Сергей Зверев - Тельняшка – наш бронежилет
Увидев на экране телевизора Ланкастера, Маккейн похолодел. Это был конец. Не только бесславный конец грандиозной операции, но и бесславный конец его, Маккейна, карьеры.
Широко открытыми глазами, наполненными ужасом, Маккейн смотрел на экран телевизора. Маккейн ждал первого интервью Ланкастера. Он должен был раскрыть перед журналистами все карты.
Но, как это часто бывает, реальная жизнь преподнесла Маккейну свои неожиданные уроки.
С удивлением Маккейн слушал слова Ланкастера о невероятных событиях. Внимательно глядя в видеокамеры журналистов, Ланкастер говорил то, во что Маккейн никак не мог поверить, но во что полностью поверили тележурналисты:
— Как ученый известного всем фонда Торота, я также обеспокоен судьбой загадочного груза, находящегося на сухогрузе «Михаил Шолохов». Естественно, что, как и многие, я неоднократно слышал и даже читал в газетах информацию о возможном нахождении на борту сухогруза радиоактивных веществ. Тем более меня интересовала обстановка на судне после загадочных взрывов.
Но у меня имелся свой взгляд на судьбу груза. Если у всех вас интерес к грузу был связан с радиоактивностью, то я хорошо понимал, что характер загадочного груза мог быть совершенно иным. Как специалист фонда Торота, как ученый, занятый исследованием распространения среди африканского населения различных заболеваний, я предположил, что груз мог иметь химическое или, даже страшно представить, бактериологическое происхождение. Об этом почему-то никто не задумывается и не задумывался.
Глядя на спокойное лицо Ланкастера, слушая его ровный уверенный голос, Маккейн не верил своим глазам. Судя по всему, Ланкастер ловко заметал следы. Он спасал не только свою задницу, но и задницу Маккейна.
— На свой страх и риск я должен был проверить экологическую обстановку вокруг сухогруза. Вероятность химического или бактериального заражения после взрывов была огромна. Для примера я должен вам сообщить, что и по нынешний день непонятна природа появления в Африке СПИДа, некоторые факты свидетельствуют, что СПИД — результат новейших биологических разработок, по непонятной причине вышедших из-под контроля. Случайность это или закономерность — вопрос остается открытым. Я предположил, что нечто похожее могло произойти и сейчас на борту сухогруза «Михаил Шолохов». Поэтому, как вы все понимаете, для меня вопрос изучения экологической обстановки, подчеркну, не радиационной, а экологической, был вопросом жизни и смерти.
К сожалению, мы сейчас обращаем большое внимание на вопросы безопасности населения, связанные с повышенной радиацией, но абсолютно не обращаем внимания на безопасность населения, которое в любой момент может пострадать от различных видов бактериального или иного вида оружия. Как ученый и специалист фонда Торота, я вплотную занят этими проблемами, представляющими огромные угрозы всему человечеству, вступившему в новую эпоху глобализации.
— Но каким образом вы очутились на борту российского ремонтного судна? — следовал вопрос журналистов.
— Вы и без меня прекрасно знаете о штормовом ветре. Во время забора проб воздуха мой мотодельтаплан потерял управление. Было крушение мотодельтаплана, падение на палубу сухогруза. Под утро меня на спасательном плотике подобрала команда российского ремонтного судна. Кстати, я благодарен российским морякам, которые не причинили мне никакого вреда на борту судна.
— Что вы можете сказать о радиоактивном следе на борту сухогруза?
На этот вопрос Ланкастер всего лишь пожал плечами:
— Вы только что сами искали этот радиоактивный след. Вы нашли его? Возможно, это вас и огорчает, но я должен сказать, что я — специалист совершенно иного профиля, с радиацией я знаком понаслышке и к ней не имею никакого отношения. Я могу вам рассказать о характере вспышек малярии среди африканского населения, могу даже рассказать свою версию о характере появления СПИДа, но не более того. Все это отдельная тема.
Маккейн был ошарашен, как ловко выкручивался Ланкастер из этой, казалось бы, безвыходной ситуации. Безусловно, Ланкастер оказался специалистом высочайшего класса.
Выключив телевизор, Маккейн уселся в кресло и стал размышлять о том, куда мог подеваться кейс с драгоценным грузом.
Вполне возможно, как думал Маккейн, Ланкастер и в самом деле потерпел крушение, когда во время шторма пытался распылить радиоактивное вещество на палубе сухогруза. Упав на палубу, Ланкастер уже не смог провести задуманное и заранее запланированное в реальность. Ланкастер и в самом деле был не глуп, понимал, что, распыляя отравляющее вещество, находясь рядом с ним, он гробит свою драгоценную жизнь. Радиоактивная грязь обязательно попала бы и на Ланкастера. После чего дни его были бы сочтены.
Следовательно, как размышлял Маккейн, Ланкастер сознательно или бессознательно избавился от кейса, выбросив его в море. Или же этот кейс был им потерян во время захода мотодельтаплана над палубой сухогруза. Третьего было не дано.
Во всем остальном все срасталось: спасательный плотик в море, борт ремонтного судна, освобождение из лап русских моряков…
Да, провал многоходовой операции по дискредитации Росатома был явным. Но, как ни странно, Ланкастер частично прикрывал этот провал. Он ни словом не обмолвился о радиоактивности, он выводил из игры не только себя, но и всю многочисленную команду.
Но где же, куда могли подеваться бочки с радиоактивными веществами?
Размышления Маккейна прервало появление помощника, все это время находящегося в своем скрытом от посторонних людей кабинете.
— Сэр, вас просят к телефону.
— Кто меня просит? — Первое, о чем подумалось Маккейну, это предстоящий сложный разговор со своим непосредственным начальством.
— Звонок поступил из России.
— Что-о? — не поверил услышанному Маккейн.
— Вам звонит какой-то господин Сорокин. Он говорит, что вы с ним знакомы. Вы познакомились с господином Сорокиным на последней международной конференции по изучению климатических изменений за последние годы.
Только сейчас Маккейн вспомнил о знакомстве с обаятельным, разговорчивым, добродушным господином, с которым в конце беседы обменялись визитками.
Взяв из рук помощника телефонную трубку, Маккейн услышал знакомый веселый голос русского балагура:
— Здравствуйте, господин Маккейн. Сегодня утром, просматривая визитки, я случайно наткнулся на вашу визитку. Мне с радостью вспомнилось наше знакомство, наши интересные беседы. Не скрою, господин Маккейн, что одной из причин, побудившей меня потревожить ваше спокойствие, было то обстоятельство, что вокруг сухогруза «Михаил Шолохов» в последнее время появилось множество слухов, различных догадок, я бы даже сказал, множество грязных сплетен, связанных с какими-то радиоактивными веществами. Поверьте, все это кладет недобрую тень на репутацию нашей страны.
Вот я и подумал, что вы, находясь, так сказать, в центре события, в Могадишо, смогли бы мне лично, по старой дружбе объяснить или хотя бы прояснить эту запутанную ситуацию, возникшую на ровном месте.
О-о, Маккейн был матерым волком. Он понимал, что звонок русского балагура был не простым звонком простого любопытствующего человека. Это была мягкая разведка настроений. И не только Маккейна. За этим вежливым разговором скрывалось совершенно иное.
Во-первых, русские хотели узнать, собирается ли Маккейн, а следовательно и его руководство, раздувать и дальше международный скандал, связанный с радиоактивным следом на борту сухогруза. Вполне возможно, что у русских на руках сейчас появились козыри и эти козыри они в любое мгновение могли продемонстрировать перед мировой общественностью.
Во-вторых, русские давали понять, что ни им, ни руководству Маккейна этот скандал не нужен да и не выгоден.
— Я очень и очень рад вашему звонку, как рад и тому факту, что вы меня помните, — сказал Маккейн, осторожно подбирая слова. — Поверьте, господин Сорокин, эта неприятная для вас и для нас ситуация вызвана желанием журналистов создать сенсацию. В погоне за рейтингом журналисты готовы пойти на что угодно. Сами понимаете: папарацци доводят до истерик не только голливудских девиц, но и политиков. Я думаю, что после сегодняшних сообщений об отсутствии радиоактивности на борту сухогруза «Михаил Шолохов» весь этот мнимый скандал тут же будет погашен.
— Я полностью с вами согласен, господин Маккейн, — русский балагур был сама доброжелательность. — Я вам скажу, что специалисты второй древнейшей профессии совершенно обнаглели в нашем свободном мире. По секрету скажу, что совсем недавно они умудрились нашего премьер-министра развести с любимой женой и тут же женили его на чемпионке мира по художественной гимнастике. И эту скандальную информацию они запустили в центральной газете. Представляете, какой был шок в администрации премьер-министра. Сначала там подумали о какой-то международной провокации. Потом оказалось, что журналисты курили в курилке и один из умников от делать нечего предложил сюжет, который смог бы поднять рейтинг газете. Второй умник тут же расписал красочно сюжет, придумали даже священника, который якобы освящал брак премьер-министра с новонареченной невестой. На следующий день после выхода в свет газеты толпа журналистов-международников из различных агентств хлынула как в редакцию газеты, так и в пресс-центр администрации премьер-министра… Так что ничего странного в событиях последних дней, как мне думается, не было. Единственное, что могу добавить, это тот факт, что судьбой «Михаила Шолохова», так называемым радиоактивным следом всерьез заинтересовались специалисты МАГАТЭ. Из Вены, где, как вам известно, находится штаб-квартира МАГАТЭ, в наш адрес пришел запрос. Думаем, что аналогичные запросы поступили и другим странам ядерного клуба. Специалисты из МАГАТЭ также обеспокоены негативной информацией, гуляющей в различных средствах массовой информации. Думаю, господин Маккейн, что с вашей помощью мы сможем успокоить общественное мнение. Этот вопрос актуален еще и потому, что как вашей стране, так и нашей нужно развивать ядерную энергетику. Как говорят специалисты из МАГАТЭ, на сегодня альтернативы ядерной энергетике нет. Глобальное изменение климата, вызванное экологическим загрязнением, тем же парниковым эффектом, все это требует серьезного подхода.
