Сергей Самаров - Доверься врагу
– Я тоже – думаю… Может, отбой? – Джабраил спросил с откровенной надеждой.
– Ты понимаешь?
– Да. Вероятность высока…
– Ага… Как говорит мой друг полковник Семиверстов. Отбой.
Актемар отключился от разговора.
– Отбой. Сегодняшняя операция отменяется.
Он посмотрел через плечо на своих бойцов. Возражений никто не высказал, вопросы если и возникли, то их никто не задал. Значит, джамаат возвращается в свое привычное боевое состояние, когда слово эмира для бойцов звучит категоричным приказом, который обсуждению не подлежит. Так было в лучшие года, так же стало и теперь.
– Оружие – вернуть… Без него в городе спокойнее, – прозвучал следующий приказ.
Ящик в недостроенный дом опять относил сам Актемар. И там, внутри дома, его застал еще один звонок. Теперь звонил легкий на помине отставной полковник Семиверстов.
– Слушаю тебя, Сергей Палыч…
– Я рад, Актемар Баштарович, что ты благополучно пережил сегодняшнюю ночь. Надеюсь, она для тебя выдалась не такой хлопотной, как для меня.
– Нынешняя ночь для многих была нелегкой, а кое для кого и последней…
– Я тебе еще раз, Актемар Баштарович, напоминаю, что наш разговор прослушивается. Потому нам следует контролировать темы. Но продолжим о сегодняшней ночи. Для кого-то она была последней… Надеюсь, не ты где-то в очередной раз отметился?
– Нет. Я еще не успел. Но один из моих противников – может быть, самый опасный, потому что располагает самыми мощными ресурсами, – перешел к активным действиям. Сегодня ночью в разных городах России были убиты пять чеченцев. Все они – владельцы аптечных сетей, и все были замешаны в испытаниях психотропного и психотронного оружия на жителях разных регионов России. Причем замешаны были задолго до того, как начала функционировать лаборатория профессора Мажитова. О чем это говорит, ты сам должен догадаться…
– Круто парни работают… Я, думаю, знаю твоего противника. И ты указал не единственный фронт его действия. Ты сам тоже понимаешь, кто это?
– Конечно. Если нас прослушивают они, а так, скорее всего, и есть, то я им откровенно говорю, что они открыты. А что с тобой произошло?
– Ага… Они, видимо, по природной глупости посчитали, что я тоже аптечными сетями владею, хотя я дома даже простейшей аптечки не имею, а автомобильная ни разу не распечатывалась. Все лекарства только из ветеринарной аптеки – для собаки с котом. Тем не менее слух о моих провизорских способностях, видимо, дошел до Чечни…
– Вот это фокус! Хотели добраться до тебя? Но с какой, извини, стати? Ты ко всему этому какое отношение имеешь, кроме того, что знаком со мной и с Джабраилом?
– Причину не знаю. Тем не менее пытались что-то предпринять против меня. Хорошо еще, что у них нет серьезных человеческих ресурсов в России, чтобы до меня добраться. Покупают для своих акций уголовников и наркоманов. Сдуру прислали парочку таких ко мне. Удалось справиться без проблем. И даже захватить организатора. К сожалению, он обладает дипломатической неприкосновенностью, и сейчас с ним разбирается военная прокуратура. Я, честно говоря, не знаю законов в этой сфере… Что такому дипломату грозит? Но у меня вопрос для тебя. Тебе ничего не говорит такая маркировка: «NG12NV52»? Буквы в латинском алфавите…
– А что это?
– Мой горе-дипломат имел при себе пузырек со шприцем. На пузырьке стояла такая маркировка. Есть подозрения, что он хотел ввести мне инъекцию, потому что один из бандитов был вооружен специальным пистолетом, стреляющим ампулой со снотворным. Думали усыпить и вкатить укол… «NG12NV52»… Специалисты ГРУ такого препарата не знают. Необходимо исследование состава. Среди того, что тебе досталось, случайно «NG12NV52» нет?
– Сергей Палыч, хотя я на память не жалуюсь, но навскидку сказать пока не могу. Там слишком много похожих названий. Есть обозначенные только цифрами, есть цифрами и буквами. Мне необходимо пересмотреть все материалы. А они у меня спрятаны по частям в разных местах. Отработаю одну партию, спрячу, возьмусь за следующую. Это требует времени. Но нападение на тебя еще раз подтверждает, что и мне следует соблюдать осторожность и поторопиться.
Отставной полковник не согласился.
– Я думаю, с этой стороны ты более-менее в безопасности, пока не дашь им возможности завладеть всеми материалами, чтобы произвести выборку вместо тебя. Все им, конечно, не нужны, хотя они не желали бы дать им гулять по свету и предпочли бы вариант с уничтожением. Им необходимы материалы по одному-единственному препарату, который Мажитов умудрился создать самостоятельно и которого нет у инициаторов организации лаборатории. Сами они такой создать не могут. Думаю, именно ради этого препарата к нему в лабораторию приехали работать иностранцы, которых ты благополучно уничтожил вместе с самим профессором во время своего нападения.
– Я не проверял документы у тех, кого уничтожил, но рад, что подоспел вовремя. Что за препарат? Какая маркировка? Чтобы определить его, мне нужно знать хотя бы маркировку, иначе придется искать по всем отчетам, если препарат проходил испытания.
– Маркировки я не знаю. Испытания проходили наверняка, иначе противник ничего не знал бы о препарате. Я же знаю только, что препарат вызывает у людей болезнь, называемую синдромом Аспергера. И он, несомненно, по характеру своего действия, очень заинтересовал бы многие спецслужбы…
– Что за синдром такой? Его едят с перцем или только с солью, жарят или варят, применяют вершки или корешки?
Когда Актемар пытался что-то вспомнить, он обычно прикрывал свои воспоминания многословием, чтобы выиграть несколько секунд. Но сейчас и это не помогло. Хотя название болезни он, кажется, где-то слышал.
– По большому счету, синдром Аспергера делает из человека дурака, но дурака гениального. Только гениальность его проявляется в какой-то отдельной и очень узкой области. С помощью препарата возможно, например, сделать гениального хакера, такого, который взломает любые степени защиты компьютерных сетей. Или подготовить непревзойденного специалиста по рукопашному бою… Сам, наверное, понимаешь, что может сделать такой препарат. Он загружает человеческий мозг чуть не на полную мощность, тогда как у обычного человека мозг использует от семи до пятнадцати процентов своего потенциала. При этом следует не забывать, что мозг управляет не только мыслительным процессом, но и телом, следовательно, есть возможность с помощью этого препарата готовить даже образцовых солдат. И еще куча всяких вариантов…
– Я бы сейчас себе такой препарат ввел, – усмехнулся Актемар, – чтобы разобраться с нынешней ситуацией. Но, к сожалению, пока не видел материалов по такой болезни. Я вообще успел разобрать только малую часть, меньше четверти. Но я попытаюсь ускорить процесс.
– Тогда сразу учти: как только ты найдешь главный материал и об этом кто-то узнает, тебе следует сразу и резко «ложиться на дно». Тогда за тобой начнется большая охота, а сам ты уже не будешь представлять для них ценности. Поэтому – никому и ничего о препарате. Даже лучшим друзьям…
– А что мне с ним делать?
– Это покажет время. И жди вестей от меня… Жди…
– У меня, кстати, могут возникнуть проблемы, – вспомнил вдруг Актемар. – Когда я перегружал материалы из сейфа в рюкзак, выпало несколько дисков. Я их так и не поднял второпях…
– Это хуже, но надеяться все же будем на лучшее… Все, я прощаюсь. Я уже не один, не могу разговаривать. До связи.
– До связи.
* * *Разговор с отставным полковником Семиверстовым снова поколебал уверенность Актемара. В самом деле, если американцы так дорожат драгоценной жизнью эмира Дошлукаева, опасаясь, что без него не смогут найти такие интересные для них материалы, то они никак не пожелают его подставить под выстрелы тревожной группы ФСБ, и с полковником Язидовым можно было бы поговорить по душам и откровенно. Но менять в день по несколько раз свои намерения, может быть, хуже, чем выполнить их. Метания эмира будут нервировать группу и создавать общую нервозность. И доверие к самому Актемару пострадает. Сохранить полное доверие своих бойцов, может быть, более важно, чем доставить неприятности Денильбеку Зайндиновичу. Полковник все равно свое получит. Не на этом, так на том свете. Кроме того, Актемар всегда при желании найдет способ расквитаться. Он даже на полном серьезе уже рассматривал вариант расстрела полковника в тот момент, когда тот будет спускаться с крыльца республиканского управления ФСБ. То есть на глазах у всех. Дерзко и красиво. Но главное не в этом. Главное, что сам Актемар после таких акций приобретает репутацию, которая поможет ему в дальнейшем. И не позволит никому поступить с ним подло…
– Едем по другому адресу, – сообщил Актемар.
Другой адрес – это дом его старого друга, погибшего в последнюю войну. У друга родители давно умерли, но вот дед с бабкой, обоим уже далеко за сто лет, все еще жили. У них Актемар оставил один из пакетов с похищенной в лаборатории документацией. Первая партия материала была уже почти полностью просмотрена. Теперь необходимо было обеспечить себя работой еще на несколько дней. Дни идут, и обстановка понемногу успокаивается. Через неделю даже ментовские посты забудут, что недавно проверяли все машины на дорогах, в поисках этого… как его… Дошлукаева Актемара Баштаровича, кажется…
