Дмитрий Черкасов - «Сирены» атакуют
Возможно, причина скрывалась в затопленном эсминце.
Его прошлое не кануло в небытие. Зло настолько глубоко впиталось в его бездушную сталь, что не умерло и продолжало распространяться, так что история повторялась. Снова заложники у маньяка, и снова этими заложниками выступали дети.
Возможно, что сам капитан Гладилин был не настолько уж виноват в происходящем. Он оказался проводником этого зла, удачной фигурой для возобновления спектакля. Для него самого, впрочем, степень вины уже не имела значения, ибо в Писании сказано, что горе тому, через кого приходит зло.
Для капитана не было разницы – часовня ли, гостиница, монастырь; ему все было едино. Мир превратился в театр боевых действий. Повсюду таились монстры – в лесу, постройках, на воде и на суше, и в небе тоже, и с образов таращились монстры; они затаились в размалеванных досках, оплывали воском, распространяли непривычные запахи, шуршали, невнятно переговаривались.
Загнав ребятню внутрь, капитан велел всем сесть на пол. Он равномерно распределил их по всему периметру и в центре, обеспечив себе живой щит.
– Хотите повыть – войте, только не во весь голос... Кто будет сильно шуметь – пристрелю без предупреждения.
Запер дверь на засов и стал ждать.
Спецназовцы не дураки – они вынудят его торчать здесь неизвестно сколько, а сами соберутся с силами. Если они не появятся в ближайшее время, придется поторопить.
Что Гладилин и сделал, выстрелив вторично. Он послал пулю в бревенчатую стену, но близ гостиницы этого, конечно, не знали.
* * *«Сирены» разминулись с Гладилиным совсем ненамного.
К их появлению до постояльцев гостиницы уже дошло, что дело хуже, чем представлялось.
Кто-то пошел в гостиницу и не застал там никого, способного прояснить ситуацию. Начали искать Гладилина – разумеется, не нашли. Подоспели другие монахи и люди из хозобслуги, в происходящем начала чудиться какая-то дьявольщина, тут подоспел и выстрел – как раз оттуда, куда увели детей.
Именно в этот момент «Сирены», обремененные пленником и раненым товарищем, вступили во двор.
Поначалу их никто не признал, внешний вид недавних соседей абсолютно не соответствовал представлениям о художниках-реставраторах. Зато их приняли за тех самых помощников, о которых врал капитан.
Пришедших мгновенно взяли в кольцо, и пловцам пришлось туго. Действовать в такой ситуации их никто не учил. Здесь не было противника, им предстояло общаться с перепуганными гражданскими.
Но Посейдон быстро сложил два и два, как только услышал про деятельного вооруженного блондина. Поскольку последний выступил ключевой фигурой, все им сказанное должно было оказаться фарсом, и сообщения о терактах следовало отодвинуть на второй план. Услышав о детях, уведенных незнамо куда, Посейдон испытал предательское сосущее чувство под ложечкой.
– С этого момента подробнее, – приказал он резко. – Где дети сейчас? Когда они ушли?
Ему сбивчиво объяснили про часовню, и Каретников понял все.
Капитан осознал, что угодил в капкан, захотел выбраться и... просто-напросто сошел с ума.
Раздумывать было некогда, и Посейдон подозвал монахов.
– Ваши гости стали заложниками вооруженного бандита. Ваша задача сейчас – не мешать нашей группе. Возьмите на себя постояльцев, разведите по номерам или не разводите, пусть сидят где хотят, только чтобы не лезли в пекло. Вы слышите? – повысил голос Каретников, и шум немного стих. – Я убедительно прошу вас не приближаться к часовне и не путаться под ногами. Детям это только навредит.
– Да кто вы вообще такие? – послышались истеричные голоса.
– Подводный спецназ, – отрезал Каретников и для усиления добавил: – Контртеррористическое подразделение. Сейчас вас отведут в гостиницу, пригласят медиков...
– Наши медики заняты, – вмешался один из иноков. – Они оказывают помощь женщине... из ваших. Она ранена.
Посейдон мысленно выругался: до чего же не везет. Ну, слава Богу, что Чайка жива. К несчастью, сейчас нет возможности разбираться в ее состоянии...
– Тогда успокойте людей сами! Вы же здесь все сплошь верующие – вот и воспользуйтесь вашей верой... Простите, мне больше некогда вести разговоры. Дайте нам спокойно выполнить задачу.
– Мы запросили помощь, – вмешался еще один монах.
Каретников выругался про себя. Помощь! Их миссия содержалась в строгом секрете. Операция и без того пошла вкривь и вкось, да еще с потерями; шила в мешке, конечно же, не утаишь, но появление на острове новых формирований из разных ведомств вообще сведет всякую секретность на нет. «Сиренам» выйдет серьезная головомойка – хотя бы за то, что допустили катастрофическое развитие событий и недооценили опасность в лице этого психа. Могут расформировать и раскидать по белу свету, а то и дисквалифицировать... впрочем, последнее вряд ли. Несмотря на невезение последних суток, «Сирены» – слишком ценная группа, чтобы полностью отказаться от ее услуг.
Действовать придется быстро.
И надо связаться с центром, чтобы обеспечить хоть какую-то согласованность в действиях. Постараться, чтобы командиры затребованных подразделений не действовали в обход «Сирен» и сразу вышли непосредственно на него самого.
Как ни странно, в этом смысле Посейдон рассуждал так же, как и Гладилин. Тот опасался затягивать ситуацию, и он не хотел того же – пускай по другим причинам.
Поэтому когда со стороны часовни донесся новый выстрел, Каретников прекратил разговоры с монахами.
– Мина, сторожи эту сволочь. Головой за него ответишь. И скажи святым отцам доставить Магеллана в лазарет. Флинт, ты пойдешь со мной...
О Торпеде никто не сказал ни слова.
– Командир. – Флинт кашлянул. – Мы не оснащены для освобождения заложников. И нас слишком мало.
– У тебя есть предложения? Тот нехотя покачал головой.
– Тогда закрой варежку – и вперед. На полусогнутых. Двое против одного урода – это не так плохо. К тому же он явно невменяем...
– Это-то и плохо, – буркнул Флинт, переходя на бег.
Глава двадцать третья
ЧАСОВНЯ
Небо успело чуть посветлеть, но тьма еще окутывала остров Коневец. Возгласы стихли, и все-таки продолжало казаться, что некий тревожный гул остается висеть над притихшими соснами, молчащей колокольней, глыбами куполов. Редкие крики птиц лишь подчеркивали общую напряженную тишину. С берега можно было видеть далекие корабельные огни: развернувшиеся под водой события ничем не проявились на поверхности, и подготовка к подъемным работам шла своим чередом.
«Бритый дебил» – в понимании Ваффензее – Торпеда со стоном приподнялся на локте и непонимающе уставился в ночной сумрачный лес. «Коллега из BND» оказался на поверку фокусником не хуже Гудини. Как он освободился от оков, Торпеда так и не успел понять. Он только будто увидел со стороны свое собственное удивленное лицо, никак не ожидая увидеть Ваффензее с отведенной для удара рукой. Немец дважды приложил его черепом к сосновому стволу. Хватило бы и одного раза, Ваффензее постарался, повтор не отложился в памяти. Теперь лицо Торпеды было липким от крови; голова кружилась, во рту стоял кислый привкус, к горлу подступала тошнота.
Он осторожно поднялся на ноги и чуть пошатнулся; не обращая внимания на потерю устойчивости, сделал два шага, третий, четвертый. Руки и ноги работали прилично; восстановление равновесия и координации потребовало известного времени. Он взглянул на часы: черт! Он провалялся непозволительно долго, и без него могло произойти что угодно. Торпеда осмотрелся по сторонам в поисках Флинта, опасаясь худшего. Товарища нигде не было.
Связь невозможна, переговорное устройство разбито.
Кляня свою неосмотрительность на чем свет стоит, Торпеда забыл о полученном сотрясении мозга и бросился к месту, где были сложены вещи. К счастью, до него было рукой подать. Наспех вытер лицо, глотнул из фляги. Операция не закончилась, и Посейдон убил бы его за спиртное, но в данном случае оно пришлось очень кстати. Торпеда взял прибор ночного видения. Оружие оставалось при нем, Ваффензее ничего не тронул. Значит, Флинт оставался в игре, и немцу пришлось срочно спасаться.
Торпеда убедился в этом, когда вновь – уже пристально – осмотрел поляну, где его вырубили. Примятая трава, сломанные ветки – все это недвусмысленно указывало как на суть случившегося впоследствии, так и на маршрут движения. Торпеда на миг задумался. Разумнее было идти по следу, но это бы сильно замедлило продвижение. Он не сомневался, что Ваффензее направился к катеру; Посейдон с Миной направлялись туда же. Стало быть, иного выбора нет.
Торпеда, не таясь, побежал по песчаному берегу. Ему некого было бояться, все действующие люди наверняка стянулись в одну точку.
И он уже приблизился к намеченному пункту, когда прозвучал выстрел – первый, который произвел Гладилин еще вне часовни. Торпеда щелкнул предохранителем, быстро отскочил к большому валуну, черневшему полуоформленной махиной, прижался спиной. Нет, стреляли не по нему. Он выглянул, подождал – никого. Первоначальное намерение изменилось, катер подождет. Торпеда двинулся в сторону, откуда стреляли. Он ждал ответных выстрелов, но их не было. Значит, это не боевое столкновение, иначе возникла бы перестрелка. Либо очередное убийство, либо...
