Клайв Касслер - Айсберг
— Совсем не то, что вы думаете, — отозвался Лилли.
— А что? Очевидно… что Рондхейм устроил эту катастрофу?
— Да, но только мы не попали ни в какую катастрофу, — сказал Лилли. — Этот самолет лежит здесь уже несколько дней, может быть, недель.
Питт не верил своим ушам. Лилли, казалось, удобно устроился, лежа на мягкой влажной земле.
— Не хотите ли вы просветить меня? Что случилось со всеми этими людьми? Что случилось с вами? Все.
— Я к этой истории не имею никакого отношения, — ответил Лилли. — Люди Рондхейма схватили меня, когда я прогуливался по его причалу. Прежде чем я успел что-нибудь выяснить, они притащили меня в дом к Рондхейму, а потом выкинули сюда к этим джентльменам.
Питт нагнулся к Лилли.
— У вас достаточно непривлекательный вид. Можно посмотреть?
Лилли нетерпеливо отмахнулся.
— Выслушайте меня. А потом убирайтесь отсюда и ищите помощь. Никто не находится в непосредственной опасности — увечья не смертельны. Рондхейм предусмотрел и это. Главная опасность в том, что мы брошены здесь, в овраге. Температура сейчас около сорока[1], и она постепенно снижается. Через несколько часов заметно похолодает. И тогда холод и шок заберут свои первые жертвы. К утру в этом чертовом овраге останутся только замерзшие тела.
— Рондхейм предусмотрел это? Боюсь…
— Вы еще не поняли, майор. Вы туго соображаете. Вся эта кровавая бойня не вызвана катастрофой самолета. После того как ваш «добрый» друг Рондхейм избил вас до полусмерти, каждому из нас была введена большая доза нембутала, а потом бесстрастно и методично он и его подручные брали каждого и ломали ему кости, чтобы создать видимость, что это произошло в результате авиакатастрофы.
Питт пристально посмотрел на Лилли, но ничего не сказал. Мысли путались в его голове: неверие сменялось желанием разобраться в происшедшем. То, что говорил Лилли, было слишком ужасным, слишком чудовищным, чтобы поверить в это.
— Боже, это невозможно, — простонал он. — Это похоже на какой-то безумный кошмар.
— Ничего безумного, — уверил его Лилли. — Это обычный метод Келли и Рондхейма.
— Откуда вы знаете?
— Откуда? Я был одним из последних, кому вводили наркотик. Я слышал, как Келли объяснял Марксу, что вся эта чудовищная трагедия была просчитана компьютерами «Хермит лимитед».
— Но зачем? Зачем такая жестокость? Келли мог просто посадить нас на другой самолет и отправить его прямо в океан — никаких следов и никакой надежды на спасение.
— Компьютеры оперируют только холодными фактами, — проговорил Лилли. — Люди, находящиеся здесь, в своих странах имеют значительный вес. Вы же были на вечере у Рондхейма и слышали, как Келли объяснял, почему они должны умереть. Их смерти — это диверсия, необходимая, чтобы выиграть время и занять первые полосы газет сообщением о катастрофе, тогда как «Хермит лимитед» начнет свои операции, не опасаясь международного вмешательства.
Глаза Питта сузились.
— Но и это не объясняет их садизма!
— Не объясняет, но в глазах Келли — цель оправдывает средства. Вариант исчезновения в океане, не сомневаюсь, был загружен в компьютеры, но отвергнут в пользу другого, который получит гораздо большую огласку. Гибель самолета в океане забудется через неделю или десять дней — поиски будут быстро прекращены, так как очевидно, что никто не сможет выжить в ледяной воде Северной Атлантики.
— Естественно, — отозвался Питт. — Исчезновение «Лакс» было идеальным примером.
— Совершенно верно. Келли и его богатым друзьям нужно время, чтобы спокойно окопаться в какой-либо из выбранных стран. Чем дольше наш госдепартамент будет занят поисками исчезнувших высокопоставленных дипломатов, тем сложнее ему будет воспрепятствовать операциям «Хермит лимитед».
— А этот вариант предполагает, что поиски будут длительными, — голос Питта звучал утвердительно. — А когда надежды начнут исчезать, он организует так, что кто-нибудь из исландцев случайно наткнется на тела погибших на месте крушения. Тогда Келли получит еще две недели, пока мир будет оплакивать жертв катастрофы, а политики сосредоточат свое внимание на похоронных речах.
— Каждый вариант был тщательно рассмотрен. Все мы, якобы, были приглашены в северное поместье Рондхейма для ловли лосося. Костяк «Хермит лимитед» летел другим рейсом. Во всяком случае, эту историю они собирались обнародовать.
— А если бы кто-нибудь случайно заметил нас? — спросила Тиди, нежно вытирая струйку крови, вытекшую из разбитого рта Питта.
— Это исключено, — ответил Питт, внимательно разглядывая окружавшую местность. — Нас можно заметить, только стоя непосредственно над нами. А если добавить, что мы находимся в практически безлюдном районе Исландии, надежды на обнаружение сведутся к нулю.
— Теперь вы ясно представляете себе ситуацию, — отозвался Лилли. — Самолет был доставлен в этот овраг, а затем на месте разрушен, потому что упасть столь точно в это глубокое узкое место практически невозможно. Любой поисковый самолет сможет видеть эти обломки только в течение секунды — а это один шанс из тысячи, что он его обнаружит, а затем, уже недели через три, любой, даже самый компетентный следователь ни на минуту не усомнится, что большинство из нас умерло от увечий, полученных при крушении самолета, а остальные от мороза и шока.
— И я единственный, кто может двигаться? — спросил Питт. Его сломанное ребро отзывалось такой нетерпимой болью, что ему хотелось кричать, но в его глазах уже зажегся огонек надежды, надежды человека, который всего несколько часов назад был на волосок от смерти — и он превозмог боль.
— Некоторые могут идти, — сказал Лилли, — но со сломанными руками они никогда не выберутся из оврага.
— Тогда, думаю, выбор пал на меня.
— Совершенно верно… — Лилли слабо улыбнулся. — Единственная надежда на то, что Рондхейму противостоит человек более выносливый, чем могли вычислить его компьютеры.
Поддержка в глазах Лилли стала тем дополнительным импульсом, в котором нуждался Питт. Он с трудом встал на ноги и оглядел фигуры, беспомощно лежавшие в разных местах оврага.
— А что Рондхейм сломал вам?
— Оба плеча и, по-моему, таз, — Лилли говорил об этом таким спокойным голосом, как будто описывал поверхность Луны.
— Да, наверное, вы жалеете, что не находитесь сейчас в Сент-Луисе на пивоварне вашего отца?
— Не очень. Старик никогда особенно не рассчитывал на своего единственного сына. Если я… если я умру, когда вы вернетесь, скажите ему…
— Зачитайте ему некролог сами. Мне это не доставит большого удовольствия, — Питт старался говорить спокойно. — Я никогда не любил пиво «Лилли».
Он повернулся и встал на колени перед Тиди.
— А что они повредили тебе, моя крошка?
— У меня сместились лодыжки. — Она игриво улыбнулась. — Ничего серьезного. Кажется, мне повезло.
— Мне очень жаль. Если бы не моя топорная работа, ты бы не лежала здесь.
Она взяла его руку и сжала.
— Это более занимательно, чем печатать под диктовку документы адмирала.
Питт аккуратно взял ее на руки, поднял и положил рядом с Лилли.
— Это твой шанс, маленькая золотоискательница. Настоящий живой миллионер. И на последующие несколько часов он принадлежит только тебе. Мистер Джером Пи Лилли, могу я представить вам мисс Тиди Ройял, самую очаровательную девушку всей Национальной службы глубоководных исследований?
Питт поцеловал ее в лоб и, неловко споткнувшись, встал на ноги. Он сделал несколько неуверенных шагов по сырой земле и подошел к человеку, которого он знал просто как Сэма. Он вспомнил его благородные манеры, его голубые проницательные глаза, на которые обратил внимание еще там, в оружейной комнате. Сейчас он увидел его, лежавшим с двумя сломанными, как ветви дуба, ногами, и его глаза сделались тусклыми от невыносимой боли. Питт заставил себя улыбнуться ему ободряющей улыбкой.
— Потерпите, Сэм, — сказал он, мягко прикоснувшись к плечу пожилого человека. — Я вернусь еще до обеда с самой привлекательной медсестрой во всей Исландии.
На губах Сэма мелькнула еле заметная улыбка.
— Для человека моего возраста предпочтительнее была бы сигара.
Питт наклонился и сжал руку Сэма. Голубые глаза внезапно ожили, старик приподнялся и ответил на рукопожатие с такой силой, какой Питт не ожидал от него. В чертах его усталого морщинистого лица появилась решимость.
— Его надо остановить, майор Питт, — сказал он тихим голосом, перешедшим в шепот. — Джеймсу нельзя позволить осуществить его чудовищные планы. Его цели, может быть, и благородны, но люди, которые окружают его, мечтают только о богатстве и власти.
В ответ Питт только кивнул.
— Я прощаю Джеймса за то, что он сделал. — Сэм говорил так тихо, как будто он обращался к себе самому. — Скажите ему, что его брат прощает…
