространстве не стоило особо помышлять.
Значит, оставалось только одно — ждать. Неизвестно чего.
Но вот один фонарик вроде бы внезапно выключился. Потом то же самое произошло и со вторым, с третьим… Такое явление могло иметь единственное объяснение: та группа сворачивает в ответвление, из которого совсем недавно вышла группа Урванцева.
Это уже называлось везением. Несколько минут назад они находились там, где столкновение с незнакомцами было неминуемым.
Однако даже теперь положение виделось не очень-то благополучным. Кто были те люди — судя по «гаснувшим» фонарикам, группа состояла из пяти человек — что столь уверенно свернули только что в боковой ход? Расстояние от Щеголева до поворота составляло метров восемьдесят, так что ему удалось разглядеть короткие автоматы на боку у некоторых.
Группа направлялась к складу гуманитарной помощи? Вряд ли — ведь к нему можно было попасть по более новому, более просторному туннелю, идущему параллельно Калининскому проспекту, или по такому же ходу, ведущему к станции метро «Смоленская», как уверял проводник. Или чужаки тоже вышли на разведку впервые, как и они?
— А что если за ними проследить? — негромко предложил Клюев невидимому в темноте Щеголеву.
— Идея достаточно отчаянная, — ответит тот, подумав несколько секунд. — Эй, Алексей Михайлович, — уже погромче окликнул Щеголев Урванцева, — товарищ предлагает отследить этих «робинзонов». Что ты на это скажешь? Мы втроем потихоньку прогуляемся вслед за ними.
— А не заблудитесь? — Урванцев, конечно, тоже «просчитал» варианты с последствиями проникновения чужаков в Белый дом через подземный ход, и ему представилось однозначно резонным стремление Клюева не выпускать «робинзонов» из-под контроля.
— Авось не заблудимся, — ответил Щеголев. — Вы только на всякий пожарный случай дайте нам еще три рожка — по штуке на брата.
— И по два не жалко, — расщедрился Урванцев. — Мы уж тут как-нибудь дотопаем. Только в этих условиях толку от стрельбы меньше, чем вреда.
— Ладно, — сказал Щеголев, включая фонарик, — мы уж как-нибудь сами сообразим — насчет вреда и пользы. Давайте-ка побыстрее боекомплект, да мы пойдем.
Взяв у товарищей запасные магазины и быстро рассовав их в карманы брюк, троица заспешила к тому месту, где начинался боковой ход.
Они успели — далеко в туннеле еще виднелся свет. Значит, можно было, не зажигая своих фонариков, а следовательно, не подвергая себя опасности быть обнаруженными, преследовать незнакомцев.
А те не свернули вправо — туда, куда они должны были свернуть в том случае, если бы их целью являлся подземный склад ящиков с гуманитарной помощью. Значит, они направлялись к тому месту, где, по словам проводника, существовал выход на станцию метро «Смоленская»?
Щеголев, Клюев и Бирюков прибавили шагу. До пересечения с ходом, ведущим к тайному складу, дорога им была известна, что называется, на ощупь. Когда они добрались до перекрестка — в чем можно было убедиться, подняв руку над головой: теперь потолок располагался выше, пальцы едва касались свода — Щеголева что-то мягко ударило по ноге. Он остановился, предварительно сказав Клюеву, чтобы тот тоже сбавил ход, и пошарил ногой в поисках предмета, за который он, как предполагал, запнулся. Но тут повышался негромкий шорох, и что-то коснулось на сей раз ноги Бирюкова, идущего сзади.
— Это крысы, — догадался Бирюков. — Хорошо, если они не слишком голодные и не слишком глупые.
— Будем надеяться, — проворчал Щеголев.
Все трое сразу вспомнили рассказы и россказни об этих тварях, об этих «комнатных собачках дьявола». Щеголев вспомнил байку о том, что машинист электропоезда метро видел перерезанную надвое тушу крысы размером чуть ли не со свинью. Бирюков по рассказам шахтеров знал, что слишком уж большой опасности крысы не представляют — если, конечно, не принимать во внимание возможности заражения лептоспирозом, очень опасным заболеванием, разносчиком которого крысы как раз и являются. Но в общем-то соседство с шастающими в темноте — и наверняка ориентирующимися в ней лучше человека — омерзительными хвостатыми чудовищами настроения не прибавляло.
Разведчики увеличили темп ходьбы, передвигаясь скользящим, «лыжным» шагом, так как этот туннель был им совершенно незнаком.
Вскоре они уже шли от группы, которую они преследовали, на расстоянии в каких-то пятьдесят-шестьдесят метров. Та, передняя группа передвигалась практически бесшумно, что сразу же наводило на мысль — это не случайные люди, не просто «московские спелеологи», не искатели экзотических приключений.
Кто же они? Эта бесшумная ходьба в темноте — свет фонариков все жене смог охватить слишком большой участок пути — да еще имевшееся у незнакомцев оружие заставляли делать предположения о некоторой профессиональной подготовленности.
— Если они вдруг почуют слежку и станут светить назад, нам надо будет распластаться по стенке, — Клюев заранее спрогнозировал возможное развитие событий и меры предосторожности. — Так мы будем наверняка менее заметны, чем если бы падали ничком, не говоря уже о скорости выполнения того и другого.
Но посветить назад никто из преследуемой группы почему-то не догадался. Хотя группа два раза останавливалась и, наверное, прислушивалась, потому что голосов слышно не было, значит, совещаний не происходило.
Еще минут через десять пути лучи фонариков уперлись в какое-то препятствие. Это был поворот? Ход должен был куда то свернуть? Влево, вправо?
Однако в таком случае группа уверенно двинулась бы в сторону, а тут остановилась. Что же, они зашли в тупик? Вот к такому повороту событий преследователи явно не готовились. Теперь им предстоит пойти первыми, следовательно, это будет передвижение в абсолютной темноте — в таком случае, оторвавшись от группы незнакомцев на расстояние, на которое не достанет луч фонарика (это еще надо успеть сделать, причем неизвестно как), они имеют сомнительную возможность остаться незамеченными.
Но это не был тупик.
Это была дверь. Она поползла вверх, открывая пространство, освещенное хотя и не очень ярко, но все же ярче, чем лучи фонариков освещали туннель.
Преследователи моментально прилипли к стенам, как бы стараясь вдавиться, втиснуться в них.
Дверь поднялась на высоту человеческого роста. Теперь можно было рассмотреть незнакомцев более подробно Одеты они были в темные комбинезоны, обуты в высокие ботинки, на головах черные береты. На плече у каждого висел укороченный АК-73 с подствольным гранатометом ГП-25 — уж Клюев-то сразу узнал эти «игрушки». Сумки, свисавшие по бокам у этих крепко сбитых парней, казались чем-то наполненными.
Да уж, на праздношатающихся эти ребята теперь и вовсе не походили. И вообще все зрелище вызывало ассоциации либо с «крутыми» голливудскими боевиками, либо с фантастикой.
Люди в темных комбинезонах входили в проем и сразу же опускались куда-то. Судя по всему, эта дверь выходила в верхнюю часть какого-то помещения с солидной высотой.
Последний, перед тем, как войти в дверной проем, оглянулся, пошарил лучом фонарика по туннелю, потом шагнул внутрь помещения, поднял руку примерно на уровень груди и коснулся ею чего-то внутри. Дверь почти совершенно неслышно — о приглушенном подвывании моторчика можно было скорее догадываться, чем слышать его — опустилась. Вот она медленно, без скрипа и лязга сомкнулась с полом, и в туннеле воцарилась кромешная тьма.
— Елки-палки, — восхищенно произнес вполголоса Щеголев, — вот это чудеса. Если бы сам не увидел сейчас, ни за что бы не поверил.
