Сергей Зверев - А теперь мы порвем Африку!
Провожали белого гостя как друга и брата. На улицу высыпали все повстанцы, которые ликующе потрясали автоматами и подпрыгивали, изображая какой-то танец. Только оркестр не играл за неимением духовых инструментов, и ковровую дорожку не стелили – из-за отсутствия таковой в стесненных полевых условиях.
Но, несмотря на доброту туземцев, глаза Владу на обратной дороге все равно завязали. Хотя при всем желании вряд ли он и с открытыми глазами, даже с картой местности, нашел бы дорогу к лагерю. Хотя в джунглях он выживать и ориентироваться умел.
Джип «Гранд-Чероки» ждал там, где его оставили. Бак полон. Влад распрощался со своими новыми друзьями и двинулся в путь.
На обратном пути его застала ночь. Он переночевал в городе Вавилон в жутко задрипанной гостинице. По полу в номере ползали жуки и тараканы невероятных размеров. Снялся оттуда Влад в шесть утра и к девяти уже был в своем отеле. Побрился. Переоделся. Отправился в ресторан.
Там, заговорщически озираясь, к нему подсел старший группы скрытого наблюдения Темба Мачаге.
– Что, были проблемы? – поинтересовался Влад.
– Не у меня проблемы. У тебя.
– Что случилось?
– Я бесплатно служебные тайны не выдаю, – надулся офицер контрразведки.
– Ладно. Аванс сто долларов. Информация приглянется – еще сотня твоя.
– Давай сразу две. Оно того стоит.
Влад пожал плечами. Вытащил плату за два дня вперед. Добавил только сотню. Глаза капитана Мачаге воровато забегали, и он сграбастал деньги моментом – были и нету. Так жаба слизывает языком пролетающего мимо комара.
– Тобой интересовались. Спрашивали в отеле.
– Кто?
– Атех Мэйдугури. Точнее, его бандиты. Страшные люди.
– Зачем я им понадобился?
– Не знаю. Обычно они не интересуются иностранцами. Тем более гостями Вамбы.
– Значит, их хорошо попросили?
– Хорошо.
– Кто?
– Тебе лучше знать своих врагов, белый.
– У белого и враги должны быть белые, как снег, – кивнул Влад, протягивая еще одну сотенную бумажку. Значит, англичане сумели договориться с местными бандитами – впрочем, иного трудно было ожидать. – Не пропадай. Вероятно, скоро подгоню тебе работу.
– Какую работу? – насторожился контрразведчик.
– Конечно же, высокооплачиваемую.
Глава 24
Час «Ч» близился. Пока неожиданностей не было.
На срочное расширенное заседание кабинета министров собрались все его члены, в том числе и входящие в круг заговорщиков. Вроде никто ничего не заподозрил – подобные приступы административной активности у президента случались периодически. Латур Томбе практиковал несколько экспрессивный стиль правления с авралами и ажиотажем под настроение.
В просторный зал заседаний, с тяжелыми шторами и старинными картинами, расположенный на первом этаже монументального, с колоннами здания кабинета министров, понятное дело, вход с оружием был запрещен.
В это же время в Министерство обороны на совещание высшего и среднего командного состава потянулись офицеры, часть из которых присягнула на верность заговорщикам. Подобные мероприятия проводятся нередко, поэтому они также никого не насторожили. Под предлогом присутствия на закрытии мероприятия самого президента страны оружие на входе у всех отбирали сотрудники военной полиции. Они даже удосужились поставить металлоискатель, поскольку большинство офицеров имели нездоровую страсть ко всему стреляющему, а также привычку прятать смертельные игрушки где придется – в складках одежды, в кобуре на ноге.
– Оружие вам будет возвращено, – только и успевал говорить капитан военной полиции, в то время как его подчиненные клали очередной пистолет на полку и, как в гардеробе, выдавали владельцу номерок. Чего там только не было: «браунинги», «беретты», короткоствольные пистолеты-пулеметы, все далеко не новое – эдакая лавка оружейного старьевщика. Выглядела процедура забавно.
Открыл офицерское совещание начальник Генштаба, массивно возвышающийся над трибуной в просторном актовом зале, без труда вместившем пару сотен гостей. Уткнувшись в текст доклада и не глядя на офицеров, лениво устроившихся в мягких, прямо-таки провоцирующих на сон креслах, он монотонно стал конопатить мозги о насущном моменте и необходимости отражения агрессии распоясавшейся Республики Макао. Мол, происходит дальнейшая эскалация международной напряженности. В этот момент от Народной армии Верхней Джумбы зависит все на свете, в том числе и восход солнца. Одно время местные лидеры якшались с Советским Союзом и даже обещали ему строить социализм в обмен на оружие и комбайны. Стилистика подобных мероприятий и политинформаций сохранилась в неизменном виде с тех времен.
Выступление президента Латура Томбе перед министрами звучало куда более драматично и патетично.
– Друзья мои. Братья. Сейчас, оглядываясь на долгий пройденный путь – семь лет моего президентства, я вижу достижения и ошибки. Я вижу, что хотел сделать и не мог. Я вижу, где смог даже то, что было невозможно. Я работал честно, стремясь к главной цели – чтобы страна наша стала процветающей. Чтобы изможденные от голода дети не умирали на руках истощенных матерей. Чтобы болезни не выкашивали целые деревни. Чтобы наши соотечественники знали, что в Верхней Джумбе жить и работать куда лучше, чем у соседей. Поправьте меня, если я кривлю душой.
Послышался восторженный гвалт, как в старой пьесе: «Ты, король, не талант. Ты, король, гений». Президент, привыкший к хору льстецов, благосклонно кивнул и продолжил:
– Все, что я делал, – делал для блага нашей земли. И был уверен, что окружен людьми, которые разделяют мое мнение. Которые готовы положить жизнь ради независимости и процветания нашего государства.
На лицах министров и представителей парламента все больше читалось недоумение. Речь президента слишком походила на прощальную.
– Я всегда воспринимал моих сподвижников как семью. А мою Верхнюю Джумбу – как дом. Разве я был не прав?
– Это правильно! – поддакнул вице-премьер.
– Лучше не скажешь! – угодливо воскликнул министр сельского хозяйства Бозаро Чилумба.
– А что делать, если в твоем доме заводятся ядовитые насекомые, укус которых смертелен? – Латур Томбе обвел тяжелым взором сразу притихшую публику. В воздухе явственно запахло грозой. – Оказывается, рядом с нами свились в клубок змеи. Они хотят напоить ядом нашу страну. Истоптать ее. Чего достойны они?
– Смерти, – процедил Хачибхети Томба, министр обороны, он же родной брат президента.
– А вот это решать Верховному трибуналу. – Президент Томбе нажал кнопку на столе.
В зал заседаний лязгающей металлической волной ворвались военные полицейские. В касках и бронежилетах, с пистолетами наперевес, суровые и молчаливые, они походили в своем облачении на киборгов. У дверей застыли автоматчики.
Оказать сопротивление даже в голову никому не пришло. Все прошло тихо. Только у министра сельского хозяйства Бозара Чилумбы не выдержали нервы, и он истошно заорал:
– Томбе! Я самый верный твой слуга! Кому ты поверил! Не-е-еет!!! Я не виноват!!!
В это же время на позициях ожидали отмашку приведенные в боевую готовность силы полка военной полиции и бригады крылатой пехоты. Смысла происходящего личный состав не знал. Официально считалось, что начинаются внеплановые президентские учения, призванные, наконец, наглядно продемонстрировать боевую готовность подразделений Народной армии. О происходящем были уведомлены только несколько испытанных не на одном деле и доказавших свою преданность офицеров.
Группа немедленного реагирования под командованием Великанова состояла из трех джипов «Ленд Ровер» с полностью открытыми кузовами, стянутыми трубчатой рамой с 7,62-миллиметровым пулеметом, и французского бронетранспортера VCR-ТТ с крупнокалиберным пулеметом. В подчинении у русского десантника были пара десятков лично натасканных им спецназовцев, а также представитель Генерального штаба подполковник Коффи Хондо. Они ждали на территории вещевых складов военной полиции – почти в центре Катанги, за высоким забором.
Великанов, развалившийся на заднем сиденье «Ленд Ровера», в тенечке приземистого разлапистого дерева с широкими листьями, искренне надеялся, что работы сегодня ему не будет. Ведь если задействуется группа немедленного реагирования, значит, возникли чрезвычайные обстоятельства, которые при таком шатком раскладе сил, как сегодня в Катанге, могут привести к самым непредсказуемым последствиям.
Пока все шло по плану. В рации, установленной на одиннадцатый канал, было глухо – в эфире режим радиомолчания. Иногда лишь проскальзывали кодовые слова, означавшие указание выйти на исходные позиции, быть готовым к действиям.
– Лотос, – вдруг ожила рация.
Великанов вздрогнул, услышав свой позывной, и произнес в микрофон:
– На связи.
По этой рации можно было говорить без опаски. Таких аппаратов с блоками ЗАС (засекреченной связи), в вооруженных силах и полиции Верхней Джумбы было штук десять. Те, кто имел техническую возможность сканировать эфир, наткнувшись на их передачу, услышали бы только шелест.
